Дмитрий Петров - Призрак киллера

Учителя старших классов заняты экзаменами — выпускными и переводными из класса в класс. Учителя же начальной школы озабочены приемом первоклашек. В простых, обычных «пролетарских» школах это довольно заурядное явление. Один за другим тянутся бедно одетые родители, ведут своих сопливых детей с неразвитой речью и нарушенной моторикой, просят записать их в первый класс. Раздражаться на этих детей можно, но глупо, потому что они ни в чем не виноваты. Достаточно посмотреть на их родителей, и сразу станет понятно, откуда что берется. Родители когда-то, лет тридцать назад, были точно такими же — бледными, недокормленными, с синими кругами вокруг глаз, со слюнявыми губами и мутным взглядом. Теперь они привели своих отпрысков, а те через каких-нибудь два десятка лет приведут сюда своих, точно таких же.

У школы тут главная задача — строго следить за представленными медицинскими документами и не пропустить тех, у кого не в порядке голова. Таких довольно много — с последствиями головных травм, с эпилепсией, болезнью Дауна и всеми прочими прелестями, которые сопровождают бедную и пьяную жизнь люмпен-пролетариата. Собственно, одуревшая школа приняла бы и таких, но нельзя — они будут писаться прямо на уроках и калечить своих нормальных одноклассников…

В престижных же школах июньская пора как раз самое выгодное время для учителей начальной школы. Самое денежное, когда можно подсуетиться и заработать на новое платье и на путевку к морю. Если, конечно, не зевать и постараться как следует.

Совершенно необязательно, например, брать вульгарные взятки с родителей, которые хотят, чтобы их чадо выдержало вступительные экзамены в первый класс. Взятки — это так некультурно и опасно.

Есть гораздо более интеллигентные способы того же самого, и никакой прокурор не придерется. С моральной точки зрения, конечно, не того, не очень, да кто ж теперь смотрит на мораль? Уж только не педагоги престижных школ… Только не они…

Например, за два месяца до вступительных экзаменов мечутся по престижной школе родители, у всех спрашивают, как бы так сделать, чтобы любимый ребенок все экзамены сдал и в школу эту поступил? Вот тут главное — не растеряться. Нужно подойти и тихонечко эдак сказать, будто бы на ушко и особо доверительно: «Вы знаете, мамаша, а я как раз буду учительницей, которая и будет набирать в этом году первый класс… Да, а экзамены будут очень, ну просто очень сложные… Уж и не знаю, как у вашего ребеночка все выйдет…»

Сказала так и молчи, жди. Ничего больше не говори, все остальное тебе скажут сами. А ты сразу не соглашайся, покочевряжься маленько: «Да нет у меня времени с вашим Васенькой заниматься, некогда мне его к экзаменам-то готовить… Столько дел, да и другие тоже просят…»

И опять молчи, опять жди. А уж после этого, когда родитель доведен, что называется, до кондиции, тогда и цену за свои уроки заламывай, не стесняйся. Все отдадут, все заплатят, все с себя снимут, а за родного дитятю заплатят. Главное — не стесняйся, прямо говори: «Возьму недорого… Только ради вас и вашего очаровательного Ванечки… Сто долларов…»

Или двести, смотря по вдохновению. А потом, если даже какой из обманутых родителей и плюнет в рожу, так ведь, как говорил гоголевский герой Кочкарев, платок всегда в кармане, недолго и утереться…

А Надя в этом году в июне была свободна. Она не набирала и не выпускала класс, так что могла спокойно пойти в отпуск, когда хотела. Она твердо помнила слова мужа о том, что как только придет приглашение из Латвии от неведомого Андриса, нужно сразу идти в посольство и получать визы на себя и на детей. А Щелкунчик приедет позже, как только управится с делами…

Ох как не нравились Наде эти дела мужа, ох какой тревогой наполнялось сердце, стоило только подумать об этом. Надя и сейчас чувствовала, что он неспроста решил ехать на все лето с семьей в Латвию. Неспроста и сейчас сам уехал куда-то далеко…

Надя не знала об основной профессии мужа, и так уж повелось у них в семье, что он сам решал, на какие темы стоит им говорить, а на какие — нет. Его работа была одной из тем, доступ к которым был закрыт даже плотнее, чем тема прав человека при советской власти… Но от того, что они не говорили об этом, на сердце Нади не становилось спокойнее.

Нет, она уже хорошо знала, что на Щелкунчика можно положиться во всем. Она всю жизнь стремилась к такому мужчине, на которого можно было бы опереться, и вот нашла. Надя твердо знала, что за Щелкунчиком не пропадет ни она, ни дети.

Но… Человек ведь не так просто устроен. Он хочет не только жить хорошо, но еще и понимать что-то. А вот этого у Нади не было — она не понимала, кто такой мужчина, с которым она жила, которого она любила, который стал отцом для ее мальчика… Надя полюбила и дочь самого Щелкунчика Полину, она стала ей матерью. Все это радовало, но не вносило спокойствия в дом.

Дети, конечно, ни о чем таком не думали, они просто жили. Знали, что папа есть, что папа добрый и хороший. Знали, что он занимается каким-то бизнесом, но ведь примерно то же самое могут сказать о своих отцах большинство детей восьмилетнего возраста.

Было еще одно обстоятельство. Испытания, которые им всем вместе довелось перенести и из которых они все также вместе с честью вышли, убедили Надю в том, что мужу следует повиноваться беспрекословно. Он так убедительно доказал свое превосходство в опыте, в знании жизни и умении предвидеть, что у женщины попросту не осталось никаких сомнений.

Ехать в Латвию — значит, ехать туда. Если Щелкунчик хочет, чтобы она с детьми ехала первой, — так тому и быть.

Отстояв длинную и унылую очередь в посольство, Надя получила в конце концов визы и готова была покупать билеты. Когда Щелкунчик позвонил в очередной раз по междугородному телефону, Надя спросила его, на какое число брать билеты на поезд.

— На ближайшее, на какое есть, — ответил он. — Чем скорее, тем лучше. А еще лучше было бы лететь самолетом. Ты узнала, туда летают самолеты?

Отчего бы до Риги и не летать самолетам?

Надя обещала узнать и, если удастся, выполнить пожелание мужа. Она и сама не очень любила поезда — вечно там теснота, вечно глупые разговоры в купе, вечно мокрое белье. Нет, уж если сам Щелкунчик просит лететь на самолете, то надо так и поступить. Интересно, а сколько времени нужно лететь от Москвы до Риги? Наверное, мало, вряд ли больше часа…

Надя оставила детей дома, а сама поехала в авиакассы, твердо помня, что билеты нужно взять на возможно ближайшее число. Дети теперь охотно оставались дома одни, в особенности с собакой. Присутствие Барона очень ободряло их и вселяло уверенность в детские сердца. После того, как однажды эта собака спасла детям жизнь, Щелкунчик стал подчеркнуто уважительно относиться к Барону. Он даже специально для него покупал дорогие собачьи консервы и китайскую тушенку, которую отчего-то очень полюбил Барон.