Дмитрий Петров - Призрак киллера

— Да вы что? — сказал он. — Вы что так уж боитесь? Что он — стрелять, что ли, в вас станет? — Это он имел в виду гипотетического «рогатого» мужа.

— Может, и станет, — горестно произнес Щелкунчик и втянул голову в плечи, изображая страх. Да, собственно, страх у него был и так, только по-другому проявлялся. Но сейчас Щелкунчику нужно было непременно произвести жалкое впечатление, чтобы милиционеры поверили ему и пожалели его… Этакий глупый и трусливый любовник, который опасается расправы со стороны мужа и готов заплатить дяденькам-милиционерам за свое спасение…

В России все любят дураков, если за их счет можно еще и поживиться, особенно себя не утруждая…

— Вот люди глупые, — с осуждением произнес старшина. — Стрелять станет — вот-те на… На что только люди идут из-за разных глупостей.

Но слова Щелкунчика он воспринял вполне серьезно, видимо, он не случайно был старшим наряда — основательный был человек… Он рассудил так, что теперь в Москве многие ходят с оружием и что угодно может случиться. Если гражданин опасается стрельбы, то нужно принять это во внимание. Да и сто тысяч нужно отработать как полагается… Мало ли что.

Милиционеры вышли первыми и открыли дверцу своей машины, как Щелкунчик и просил их. Старший остался стоять возле открытой дверцы, внушительно демонстрируя автомат.

Машина преследователей стояла на прежнем месте, где она и простояла весь день, и теперь, выйдя быстро из парадного, Щелкунчик как будто увидел смятенные лица тех, кто сидел в машине. Такого поворота они не ожидали…

Как профессионал и, можно сказать, коллега этих людей, Щелкунчик прекрасно понимал их разочарование. Действительно, стояли, ждали тут целый день… Удостоверились, что «клиенты» в доме, что мышеловка захлопнулась и остается лишь терпеливо дождаться, когда они с Ниной все-таки выйдут. И тогда — стрелять…

И сейчас, когда все, казалось бы, было в порядке, вот такой фокус оказался им преподнесен.

«Клиенты» вышли из дома, но в сопровождении вооруженной милиции…

Всего милиционеров было трое, включая водителя, который не выходил, а сидел за рулем. Щелкунчик с Ниной поместились на заднем сиденье рядом с сержантом, который буквально втиснулся, едва закрыв за собой дверцу, третьим. Впереди сидели водитель и старшина с автоматом на коленях.

Щелкунчик ликовал, радуясь своей сообразительности и находчивости. Можно себе представить ярость тех, в той машине. Ждали-ждали и дождались… Вступать в бой с милицейским нарядом в центре Москвы — это хоть и возможно теоретически, но требует очень веских оснований, да и вообще специальной подготовки… К такому преследователи были не готовы.

Щелкунчик бы и сам на их месте не стал рисковать. Уж ему ли не знать, что такое автомат Калашникова и его свойства… Один опытный человек с автоматом спокойно может «положить» троих, а то и пятерых человек, вооруженных пистолетами. Это каждый знает…

— Ну что, поехали? — спросил он, обращаясь к старшине, но тот не спешил.

— Подожди, — вдруг сказал он, не оборачиваясь и берясь за рацию… — Сначала мы тебя проверим. Кто ты такой и что… А потом уж и поедем.

В машине повисла тревожная, напряженная тишина. Щелкунчик восхитился старшиной — правильный парень, все делает по уставу… У него работа такая — никому не доверять.

Милиционер в течение трех минут зачитал паспортные данные Щелкунчика по рации, и еще три минуты они ждали ответа. Наконец рация прохрипела, что таковой гражданин в розыске не значится и данные по ЦАБу подтверждаются…

— Ну, вот и отлично, — сказал старшина, возвращая паспорт Щелкунчику и убирая с коленей автомат, который он до этого предусмотрительно не выпускал. — Вы не обижайтесь, гражданин, — добавил он с неожиданной деликатностью. — Мало ли что…

Они поехали к выезду со двора, и преследующая машина тронулась за ними.

Машина была простая, «Жигули», но с затемненными стеклами, что бывает редко на отечественных моделях. А на российской машине такие стекла выглядят слишком нарочито — явно по-бандитски…

Они уже почти выехали со двора, когда Щелкунчик обернулся и, увидев, что преследователи едут за ними, решил принять дополнительные меры.

— Они едут за нами, — жалобным голосом пожаловался он старшине. — Едут и едут…

— Да, — вдруг вступила в разговор молчавшая до этого Нина. — Нельзя ли сделать как-нибудь, чтобы они нас не преследовали?

— Это уж ваши проблемы, гражданочка, — отозвался сидевший с ней рядом молоденький сержант. — Надо было быть аккуратнее…

Старшина воспринял просьбу серьезнее. Он обернулся, посмотрел на едущую машину с темными стеклами и произнес строго:

— Мы не имеем права их задерживать. Мы же вневедомственная охрана. Они ничего не нарушают, просто едут.

— Ну, я вас очень прошу, — почти плаксиво сказал Щелкунчик, доставая и протягивая еще одну пятидесятитысячную бумажку. Он не решился давать советы, как именно прекратить преследование, потому что боялся, что старшина обидится. Он и сам прекрасно все знает.

Но старшина больше денег не взял. То ли он посчитал, что ста тысяч за такой пустяк и так достаточно, то ли постеснялся водителя, с которым, может быть, был не в таких близких отношениях, как с сержантом-напарником. Во всяком случае, он показал глазами Щелкунчику, чтобы тот убрал деньги, и усмехнулся.

— Ладно, сейчас попробуем. Но, как говорится, без гарантии. Постой, Слава…

Водитель притормозил уже на самом выезде из зеленого двора на улицу, и преследовавшая машина тоже остановилась метрах в десяти сзади.

Старшина опять взял автомат, повесил его на плечо, потом выразительно посмотрел на сержанта, и они оба вышли из машины.

После этого была проделана несложная и совершенно законная операция. Оба милиционера, выйдя из машины, стали подходить к преследователям. Все это происходило в молчании.

Они вдвоем обошли машину, не спеша осмотрели ее со всех сторон. Машина стояла, из-за затемненных стекол не было видно, какую реакцию произвел на преследователей маневр. Никто не вышел, никто не приоткрыл окно и ничего не спросил.

Все происходило в тишине и молчании, и от этого было еще значительнее. Сидевшие в машине преследователи как будто ждали, что же будет теперь.

Потом старшина достал из кармана блокнот и стал демонстративно записывать номерной знак машины. Он стоял прямо перед ней, широко расставив ноги, и сосредоточенно записывал номер…

В такой ситуации любой нормальный водитель тут же выскакивает из машины и, волнуясь, кричит: «В чем дело, товарищ милиционер?! Я же ничего не нарушал…»

Но никто из той машины опять не вышел. Милиционер дописал номер, потом важно кивнул сержанту, и они пошли обратно.