Самюэль Давидкин - Выкуп первенцев

— Будешь кофе? — предложил Маркканен.

— Не сейчас.

Маркканен порылся в бумагах и нашел нужные.

— Внушительный улов, — улыбнулся он, глядя на толстую пачку документов.

— Тут все?

— Должно быть. У этой дамы счета в трех банках.

Аско взял документы и вышел из отдела. Приближалось время обеда, а он не ел весь день, если не считать утренней баночки простокваши. Теперь констебль собирался поесть дома и одновременно просмотреть бумаги. Он перешел Булеварди и подумал о Туве. Так всегда бывало, когда он оказывался недалеко от ее работы. При этом Аско знал, что она не сидит у себя в офисе, а в основном находится на разных встречах и на заседаниях в судах.

Дома в холодильнике почти ничего не было. Он заварил чай прямо в чашке, вылил в него остатки молока и уселся в гостиной в кресле изучать выписки со счетов госпожи Аскен. Сначала он посмотрел, на какой из них поступала оплата от предыдущего арендатора квартиры на Коркеавуоренкату: старая дама активно пользовалась всего одним из своих счетов, и последний платеж за эту квартиру поступил примерно год назад. Затем Аско принялся более внимательно изучать движение средств за последний год. Выписка занимала около тридцати страниц.

Он просмотрел пару первых месяцев. Наличные почти не снимались, и счет за обслуживание кредитной карты был небольшим, поэтому Аско предположил, что госпожа Аскен оплачивает свои покупки почти исключительно банковской картой. Это объясняло и большое количество транзакций по счету. Преобладали мелкие покупки, которые позволяли составить довольно полную картину повседневных трат хозяйки счета.

Аско отметил, что в первые два месяца она ни разу не рассчитывалась в аптеках и у врачей. По-видимому, дама еще пользовалась автомобилем, поскольку время от времени оплачивала бензин. У нее была маленькая пенсия, и на продуктах она явно экономила. Помимо пенсии, на счет поступала плата за две квартиры, принадлежавшие госпоже Аскен, — арендная плата за одну из них составляла две тысячи евро, а за другую — полторы тысячи. Подробности утомили констебля, и, положив бумаги на журнальный столик, он уснул.

Аско проспал около часа, когда его разбудил стук в дверь квартиры. Он встал и пошел открывать. В дверях стояла Тува.

— Проходи, — удивленно сказал он.

Тува вошла, не сказав ни слова. Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, девушка прошла мимо, словно не заметив этого. Аско вдруг пришла мысль: а как она вошла в подъезд? Наверное, кто-то тоже заходил и впустил ее. Аско подумал еще и о том, давал ли когда-нибудь Туве свой адрес. Видимо, давал.

Скрывая недоумение, Аско показал Туве квартиру и посетовал, что у него нет никакого угощения. Тува казалась задумчивой, а ее улыбка — более нежной, чем обычно.

— Я купила нам поесть, — сказала Тува и махнула в сторону пакета, который принесла с собой.

Аско стал накрывать на стол.

Тува обошла гостиную и поочередно заглянула в окна. Затем оглядела книжный стеллаж, склонив набок голову и читая названия на корешках.

— Кто на этой фотографии? — спросила она спустя минуту.

Аско вошел в гостиную и увидел в руках Тувы деревянную рамку с карточкой, на которой мужчина лет сорока с вытянутым лицом и короткой бородкой стоял на улице и со сдержанной улыбкой смотрел в камеру. На нем были темный костюм в талию и шляпа.

— Отец, — коротко ответил Аско и вернулся на кухню.

Из комнаты не доносилось ни звука, но он знал, что Тува разглядывает фотографию. Обычно портрет не стоял на виду, когда в дом приходили гости, но сегодня Аско не успел переставить его в укромное место, и фото осталось стоять на средней полке стеллажа. Аско не отпускало напряжение. Ему казалось, что его поместили под увеличительное стекло. Он ощутил себя беззащитным в присутствии Тувы. Как будто она случайно получила в свое распоряжение какое-то свидетельство, из которого теперь извлекала все, что можно. Одновременно Аско в голову пришла мысль, что эта фотокарточка может быть важна для Тувы. Ему всегда что-то мешало быть с ней откровенным, поэтому он не находил в себе сил признаться ей в своих истинных чувствах. Теперь он осознал, что фотография отца была свидетельством его корней. Он, Аско, больше не был кем-то случайным, непонятно откуда взявшимся за столиком ресторана.

Они сели за накрытый стол, ели, пили вино и разговаривали. Тува казалась несколько подавленной, но иногда ее лицо озарялось знакомой улыбкой.

— Вкусно. Откуда ты знала, что я не ел? — спросил Аско.

— Ну, мы с тобой несколько раз ужинали вместе, и за все время ты всего однажды успел до этого пообедать, — сказала Тува.

— Я что, так подробно рассказывал тебе о своем режиме питания?

— Нет, но я могу отличить голодного человека, который весь день не ел, — ответила Тува с улыбкой.

Ее взгляд задумчиво скользнул по обоям в гостиной.

— Ты не соришь деньгами, это хорошо. Мне тоже надо стараться экономить. Арендную плату повысили, — сказала Тува.

— Я и не знал, что ты снимаешь квартиру. И часто ее повышают?

— Раз в год. В последнее время она здорово выросла. Я надеялась, что моя хозяйка будет забывать ежегодно увеличивать квартплату. В этом году она подняла ее на семь процентов. Я, разумеется, в любой момент могу переехать, но очень привыкла к своей уютной квартирке.

Тут Аско вспомнил о выписках со счетов госпожи Аскен, и ему пришла в голову одна мысль. Надо будет проверить их снова, и повнимательнее.

Когда они уже заканчивали ужинать, Тува вдруг серьезно посмотрела на Аско.

— Когда была сделана эта фотография твоего отца? — спросила она.

— Двадцать лет назад.

— Тогда уже так не одевались.

— Мой отец был портным.

— И где он теперь?

Аско встал и подошел к окну.

— Где-то на дне Финского залива.

Тува медленно приблизилась к нему сзади:

— Как ты думаешь, что бы он подумал обо мне?

Двадцать лет назад Цельхаузен был молод или, во всяком случае, ощущал себя молодым.

Он находился в командировке в Нью-Йорке, изучал древние тексты, осевшие в архивах на Восточном побережье Соединенных Штатов. Была и другая причина отправиться в такую даль — Цельхаузен хотел заключить одно соглашение.

За много лет до этого путешествия, когда Цельхаузену было лет тридцать, отец отдал ему перед смертью старинную книгу на иврите, сказав, что подобрал этот том во время войны, когда судьба занесла его в Белоруссию. Однажды летом 1941 года их часть прибыла в маленькое еврейское поселение, через которое накануне прокатилось немецкое наступление на восток. На улицах деревни повсюду валялись трупы: дети, женщины и мужчины в черном облачении с длинными прядями волос на висках. В этот день солдаты нашли в подвале одного из домов большой архив. На полках стояли сотни книг и рукописей. Военные решили, что обнаружили что-то ценное, погрузили все в один большой вагон и отправили в Германию.