Ольга Олушева - Возраст дожития [litres]

– Ну стояли возле отдела две козы, а я почем знаю, чьи они, по мне так все козы одинаковые, эти две были серые, или одна белая другая серая, нет, не помню точно. А что это вы козами заинтересовались? – говорила молодая женщина через забор. – Я в городе работаю, некогда даже огородом заниматься, тем более козами. – Она кокетливо поправила прическу, точнее то, что от нее осталось. – Ухожу рано прихожу поздно, никакой жизни не вижу, а мне, между прочим, только двадцать четыре. У некоторых моих ровесниц по двое детей, а я все одна. Лучше бы мужиков молодых нам искали, а не коз, – засмеялась она и вновь кокетливо посмотрела на участкового.

– Ты, это, лучше вспоминай, чем насмешничать. – Саша неожиданно для себя стал каким-то косноязычным. Потом точно опомнился и с излишней суровостью произнес: – Завтра к вам, гражданочка, зайду, и будьте любезны, вспомните все, что касалось того утра.

– А меня опять весь день не будет, – весело крикнула женщина ему вслед. – Захочешь, заходи попозднее, может, уже и приеду.

Красный и потный, будто не разговаривал с женщиной, а мешки таскал, Саша пошел к соседнему дому, на ходу вспоминая, видел ли он когда-нибудь эту девицу. Что греха таить, девушка ему понравилась, и он решил расспросить о ней у соседей. На другой стороне импровизированной площади, в одном доме еще горел свет, и парень направился туда. После недолгого ожидания ему открыл калитку ветхий дед. Редкая бороденка украшала старческое лицо и придавала ему некое благообразие, но нездоровый румянец и синие прожилки на носу говорили о многолетней алкогольной невоздержанности. Саша повторил свой вопрос старику, тот некоторое время недоверчиво смотрел на гостя, а потом вдруг схватил его за руки и потянул внутрь двора.

– Э, дед, ты чего это?

– Я вот что спросить хотел, парень, – проговорил старик. Он начал засыпать Сашу вопросами, которые в основном касались обстановки в мире, и, не давая тому вставить слово, резко перешел на ситуацию в деревне.

– Дед, – не выдержав словесного напора, перебил его Саша, – я вообще-то сам хочу задать тебе несколько вопросов, Скажи, ты коз у здания ОВД утром семнадцатого видел?

– Ясен пень, козы мои, как я мог их не видеть?

– А кого еще ты в тот день видел там? Хоть мельком, хоть со спины, хоть как?

– Федьку видел, плотникова сына, Верку, потом еще этого, ну он старый такой, помню, в молодости он у меня девку отбил, ох и хороша, зараза, была. Она потом за него замуж пошла. – И старик ударился в воспоминания своей весьма далекой юности.

– Дед, про молодость потом, ты мне сперва расскажи, кто такая Верка.

– Что, понравилась? Она девка хорошая, только к нашему, крестьянскому труду совсем не охочая. У ей на огороде только цветы растут да яблони, что еще ее отец сажал. А так ни-ни, ничего не сажает. А земли-то сколько пропадает! Так можно всю землю травой засадить, а жрать что будем? Ее траву, даже мои козы не хотят…

Саша покорно слушал излияния деда и все норовил вставить свой вопрос, но, казалось, этому было не суждено случиться. Вдруг старик замолчал и сурово спросил: – А ты чей будешь? Лицо вроде знакомое, а так не припомню.

– Я же вам удостоверение показывал.

– То, что ты мент, я и так понял, только не понял, чего ты от меня хочешь?

– Я ищу тех, кто мог находиться утром семнадцатого числа рядом с ОВД. Вот нашел тебя, спрашиваю, кого ты видел, а ты начинаешь мне зубы заговаривать.

– Так не с кем поговорить-то, – усмехнулся старик и, вновь став серьезным, даже суровым, добавил: – Ты не думай, у меня пока маразма нет, я даже догадываюсь, что ты ищешь.

– И что же, по-твоему, я ищу?

– А ищешь ты того, кто твоего Серегу убил.

– Правильно говоришь, ищу, и что ты думаешь об этом?

– Не знаю, кто, но догадываюсь за что. Я б за такое его сам прибил. Я ведь его предупреждал, плохо кончится, а он, сволочь, только посмеивался.

– Слушай, не томи, скажи все, что знаешь, а то я уж и придумать не могу, что он такого страшного мог у себя в деревне творить. Да на глазах у нас, у всей полиции.

– Вы что, и правда ни ухом ни рылом? Ну вы даете, вся деревня знает, а вы вроде как глухие и слепые.

– Да говори ты, черт возьми!

– Так ваш Серега детям свою траву предлагал, некоторые покупали.

Саша, если бы мог, провалился бы под землю от стыда, ведь ходили такие слухи, а он не желал их слушать. Для него работник правоохранительных органов никак не мог быть замешан в столь грязном деле, как торговля наркотиками. Он даже когда видел фильмы про ментов, сразу выключал телевизор, едва речь заходила об оборотнях в погонах. И про Сергея, несмотря на слухи, он всегда думал хорошо. Даже тогда, когда весь участок оказался засеян коноплей, когда они обнаружили высушенную и готовую к продаже траву, он не думал плохо о своем приятеле. У него была уверенность, что во всем виновата его жена Людмила. Какой же он участковый, если даже этого не видел, а оно было прямо перед глазами.

– Понятно, теперь еще раз повтори, кого видел тем утром у нашего здания, я запишу, и потом тебе придется зайти в отдел, чтобы с тебя сняли официальные показания.

Старик, старательно припомнил всех, кого видел тем утром, и от себя добавил: – Я специально не смотрел, то коз привязывал, то с соседом разговаривал, его редко встретишь на улице, он все на своем огороде работает. А когда внуки приезжают, то в свободное время на рыбалку с ними ходит, а иногда в лес. Бывает, по целой корзине грибов приносят или ягод, тоже бывает. Правда. у нас все ягодные места испоганили, то свалку устроят дачники, то какое-то строительство затеют. Вон, недавно торговый центр наладились строить, а зачем он нам?

Дед был готов разговаривать до самого вечера, но Саша его перебил и, распрощавшись пошел к себе в отдел. Та информация, которую обрушил на его голову старик, требовала осмысления и проверки. Ему сегодня даже не захотелось разговаривать с остальными, кто мог что-то видеть. Как ни странно, но информация, полученная о делишках Сергея, причиняла боль и вызывала чувство стыда. Никак Саша не мог смириться с тем, что он был слеп и глух во всем, что касалось его приятеля.

– Я, оказывается, совсем дурак, не гожусь я для этой работы, мне не то что в опера идти, мне даже участковым нельзя работать, – казнился он. – Пожалуй, стоит написать рапорт начальству. Уволюсь к бесам, пусть ищут умного, у которого нет шор на глазах. Идиот, не увидеть того, что видит вся деревня.

Тут ему стало совсем тошно, потому как он вспомнил недавний разговор с женой хозяина магазина, которая пыталась привлечь его к одной нечистой сделке. И как женщина хихикнула, когда участковый начал объяснять ей, что «сколько веревочке ни виться, а кончику быть», и как расхохоталась прямо в лицо, когда он заявил, что нечестные деньги никому еще пользы не приносили. Быстрым шагом Саша направился в отдел, поднялся в свой кабинет и сел писать рапорт на увольнение.