Ольга Олушева - Возраст дожития [litres]

На следующее утро майор пришел пораньше и первый, кого он увидел, был Саша. Тот молча положил рапорт ему на стол и так же молча отошел на несколько шагов.

– Так, и что тут у тебя? – улыбаясь, проговорил начальник, но по мере прочтения улыбка сползала с его лица. Он поднял на вытянувшегося в струнку Сашу глаза и швырнул ему бумагу, едва не попав в лицо.

– Это еще что за номера? То ты просишься отпустить тебя на оперативную работу, то вообще непонятно какой фортель выкидываешь?

– Потому что я дурак, – печальным голосом проговорил парень.

– Это еще почему?

– Да потому, мне намекали на не совсем честные Серегины дела, а я, как глухой, да еще тупой, ничего не видел.

– Поподробнее, пожалуйста, – проговорил Василий Иванович, вдруг почувствовав, что, несмотря на раннее утро, уже устал. Будто на него взгромоздили целую бетонную плиту и заставили ее нести.

И Саша подробно рассказал, то, что услышал вчера от старика-соседа, то, что ему говорила жена хозяина магазина, и от себя добавил:

– Я как последний тупица отметал от себя все эти разговоры и ни разу не задумался, а вдруг все правда? Ведь если бы я был внимателен к таким разговорам, Сергей был бы жив, да и вообще… Алкоголиками занимался, а наркотики пропустил.

– Ты не горячись, ты, может, и не думал об этом, а я ничего не пропускал, все ждал, когда у тебя глаза откроются. Только убийцу Сергея мы все равно пока не знаем, как и убийцу Иванникова. Его жена сразу с детьми к матери уехала. То ли не верила в нас, то ли ей было все равно, мы проверили, она и правда у матери живет, но как тогда заявление написала, так и молчит с тех пор. Значит, слушай сюда, – тоном начальника проговорил майор, – Рапорт твой я пока не видел, и не возражай, – прикрикнул он на подавшегося вперед Сашу, пытающегося что-то сказать. – Найдешь того, кто убил Сергея и на чьей совести смерть Иванникова, тогда и решишь. Уйти каждый может, а ты попробуй, как тот верблюд, сперва в угольное ушко пролезть, а там уж как сам решишь.

И перейдя на отеческий тон, добавил: – Ты, сынок, умный, только слишком добрый и доверчивый. А в нашей работе этого никак нельзя, обведут вокруг пальца, да еще тебя же и сделают виноватым. Осторожнее надо быть и жестче. Теперь иди и работай, да помни, о чем я только что говорил. – Саша по-военному развернулся на каблуках и вышел из кабинета. Ему предстояло не только найти преступника или нескольких, но и доказать самому себе, он может и должен работать в полиции. Больше он никому не будет верить, только самым близким, матери, брату, да, пожалуй, еще Ямпольским, они не выдали Егора, не проболтались, и вообще эти двое ему очень нравились. Он решил даже Стаса не рассматривать, как человека всегда правдивого. Хотя он и помогал ему, нашел Айшат, которую все считали Юсуфом, опознал по голосу Василия, на которого трудно было подумать. И тут Саша задался вопросом, что такого сделал Василий, ведь если бы не звонок из отдела по борьбе с распространением наркотиков, то Саша никогда бы и не обратил внимания на Василия. Покупка самодельных кукол никак не наказуема. Василий имел право покупать, что вздумается.

– Стоп, а откуда на самом деле был звонок? Он это не проверял и принял на веру. Сергиево-посадские ничего не сказали по этому поводу, забрали мужика, и все.

Саша достал записную книжку, которую постоянно носил с собой, и записал свой вопрос, относительно бывшего дежурного. Вернувшись в свой кабинет, участковый сел записывать план, по которому намеревался действовать.

Юля с дочкой с раннего утра пошли к Ямпольским, и старшей и младшей очень хотелось посмотреть дом Олега Петровича изнутри. Накануне они договорились с Егором, и тот встретил их у калитки. Сегодня у парня был выходной, и он с удовольствием стал для гостей чем-то вроде экскурсовода. Когда Юля с Машей только вошли в дом, они замерли перед картиной, украшавшей прихожую.

– Мам, моти, это наса улися, и домики тозе. А тут деда зивет. А это Бася, она босая, тока хосая.

– Да, доченька, очень похожая улица. А кто это рисовал? Это ведь карандаш?

– Наверное, я не знаю, рисовал это Федор, а в гостиной есть акварель, которую им Маргарита Викентьевна подарила. Пойдем скорее, тебе, Машенька, она должна понравиться, там птичка очень симпатичная.

Пока ребенок рассматривала гостиную, пока стояла возле акварели Дубровиной и с удивлением смотрела на воробья, готового хоть сейчас слететь с ветки рябины, Егор отвел Юлю в сторонку и тихо проговорил:

– Юль, ты не думай, я на твою маму зла не держу, когда к ней поедешь, ты ей передай мое спасибо и низкий поклон.

– За что, она же в тебя стреляла?

– За то, что, если бы этого не сделала, моя жизнь там, в овраге, и кончилась бы через несколько лет. Я совсем ведь перестал быть человеком, допился почти до края. Она, можно сказать, показала мне меня со стороны.

– Даже не знаю, что на это сказать, то ли прощения за нее просить, то ли не надо. – Юля помолчала, а потом продолжила, сменив тему. – Мы потом с Машенькой пойдем на кладбище, пока не холодно, хочешь, попозднее приходи к нам обедать, у меня нынче щи вкусные.

– Спасибо, мать вчера обед полный приготовила, и потом мне к Сашке надо зайти на работу. У него там вопрос появился, он же ищет убийцу Сергея и Иванникова.

Через пару часов, когда гостьи все посмотрели по нескольку раз и отправились домой, Егор пошел к брату. По дороге он встретил своих бывших приятелей, которые неожиданно вызвали в нем острое чувство брезгливости. Все они были под градусом, хотя еще не совсем пьяные, и Егор представил себя с ними рядом, такого же, как они. Когда один из бывших приятелей предложил ему присоединиться, парень, по совету доктора, спокойно ответил, мол, после тяжелого ранения ему не то что пить, даже нюхать нельзя. Когда он, распрощавшись, ушел, один из мужиков, не скрывая зависти, сказал:

– Повезло парню, и жив остался, и пить бросил. В меня бы кто стрельнул, может, и я тогда завязал бы. – И он тяжело вздохнул.

Егор зашел к Саше на работу, тот сидел, склонившись над бумагой, и что-то старательно писал. Оторвавшись, он посмотрел на брата, тяжело вздохнул и прокомментировал:

– Видишь, вместо полезной работы я вынужден писать отчеты по участку и своему, и Серегиному.

– Тебе еще много?

– Прилично, а у тебя есть предложения?

– Давай я помогу сегодня тебе, все равно надо чем-то заниматься, так почему же не помочь родному брату? Я у вас с матерью в долгу.

– Ну что, помоги. Для начала походи по соседям Иванникова, может там кто-то не спал. Видел или слышал какой разговор. А потом обсудим. Только не говори, что мне помогаешь, а так просто, любопытство прояви.

– Так на «любопытство» они много чего напридумывают. Ты же знаешь наш народ.