Николай Стародымов - След мстителя

И то ладно.

Закрыв за следователем дверь, Харченко, не заглядывая на кухню, вернулся в комнату. Плюхнулся в кресло, попытался лихорадочно разобраться во всем сумбуре мыслей, что взроился вдруг в голове.

Значит, выходит, что Анастасия не просто любовница Павлика. У нее были какие-то пикантные взаимоотношения с Анной. Что ж это, Аня под старость лет начала, помимо щенков инфантильных, девочками интересоваться?.. Это, конечно, ее дело. И все же… Все же что-то тут никак не вяжется. Какие такие «особые поручения» выполняла Анастасия? Какое она имеет отношение ко всему этому делу? Почему она сегодня так настойчиво пыталась уединиться с Александром? Откуда ее знает Буераков?.. Впрочем, это, последнее, теперь понятно: Леонид Васильевич только на днях допрашивал всех работников магазина, а Анастасия работает там. Но почему же она не сообщила сейчас следователю о том, что произошло в квартире у Павлика?..

Нет, крутого разговора с ней не избежать… Или не надо сразу начинать? Может, лучше подождать, понаблюдать, как она сама себя поведет?

Ладно, как говорится, будем посмотреть. Будем решать проблемы по мере их поступления.

Скрипнула, открываясь, дверь. На пороге комнаты показалась Анастасия.

— Еще когда замок щелкнул, — напряженно проговорила она. — А вас все нет…

Напряженность эта была вполне понятна: она осталась один на один с убийцей. Причем с убийцей, который знает, что ей про него что-то известно и она от него что-то хочет узнать. Опасное сочетание.

— Извини, устал, — поморщился Александр. — Я прошлую ночь практически не спал. Да и сегодня побегать пришлось… Ужинать хочешь? Тащи сюда все, что у нас есть!

Девушка исчезла. Потом дважды приходила с подносом и выставила на столик несколько тарелок с закусками. Под конец поставила бутылку вина.

— Там еще макароны варятся, — робко сообщила, присаживаясь в кресло.

— Макароны — это хорошо. Люблю я макароны, — пропел Харченко. — Была когда-то такая песня популярная. Шлягер, как сейчас говорят. Ты ее вряд ли слыхала, молодая ишшо. — И добавил: — Слушай, Стася, я пить не буду, так ты уж сама себя обслужи…

Анастасия взглянула на него удивленно:

— Так вы же, говорят… — и осеклась.

— Правильно говорят, — усмехнулся, поняв ее недоговоренность, хозяин. — Люблю это дело, грешен. Но не всегда. Только когда делать мне нечего.

— А сейчас у вас есть что делать? — опять скромно потупилась девушка.

Харченко взглянул на нее внимательнее. Эге, подруженька, да ты не так проста, как хочешь казаться… Вот так же когда-то Джоанна из себя скромницу наивную строила… Как давно это было. Будто в другой жизни.

А может, и в самом деле в другой?

— Так зачем все-таки ты меня поджидала? — решил он не развивать эту тему.

Анастасия сидела, словно школьница на экзамене, смиренно сложив на коленках ручки. Коротенькая стрижка, скромная одежка. Грудки крохотные, ключицы торчат, острые загорелые коленки плотно сжаты, коротенькая юбка едва прикрывает попку.

— Я ведь вас видела тогда… — ответила, наконец. — Ну, тогда, в коридоре…

Этого еще не хватало! Не питая и тени надежды на другой ответ, он все же поинтересовался:

— В каком коридоре?

Она подняла на него глаза… Наверное, единственное, что у нее есть привлекательного, — это глаза.

— Когда вы от Анны Валентиновны выходили. Когда ее потом убитой нашли.

Вот оно что! Прав Буераков — преступлений не бывает без следов. Даже если преступление совершил не он, следы могут остаться именно невиновного.

Вот чертова девка!

Александр потянулся к Анастасии. Та испуганно отпрянула. Он усмехнулся, отобрал у нее бутылку.

— Будем пить не вино, а коньяк, — хмуро пояснил он. — Ты пьешь коньяк?.. По-моему, нынешняя молодежь пьет все, кроме молока.

Девушка согласно кивнула. Можно ее понять, подумал Александр, слишком много потрясений за вечер на единицу женской души.

— Видела… — На что уж майору за годы своей деятельности доводилось попадать в неприятные ситуации, но тут, едва ли не впервые, не знал, как дальше вести разговор. — Ну а почему же ты никому об этом не сказала?

Коричневая жидкость, булькая, наполняла рюмку Анастасии. Девушка глядела на струйку не отрываясь. Словно опасалась, что мало нальют.

— Так почему же?

Она ответила после паузы:

— Не знаю. Я ведь не знала сначала, кто вы. Вид у вас был… Я думала, что вы… В общем, не думала, что это вы можете такое сделать.

— А сейчас думаешь?

Она ответила не сразу, глянула на него коротко и опустила глазки.

— Если бы это сделали вы и попытались свалить вину на кого-нибудь другого, то не приходили бы к Павлику тогда, в первый раз… Или убили бы его тогда же и как-нибудь подстроили, чтобы подозрение пало на него.

Харченко опять насторожился:

— А ты что же, была у него в тот раз… Ну, тогда, на поминках?

— Была, конечно. Он потом пришел к нам, в кровищи весь. Говорил, что… В общем, неважно, что говорил. Он мне одной потом рассказал, кто и зачем к нему приходил. Поэтому, когда вы сегодня у него появились, я не сразу поняла, кто вы такой и зачем пришли. Я же вас в тот раз не видела. Да и сегодня не сразу узнала.

— А если бы узнала?

— Не знаю… Только когда вы мне сказали, зачем пришли, я испугалась и убежала.

— Испугалась, — хмыкнул Александр. — Испугалась, пигалица, а за Павлика пыталась вступаться… Далеко не все мужчины на такое способны. И что же потом?

— Потом… Потом я сделала все, как вы велели. Ну а еще потом я начала думать.

— Странное занятие для молоденькой девушки, — вновь не удержался он от саркастической реплики.

— Начала думать, — упрямо повторила девушка. — Ведь если бы это вы убили Анну Валентиновну, рассуждала я, и если бы вы пытались отвести от себя подозрение, не стали бы убивать Павлика, а просто сообщили бы о нем… Тому же следователю, раз он вам знаком. Если бы у вас были какие-то другие основания, убили бы Павлика в первый раз. Но раз вы поступили так, как поступили, да к тому же меня отпустили… Мне все это непонятно. И я решила с вами поговорить.

Досада, злость, раздражение поднимались из глубины души неровно, волнами.

— Дура ты, — повторил Харченко самое мягкое из того, что хотел ей сказать. — Нельзя же так…

— А что я должна была делать? — робко спросила Анастасия. — Если бы я сегодня к вам не подошла, может быть, никогда больше и не увидела.

— Ну и что?

— Как что? Если сегодня я не узнаю от вас правду… Как бы я тогда жила дальше?.. Если сообщить в милицию, что произошло, вас заберут и вы ничем не сможете оправдаться. А вдруг вы и в самом деле невиновны и только мстите за Анну Валентиновну? Ну а если не сообщить, может, вы про Павлика наврали… Тогда… В общем, если я для себя не могу ответить на эти вопросы, мне… В общем, совесть должна быть у человека?..