Марина Серова - Принеси меня в жертву

Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Рассказ давался ему тяжело, он старался не смотреть в глаза и делал вид, что очень интересуется окружающим миром и вообще говорит о каких-то скучных вещах.

— В результате решились на госпитализацию, тем более что дочка к тому времени уже чувствовала себя немного лучше, и мы решили воспользоваться моментом. Ну, знаешь, чтобы на руках ее не нести в приемный покой. Чтобы пошла своими ногами с боевым настроением. Жена тогда твердила, что все наладится, что не надо терять времени, что все выяснится. Играла перед ребенком роль, изображала силу и спокойствие. Все мы старались изображать. А по ночам сидели в интернете, читали форумы, статьи и запутывались еще больше. И понимали, что таких денег у нас нет и никогда не будет.

Назначили дату, подготовили дочку. Накануне я принес все заключения на работу, стал все заново пересматривать. Разложил их на столе, аж страшно стало от вида этого «архива». И тут Шумский на пороге. Заскочил перед тем, как уйти домой. Увидел меня и, как он потом объяснил, понял, что простым «до завтра» отделаться не сможет. Заметил на столе справки, заинтересовался, подошел. Я ему все и выложил. В таком отчаянии был, что вспоминать страшно. А он такой берет в руки результаты самого первого анализа крови и начинает рассматривать. Я тогда еще подумал: «Зачем ты это делаешь? Из вежливости?» А он мне: «Можно я эти справки с собой заберу? Есть знакомый врач, опытный. Может, что-то и подскажет, ведь лишнее мнение не помешает». Все справки я ему тут же и отдал. Не знаю почему, Тань. Он попросил — я отдал. Договорились, что принесет утром, они же в больнице нужны. А вечером звонок с его номера. На проводе какая-то женщина, немолодая. «Я, — говорит, — все посмотрела, и вот мое заключение: первый анализ был сделан неправильно. Пересдайте кровь в другой лаборатории плюс отдельно на такие-то показатели. Результаты указывают совсем не на онкологию, а на постинфекционную железодефицитную анемию. Что за придурки у вас там сидят? Лишь бы человека угробить. Но в больницу пусть ребенок все-таки ляжет, пусть его обследуют, но онкология вряд ли подтвердится. За всю мою практику такая ошибка встречалась не раз». И трубку положила.

Я Шумскому сразу же перезвонил. «Что это было? — спрашиваю. — Кто со мной разговаривал?» А он просто так отвечает: «А это мама моя, она онколог, живет в Израиле, приехала погостить». Я ушам не поверил. Спрашиваю: «Как ты догадался, что речь о раке?» Знаешь, что он ответил?

— Что?

— Он сказал, что сразу это понял, когда взглянул на результаты анализа крови. Самого первого, с которого все и началось. Он в них, оказывается, шарит. Сказал, что мать его кое-чему научила, потому что готовила к поступлению в медицинский. Но сынок подрос и рванул в полицию, а кое-какие навыки остались. В общем, сдали мы утром ребенка в больницу, а через неделю забрали домой, потому что диагноз не подтвердился. Мать Шумского оказалась права. Но мы до сих пор ее раз в три месяца на анализы таскаем. И каждый раз, получив результат, я…

Он замолчал и посмотрел на небо.

— Обещали дождь, но что-то я сомневаюсь, — резюмировал он и наконец-то посмотрел на меня.

Его глаза были сухими, но блестели так, словно в них стояли слезы.

Теперь Вася предстал передо мной другим человеком. Похоже, Кирьянов тоже изменил свое мнение о бывшем подчиненном, который несколькими годами ранее мог послать каждого, кто встречался на его пути. Кто бы мог тогда подумать, что именно он сыграет роль волшебника в жизни дочки подполковника?

— Ты мог бы поделиться, — упрекнула я его. — Спустя время мог же?

— Не мог, — отрезал он. — И тогда не мог, и сейчас не рассказал бы. Но вышло так, что я теперь приехал помочь человеку, который когда-то очень помог мне. Как только увидел его имя в сводке, то внутри все оборвалось. Понял, что пора вернуть долг. Всё? Я ответил на все твои вопросы?

Мне стало стыдно. Лезу в чужую душу, выворачиваю наизнанку, а потом обижаюсь. Неправильно все это.

— Не ругайся, Вов, — пробормотала я. — Ляпнула, не подумав.

Губы Кирьянова дрогнули в улыбке.

— Теперь к делу, — будничным тоном произнес он. — Пойдем в дом, расскажешь, как ты тут оказалась.

Мы стояли на крыльце и наблюдали за тем, как в прибывшую «Скорую» под руки заводят Елену. Она тут же легла на каталку, и задняя дверь «Скорой» тотчас закрылась.

Егор Николаевич открыл ворота. «Скорая» выехала на трассу и повернула в сторону Тарасова. Уезжали с сиреной, хотя на несколько километров вперед наверняка не было ни одного автомобильного затора.

— Странно, но Елена все еще держится на ногах, — заметил Кирьянов. — По идее, она должна была передвигаться ползком. С таким-то сотрясом. Ее даже допрашивать нельзя в таком-то состоянии.

— Гордая. Не может себе позволить проявлять слабость на людях, — сказала я. — А где ее дети? Мальчик и девочка, близнецы, им по четыре года.

— С ними все нормально, спят. За ними присмотрят, мы узнавали.

Я тут же рассказала, как при мне Елена отчитывала Зою и своих детей, случайно проникнувших в «шмоточную». Причина была ерундовой, но всем троим досталось по полной программе. Страшно представить силу ее гнева, когда никого нет рядом.

— Я не видела няню, Вов, она в этот момент стояла за дверью. Даже голоса ее практически не слышала. А вот Елена гремела, не стесняясь. Разговаривала с няней и детьми так, будто они в казарме.

— Прямо так и разговаривала?

— Орала и не стеснялась в выражениях. А няню уже увезли?

— Да, первым делом отправили в изолятор, там и допросим, — ответил Кирьянов. — А тебе зачем она?

— Странно все это.

— Начинается, — закатил глаза Кирьянов и вдруг замер, прислушиваясь. — Гром, что ли? Скорее бы, а то такое марево в воздухе висит, что дышать невозможно.

— И все-таки, Вов, что-то тут не так, — повторила я.

Кирьянов посмотрел на часы.

— Конечно, не так. Тут попытка изнасилования, нанесение тяжких телесных и покушение на убийство. Один человек при смерти, а у другого разбита голова. А в доме в это время были малолетние дети. Что тут странного? Да тут все ежу понятно и даже убийцу искать не нужно — сама сдалась и во всем призналась. Осталось опросить всех, кто был этой ночью в доме, и дело можно закрывать. Пойду потороплю ребят. Тебя подбросить?

В этот момент из-за угла дома вышел Эмин. Кивнул мне.

— Здравствуйте. Починили? — спросила я.

— Починил, — ответил он и покосился на Кирьянова.

— Спасибо, Эмин.

Парень прошел мимо, Кирьянов проводил его взглядом и повернулся ко мне:

— Значит, поедешь сама?

— Да. Но ты звони, если что.

— Понял. На связи. И езжай уже домой, Тань, не задерживайся. Нечего тут тебе делать, слышишь? Не мути воду. Лечи фингал, это важнее.