Марина Серова - Принеси меня в жертву

Она тепло улыбнулась и заглянула в опустевший стакан.

Были в моей практике случаи, когда перенесенные переживания напрочь сносили людям крышу. Они впадали в истерику, но вместо того, чтобы рыдать, начинали смеяться и призывали к веселью других.

Я подумала, что Мария Петровна легко могла пополнить их ряды, но тут же поняла, что опасаться нечего.

— Странно, — произнесла она. — Вот вроде бы случилась беда, и я даже плакала, а сейчас почему-то вспомнила смешной случай, как Егор однажды напугал Васю. Неслышно подошел к нему и из-за спины говорит: «Искали, шеф?» Василий тогда аж подпрыгнул от испуга.

Она поставила стакан на стол и вернулась ко мне.

— Дети пока спят, — машинально понизив голос, сказала она. — Окна детской выходят на эту сторону, и я, если открыта балконная дверь, всегда могу их услышать. Они подолгу спят, мы их никогда специально не будим. Елена воспитывает их по особой методике, не затрагивающей сон. Сейчас объясню. Вся жизнь по расписанию, а сон в любое время, в любом месте и в любом количестве. Спать — значит расслабляться, погружаться, застывать. Таким образом во сне дети получают полную свободу, которой им не хватает во время бодрствования. Режим сна, в свою очередь, автоматически подстраивается под дневной режим.

— Какая странная методика, впервые о такой слышу, — призналась я. — Корейская, наверное?

— Корейцы были бы рады, но права принадлежат Елене. Сама разработала такой способ воспитания. Вот после пробуждения все должно быть строго по распорядку, но ложиться спать и просыпаться им дозволено в любое время. Самое интересное, что они никогда не дрыхнут до обеда и не гуляют до полуночи. У них все происходит по часам.

Я прислушалась.

— Молчат. Скоро проснутся?

— Примерно в одиннадцать. Это плюс-минус час.

— Мария Петровна, — спохватилась я. — Антон позвонил Ольге, она уже едет сюда. Вы одна с малышами не останетесь, слышите? Не переживайте, вам помогут.

— Я знаю, — кивнула Мария Петровна. — Оля сразу же перезвонила мне. Мы всегда на связи. Приедет — будем решать, что и как. Пока их мать в больнице, она будет жить в доме, наверное.

— А у Ольги нет своих детей?

— Бог не дал. Потому обожает Анечку и Колю как своих.

Часом ранее мне казалось, что ситуация после случившегося если и разрешится, то с большим трудом. Взрослые будут в шоке или на нервах, какой уж тут уход за детьми? Кто сообщит им о том, что сегодня, завтра или еще неделю, месяц, а то и дольше они не увидят ни родителей, ни няню Зою?

Но все разрешилось очень быстро. Друг семьи Саранский мигом вызвал на помощь их тетю, а Мария Петровна дала мне понять, что тоже следит за детьми. Похоже, малышня находилась под постоянным присмотром.

С души тут же свалился груз ответственности. Так или иначе, но я автоматически готовилась к тому, что придется помочь в решении вопроса устройства близнецов. Всякое могло быть. Прислуга бы не справилась с детьми, Ольга бы впала в долгоиграющую истерику, а Саранский один вряд ли потянул бы на себе всех и вся. Иногда ведь случается, что помощникам самим нужна помощь. Слава богу, что сейчас не та ситуация.

— Надо им сварить кашу и по одному яйцу, — вспомнила Мария Петровна. — Я совсем забыла про завтрак, но есть еще немного времени. Вы можете идти, Таня. Я полежу и пойду на кухню.

— Вам плохо, Мария Петровна? Давайте честно, — попросила я. — Уж с яйцами и кашей я как-нибудь справлюсь.

Мария Петровна покачала головой.

— Мне завернуться в шерстяное одеяло, как в американских фильмах, и чтобы меня повели под руки.

Я невольно улыбнулась. Действительно, во многих голливудских фильмах жертве преступления непременно набрасывают на плечи шерстяное одеяло и сажают на ступени машины «Скорой помощи».

— Не то что у нас: помощь оказывается прямо там, где ты упал, а про одеяло вспомнят гораздо позже, — подхватила я. — А все почему? Потому что время не теряют, и это тоже признак внимания.

Мария Петровна вздохнула. Ладно, шутка не прокатила. Зайдем с другой стороны.

— Вы тут давно живете, знаете всех хорошо, — сказала я. — Как вы думаете, то, что случилось, должно было когда-то произойти?

Мария Петровна скосила глаза в мою сторону.

— О чем это вы?

— Василий не производил впечатления человека, способного на насилие.

Сказав это, я взмолилась, чтобы Мария Петровна не распознала фальшь в моем голосе.

Василий был способен на насилие. Раньше. Давно. Сейчас — не знаю. После рассказа Кирьянова я уже ничего не понимала. Но я успела пообщаться с Шумским не тогда, а сейчас. Он приехал спасать меня и мою сломанную машину, он уговорил остаться на годовщину, он вел себя вежливо и был добр ко мне.

А вот Елена явилась полной его противоположностью. Я знала много семейных и пока еще не очень семейных пар, в которые соединились противоположности, но с такой сильной разницей между характерами партнеров еще не сталкивалась.

Елена напоминала Шумского — того, «прошлого», каким он был во времена работы в полиции. Со своими вел себя абсолютно нормально, однако с посторонними, но зависимыми в какой-то мере от него людьми он превращался в тирана и деспота. Вот именно такой и была Елена. Она словно списала с мужа манеру его поведения, не оставив в нем ни капли ярости. Так и веяло от нее неприступностью, так и несло высокомерием. Женщина явно презирала весь мир, а некоторых не любила особенно сильно.

Не это ли имел в виду Саранский, когда вчера намекнул на то, что наш с Василием союз был бы прекрасен? Он еще сказал, что слишком часто отводит взгляд от того, что происходит в семье Шумских. Значило ли это, что Елена верховодит над всеми постоянно, а не только при свидетелях?

Мария Петровна поверила в мою искренность.

— Нет, Василий никогда ни над кем не издевался. Вы же про женщин?

— Да я про всех.

— Никогда и ни над кем. Если человек насильник, то он, насколько мне известно, будет маскироваться. Будет скрывать свою сущность на людях, но когда-то зло непременно вырвется наружу. Нет, Вася был не такой. Я бы увидела, муж бы заметил. Но этого не было. В их семье насильник, скорее, Елена. Ой, — спохватилась она. — Не подумайте, я ее не обвиняю… и не потому, что она сейчас не слышит.

— Все хорошо, Мария Петровна, — успокоила я ее. — Я все поняла верно, не переживайте. Вы хотели сказать, что в их браке главной была она, а не он. Так?

— Да. Она, а не он. Это я и хотела сказать. Она давила на Васю, а еще… еще я признаюсь, только очень вас прошу, поймите правильно… мне кажется, детишки ее боятся. Я сначала думала, что вся эта строгость, задранный кверху нос… это все пройдет. Я решила, что она такая из-за работы, нервная, злая, но нет, не прошло. Со мной она общалась мало, в основном с холодной вежливостью, но резкость не проявляла — понимала, что это будет перебор. С Егором она просто не общалась, ведь сторож и сантехник ей не ровня. Но Зоя постоянно получала от нее нагоняй на ровном месте. А Васю-то мы знаем с тех пор, когда он еще не был знаком с Еленой. Поэтому мне есть с чем сравнивать.