Жорж Сименон - Ночь у моста Пон-Мари

— Обратите внимание, — продолжал комиссар, — на правой руке убитого коричневая кожаная перчатка. Прошу пройти за мной. Вас тоже, господа.

Но не успели они сделать и двух шагов, как мадам Эльзен упала в обморок, так что к такси ее пришлось нести на руках.

— Что вы можете сказать на это?

— Ничего! Я ничего не понимаю! Я его не убивала!

Судебный следователь Фроже — низенький, сухонький человечек — говорил монотонным, как у преподавателя математики, голосом. На скамье в коридоре сидела вся компания, принимавшая участие в ночной попойке. Тут же расположились и свидетели — консьержка, горничная, бармен из кабаре Пикратта и даже бродяга, жевавший ломоть хлеба.

— Каваллини, которого полиция подняла с постели в девять часов, заявляет, будто он расстался с вашим супругом на углу улицы Берри, где проживает сам. Вы находитесь с ним в интимных отношениях, не правда ли? Извольте повернуться ко мне. Мадам Фукрие, консьержка дома, в котором живет месье Каваллини, заявила, что вы навещали его раза два или три в неделю. Кроме того, судя по показаниям вашей горничной, Каваллини ежедневно звонил вам около одиннадцати. Если же трубку снимал ваш муж, оказывавшийся дома, Каваллини заявлял, что он ошибся номером. Короче говоря, он был вашим любовником. В кабаре Пикратта вы все время танцевали только с ним. Бармен обратил внимание на то, что из всей вашей компании не веселился лишь ваш супруг.

— Я его не убивала!

— Обвинения я вам еще не предъявил. Вы сами заявили полицейским, что совершили преступление. Что же касается вашего любовника, то существует немало подозрительных обстоятельств, если не сказать больше, которые заставляют предполагать наихудшее.

— Это неправда! — вскочив на ноги, воскликнула мадам Эльзен. — Педро тоже не убивал. Я в этом уверена!

— Ваш супруг был состоятелен. Когда он женился на вас, вы были танцовщицей в берлинском ночном кабаре «Винтергартен». Если бы он расторг с вами брак, вы остались бы без средств к существованию.

Опустив плечи, дама села на стул.

— Кому первому пришла в голову мысль провести ночь в полицейском участке?

— Мне!

— Кто предложил провести эту операцию возле моста Пон-Мари?

— Тоже я! Но я вас не понимаю.

— Секретарь! Распорядитесь, чтобы ввели Каваллини.

Задержанный в растерянности остановился посередине кабинета, затем, осмотревшись, кинулся к любовнице.

— Правда ли, что вы неоднократно предлагали вашей любовнице уехать вместе с вами в Голливуд, рассчитывая, что там вам будет проще подыскать себе работу, чем во Франции?

Ни слова не говоря, Каваллини опустил голову и лишь теребил поля серой фетровой шляпы.

— Ваши друзья утверждают, будто по выходе из заведения Пикратта вы хотели ехать вместе с остальными, но месье Эльзен настоял на том, чтобы вы последовали за ним. На подошвах вашей обуви обнаружены следы ила, оставшегося на набережной Сены после последнего паводка. Иными словами, около трёх часов ночи под мостом Пон-Мари находились по меньшей мере три лица: месье Эльзен, его жена и вы. Месье Эльзен убит ударом ножа в сердце, труп его сброшен в воду. У него были очень густые темно-каштановые волосы. У вас на правой руке под ногтем указательного пальца обнаружена частица волоса, принадлежащего убитому.

Молодая женщина со все возрастающей тревогой переводила взгляд со следователя на любовника и обратно. Между тем месье Фроже продолжал говорить своим бесстрастным голосом, не отрывая глаз от разложенных у него на столе досье:

— Можно уже отчасти восстановить картину драмы. Труп волочили по булыжной мостовой. Легкие убитого были наполнены кровью, и вы побоялись нести его, взяв под мышки. Вы схватили его за волосы и, протащив метра два, ударом ноги столкнули труп в реку. Теперь остается выяснить, что же произошло перед этим. У нас в распоряжении один только нож, обнаруженный и исследованный нашими криминалистами. На рукоятке обнаружены отпечатки пальцев. Они принадлежат вам.

— Нет! — с вызывающим видом, но очень хладнокровно воскликнул задержанный. — Это неправда!

— Действительно, это неправда, — согласился месье Фроже. — Нож действительно не был найден, как не были обнаружены ни следы ила на подошвах ваших туфель, ни частицы волос под ногтями. Однако вы не протестовали, когда я заявил об этом! А ведь такого рода предположения были, по крайней мере, правдоподобны. Ведь вы находились под мостом Пон-Мари, и вы тащили за волосы труп убитого к воде. Этого для меня достаточно.

Мадам Эльзен нервно комкала платок. Каваллини, напротив, с задумчивым видом разглядывал судебного следователя. Вновь зазвучал бесстрастный голос месье Фроже:

— Что вам сообщил месье Эльзен после того, как увел вас под мост под тем предлогом, что намерен подыграть в комедии, придуманной его женой?

— Сказал, что вот уже два месяца он знает о наших с ней отношениях. Что ему известно о намерении жены оставить его и что он не может без нее жить.

— И он достал нож из кармана?

— Да. Заявил, что наконец-то ему представилась возможность отомстить нам. Убивать нас обоих, по его словам, — это пошло. Лучше, мол, посадить нас обоих за решетку. Точно помню его слова: «Хоть один из вас будет осужден!» Полицейские уже осмотрели набережную там, где указала им Фрида, то есть мадам Эльзен. Прежде чем нанести себе удар, причем столь внезапно, что я не успел ему помешать, он надел перчатку на правую руку (второй перчатки у него в кармане не было) и заметил: «Пусть на нем останутся твои „пальчики“».

Вслед за тем, не издав ни стона, ни вздоха, он упал! Объятый страхом, я убедился, что он мертв, после чего потащил его к Сене. Отлично помню, что я старался не прикоснуться к ножу из опасения оставить на нем отпечатки своих пальцев, о которых упомянул Эльзен. Я никому не сообщил о случившемся, зная, что мне все равно не поверят. Надеялся, что труп найдут не скоро. Мне хотелось остаться на свободе до тех пор, пока я не сумею представить бесспорные доказательства моей невиновности. У меня голова раскалывалась от мыслей.

Поверил ли признанию Каваллини судебный следователь? Он лишь смотрел на задержанного своими светлыми серыми глазами, на устах его блуждала улыбка.

— Так ничего и не придумали? — с легкой иронией спросил месье Фроже.

С этими словами чиновник поднялся и подошел к шкафчику. Отворив дверцу, тщательно вымыл руки под эмалированным умывальником, затем надел пальто и, водя шляпой по рукаву, произнес:

— Кстати, напрасно вы искали эти доказательства на набережной. Следовало бы вам заглянуть в дом предварительного заключения.

Выдвинув ящик стола, следователь извлек из него бумажник. При виде его мадам Эльзен вздрогнула всем телом. Затем, уже стоя на пороге, Фроже воскликнул: