Валентина Демьянова - Грехи в наследство

— Разнял?

— Тощую он оттолкнул, и она убежала, а он сам с Зинкой еще остался. Втолковывал ей что-то и, похоже, уговорил. Расставались они вполне мирно.

— А куда он потом пошел?

— К центру. Да я за ним и не смотрел. Неинтересно уже стало.

— Получается, в день смерти Зинаида общалась с двумя неизвестными. Женщиной и мужчиной, — подвела я итог всему сказанному.

— Почему в день смерти? Это было накануне! Убили-то ее вечером следующего дня!

— Ты дома? Ну слава богу! — прокричала Даша в телефонную трубку. — Включи телевизор! Четвертый канал!

— Зачем? — хмуро поинтересовалась я.

Размолвка с Голубкиным даром не прошла, и я все еще находилась в отвратительном настроении.

— Врубай телевизор! Про Марьинку говорят, — крикнула Даша и отключилась.

Я схватила пульт, торопливо щелкнула кнопкой, и на экране появилось изображение уже знакомых ворот. Марьинка! Створки по-прежнему были наглухо закрыты, а перед ними пританцовывала от возбуждения субтильная ведущая и, захлебываясь словами, вещала:

—…на территорию бывшей усадьбы попасть не можем. Теперь это частное владение и туда никого не пускают. Но от нашего информатора, пожелавшего остаться неизвестным, мы узнали, что сегодня днем, буквально несколько часов назад, здесь был найден храм масонов. Легенда о нем ходила по округе многие десятилетия, и вот, пожалуйста, в результате проводимой реконструкции дома его удалось найти. К сожалению, показать вам его мы не можем. Новый владелец Марьинки, небезызвестный господин Рязанцев, запретил пускать посторонних внутрь. Судя по рассказам, обнаружено обширное подземелье с несколькими залами. В самом большом из них установлен алтарь с тремя ступенями, на котором, согласно ритуалу, восседали высшие должностные лица ложи, а при входе в зал стоят два медных столба с капителями, обязательный атрибут каждого помещения ложи...

Дослушать не удалось, снова зазвонил телефон. Теперь уже мобильный.

— Где шкатулка? — яростно прорычал голос в трубке.

Узнать его труда не составило, хотя в этот раз Рязанцев растерял всю вежливость и прямо-таки пылал гневом.

— Где она, я спрашиваю?! В подземелье ее не оказалось!

— А почему вы меня спрашиваете? Усадьба-то ваша!

— Потому что вы были возле грота сегодня утром. И не отпирайтесь! Охранники записали номер вашей машины.

— Прекратите орать! Я приеду, и мы все обсудим спокойно.

— Жду, и не вздумайте обмануть. В порошок сотру!

«Что за люди! Никакого понятия. Чуть что, сразу в крик», — вздыхала я, выбегая из подъезда.

Тот день точно был днем сюрпризов, потому что во дворе я лицом к лицу столкнулась с Голубкиным.

— А ты тут что делаешь? — не в силах скрыть изумление, охнула я.

— Мириться приехал, — процедил он, одаривая меня хмурым взглядом.

— Правда?

Это было так не похоже на Голубкина, что я не поверила собственным ушам.

— А что делать прикажешь? — тут же вспылил он. — Я же тебя знаю! Будешь дуться, и эта волынка со свадьбой опять затянется на несколько лет. А я уже собрался. — Сердито ворча, он полез в карман и извлек на свет бархатную коробочку. Сунув ее мне в руки, резко сказал: — Вот, мой подарок к свадьбе. Бери и считай, что я извинился.

— Нет! — запаниковала я, отлично понимая: стоит мне взять эту штуку, и ходу назад не будет.

Лицо Голубкина тут же налилось гневом.

— Отказываешься?

Я моментально представила, какой пустой станет моя жизнь, если он вдруг повернется и уйдет. Навсегда, потому что Голубкин, как и я, ангелом не был. На душе стало муторно, и я торопливо сказала:

— Не отказываюсь, но у меня есть условие...

— Какое? — насторожился Голубкин, и я его понимала: ничего хорошего он от меня ждать не привык.

Собравшись с духом, я выпалила на одном дыхании:

— Замуж за тебя пойду, но работу не оставлю.

— И это все?

В мгновение ока разъяренный Голубкин превратился в ласкового котенка.

— Да. Но не пытайся меня обмануть. Мы наше соглашение закрепим документально, — выдохнула я.

— Согласен, но тогда и у меня будет условие.

Теперь наступила моя очередь смотреть на него с подозрением. Голубкин — тот еще фрукт, от него можно всякого ждать.

— Работать будешь, но из дома отлучаться больше, чем на три дня, права не имеешь. Жена при муже жить должна, а не раскатывать неизвестно где!

С души камень упал, я облегченно перевела дух и защебетала:

— Да я и сама не люблю надолго уезжать! А работать хочу потому, что без дела не могу. У меня характер начинает портиться.

— Было бы чему портиться, — проворчал Голубкин, но вышло это у него беззлобно, и я не обиделась. Должен же мужик оставить последнее слово за собой. — Куда собралась? — деловито поинтересовался жених, решив, что с нежностями покончено.

— К Рязанцеву. Разбираться. Оказывается, давеча я, сама того не зная, вторглась в его владения.

— И что?

— Подозревает, что я его обокрала.

— Я с тобой, — решительно заявил Голубкин и, подхватив меня под руку, поволок к своей машине.

В офис Рязанцева мы ввалились целой толпой, поскольку Голубкина сопровождали трое охранников. Их мрачные лица головорезам Рязанцева не понравились, и те принялись активно протестовать. Я начала уже подозревать, что дело кончится скандалом, но тут Голубкин покладисто объявил:

— Эти господа в кабинет входить не будут. Они подождут меня в приемной.

Заявление Голубкина местным показалось неубедительным, и, сердито набычившись, они собрались было что-то возразить нахалу, но тот уже подхватил меня под руку и потащил за собой. Перед кабинетом Рязанцева я вырвалась и со словами: «Ты тоже в приемной подожди» — быстро нырнула за дверь.

Стучать не стала. После телефонного разговора с Рязанцевым я пребывала отнюдь не в мирном настроении и готовилась к бою. Но в кабинете меня ждал сюрприз. Кроме хозяина там находился еще и Щетинин. При моем внезапном появлении старый сатир-геральдмейстер нахмурился и укоризненно покачал головой. Я его присутствие про себя отметила, но внимания на продемонстрированное мне недовольство не обратила. В конце концов, если подумать, у меня тоже могли найтись причины для недовольства.

— Ну так что за претензии ко мне? — спросила я, без приглашения плюхаясь в кресло.

Мое поведение расстроило Щетинина окончательно, и он страдальчески скривился. Что же касается Рязанцева, тот и бровью не повел. Он был захвачен одной-един-ственной мыслью, и все остальное его не волновало.

— Где шкатулка? — рыкнул он, сверля меня взглядом.

— Объясняю по порядку, — бодро объявила я и даже улыбнулась с целью налаживания взаимопонимания. Рязанцев на улыбку не ответил, смотрел волком, и я тоже посерьезнела. — В гроте я действительно была, но вход открыть не смогла. Механизм проржавел от времени. Я только и успела, что посмотреть на закрытую дверь. Потом появились охранники, и пришлось уносить ноги. Сами-то как внутрь попали?