Владимир Колабухин - Тайна пансионата «Уют»

— Что понятно?

— Отправился искать Любимову.

— Думаешь, тоже вычислил, где она может находиться?

— Конечно. Парень он смышлёный, настырный, одно слово — журналист! Жаль только, нас не послушался. Теперь придётся форсировать операцию по блокированию «Уюта» и задержанию его обитателей.

— Но мы ещё не выяснили, на кого работает Бес, кто стоит за его спиной. А это самое главное.

— Сейчас самое главное для нас — спасти Глазунова и Любимову. А хозяина Беса уж как-нибудь вычислим.

— Как? Задержим Беса, и он, в лучшем случае, признается в сбыте наркотиков и в своей причастности к гибели журналистов. Тут у нас против него весомые доказательства. А вот где подпольная лаборатория и кто её хозяин — он вряд ли выдаст… Может, всё-таки повременим с операцией?

— Нет! Медлить нельзя. А что касается тех, кто стоит за спиной Беса, так у нас есть все данные об обитателях и клиентах «Уюта» — это, несомненно, кто-нибудь из них. Скорее всего, Верховский. Посуди сам — может ли настоящий учёный, интеллигент связаться с такими гнилыми личностями, как шеф «Уюта» Прохоров и его гости. Не слепой же он, знает, что творится в «Уюте», да и сам там охотно всем пользуется. Значит, и его нутро с душком…

Это во-первых. А во-вторых, я установил, что в своё время в одном из НИИ он работал над решением проблемы органического синтеза материалов. Но что-то там у него не заладилось… И вдруг — изготовленные на основе такого же процесса наркотики в изобилии появляются у Беса и распространяются им в нашем городе. Кто мог изготовить их здесь?

— Думаешь, Верховский?

— Теперь почти уверен. Возьми случай с Любимовой… Студентка. Того самого института, где работает Верховский. Судя по всему, бежала-то она из «Уюта», доступного не всякому. Как она оказалась в этом вертепе, среди проституток и уголовников?.. Ответ ясен — кто-то заманил её, чем-то прельстил. Не Верховский ли?

— С какой целью?

— В «Уюте» он мог создать лабораторию? Далеко от города, от чужих глаз… Лучшего укрытия не найти. Теперь поразмышляем дальше… Верховскому, конечно же, понадобилась бы лаборантка. Он выбирает среди своих студенток девушку победнее, но умом и знаниями богаче других — ту же Любимову, которая так и характеризуется в институте, и хитростью или посулами привлекает её к работе в подпольной лаборатории.

— А почему в последние дни так охотились на неё?

Корнеев пожал плечами.

— Можно лишь предположить, что из пансионата она сбежала из-за конфликта с Верховским. Теперь вот что… Мы с тобой всё гадали о мотивах убийства коллег Глазунова. Но если мои рассуждения верны, то становится понятным, почему их убили и почему охотились за Наташей… Глазунов это раньше нас сообразил, потому и умчался спасать её. Но и нам нельзя терять ни минуты. Так что готовь опергруппу на выезд, а я пока руководству доложу. Думаю, возражений на проведение операции не будет.

Корнеев ещё раз взглянул на часы.

— В «Уюте» сейчас как раз самый наплыв гостей. Пора нам кончать с этими оборотнями.

…Глазунов вышел вслед за Бесом в коридор. Ноги сделались ватными, он едва передвигал их, и если бы не Бес, почти тащивший его за собой, он, наверное, остановился бы и сел на пол. Бес пнул ногой какую-то дверь, втолкнул его в небольшую комнату и тут же исчез.

Глазунов раскачивался у порога, как пьяный.

Наташа сидела за столом, уткнув голову в сложенные ладони. Услышав стук двери, она поднялась и радостно бросилась к Глазунову.

— Володя! Ты жив?!

И тут она заметила в его руке нож.

— Что это у тебя? Зачем?

Он не ответил. Тяжело дышал и, как безумный, ворочал помутившимися глазами. «Убей её, убей!» — слышался в голове гипнотизирующий голос Верховского. Но руки словно свинцом налились. Он с трудом поднял ту, что была с ножом, и… застонал, не в силах выполнить дикий приказ.

Наташа изменилась в лице. Всё поняла. В глазах появилась тревога.

— Тебе приказали убить меня?

— Да… Ты — дрянь!

Горестная улыбка скользнула по бледному лицу Наташи, но девушка переборола себя, попыталась перехватить клинок. Глазунов оттолкнул её.

Наташа вскрикнула, ударившись об угол стола. Невольно обвела взглядом комнату в поисках укрытия. Его здесь не оказалось. Окно?.. Она не испугалась бы стёкол, но решётка окончательно отметала и эту надежду на спасение.

А её неожиданный палач уже стоял рядом. Покачивался на нетвёрдых ногах, что-то невнятно мычал, и нож в его руке отбрасывал на стены зловещую тень.

В груди Наташи всё оборвалось, сердце защемило. Она попятилась, чтобы избежать удара, споткнулась о стул и без чувств опустилась на пол.

Безумные зрачки Глазунова закатились. Он выронил нож и тоже рухнул рядом с ней.

— Слизняк, — презрительно сказал Верховский, увидев представшую перед ним картину. — Подбери платком нож, — обратился он к застывшему у порога Бесу, — и доведи дело до конца, прикончи девчонку.

— А что потом?

— Заполни на неё и журналиста гостевые карточки, всех наверху гони в шею и звони в милицию: мол, вот до чего людей ревность доводит. Пальчики-то на ноже не твои останутся. Понял?

— Понял, — усмехнулся Бес. Он взял носовой платок в руку, осторожно поднял с пола нож, шагнул к очнувшейся девушке. В тот же миг дверь в комнату с грохотом распахнулась, и кто-то тяжёлый обрушился на него, выбив нож из руки. Падая, Бес ещё успел провести освобождающий от захвата сзади болевой приём, но уже в следующую секунду другой неизвестный ему противник ловко защёлкнул на его запястьях наручники.

Верховский попятился к двери.

— Позвольте, позвольте, — срывающимся голосом пробормотал он, ошеломлённый стремительностью случившегося, — я здесь случайно…

Но ему преградили путь.

— Разберёмся!

В комнату стремительно вошёл Корнеев.

— Кто вы такой? — обратился он к Верховскому, краем глаза поймав распростёртого на полу Глазунова и хлопотавшую над ним Наташу.

Верховский церемонно представился.

— Я уже объяснил вашим сотрудникам, — поспешно добавил он, — что оказался здесь случайно. — И протянул руку к нагрудному карману. Её тут же перехватили.

— Обыскать! — коротко приказал Корнеев оперативникам. — Быстро врача сюда и понятых!

Он шагнул к журналисту.

— Что с ним? — спросил Наташу.

— По-моему, обморок, — сквозь слёзы ответила девушка. — Вероятно, одурманили наркотиком.

Она похлопала Глазунова по щекам.

— Ну очнись же, очнись!..

Веки Глазунова дрогнули, он глубоко вздохнул, застонал. Ощутил невероятную боль в голове и груди, услышал шум борьбы, чьи-то злобные возгласы… Затем почувствовал, как кто-то осторожно приподнял его голову, положил её на что-то мягкое и тёплое и засунул в рот таблетку. Потом по щеке прокатилось что-то влажное — то ли капли воды, то ли слёзы…