Ольга Баскова - Подлинная история ожерелья Антуанетты. Том 2

Они попрощались как хорошие друзья, и Жанна с Зарой сразу же затеяли уборку в доме. Мебель им не требовалась. Шикарные кровати, покрытые чистыми батистовыми простынями, великолепные гардины, стол, кресла, софа, шкафчики с резьбой — всё это было в их распоряжении, как и сад, полный спелых фруктов. Неподалёку, на маленьком рынке, татары продавали свежее мясо, молоко, масло, творог, и Зара каждый день готовила прекрасные обеды и ужины. Графиня не обманула барона. Она действительно занималась покупателями, которых оказалось довольно много: кто откажется от прекрасного сада и хорошего дома по приемлемой цене? Она добросовестно принимала их, но дальше калитки не пускала, уверяя, что дом уже куплен ею. Александр Карлович, беспокоясь, писал ей почти каждый день, но она убедительно отвечала: мол, желающих приобрести его владения мало, да и те дают не больше тысячи. Расстроенный Боде через три месяца сам приехал в свои владения, поразился, что за весь день не пришёл ни один покупатель, и снова предложил графине, которая прочно обосновалась здесь, купить сад.

— Теперь я могу предложить вам всего пятьсот рублей, — отвечала де Ла Мотт, и на её лице не дрогнул ни один мускул. Тонкая рука с утолщёнными пальцами вытащила бумажку и подала её барону. — Поверьте, больше вы уже не получите. Не представляю, что не так в вашем имении, но его никто не хочет покупать за большие деньги.

Барона затрясло.

— Пятьсот рублей?! — выдохнул он. — Да вы соображаете, что говорите?

— Я соображаю, потому что три месяца честно пыталась добыть для вас нужную сумму, — буркнула графиня. — Берите пятьсот и давайте будем считать, что сделка состоялась.

Дрожащими руками барон взял деньги.

— Нет, мы будем считать, что вы платите за своё проживание, — зло буркнул он. — А покупателей я начинаю искать сам. Как только они появятся, прошу вас срочно уехать! И предупреждаю сразу: ваши слёзы ни к чему не приведут. Я презираю мошенников. Прошу больше не писать мне. Я не желаю с вами общаться!

Жанна ничего не ответила. Она подумала, что барон погорячился, сам об этом не подозревая. Молва, что дом его уже куплен, прошла по всем окрестностям. Что ж, пусть теперь попробует найти покупателя.

Каролина Собаньская, приехав в Кореиз через месяц после встречи с Жанной (сделать это раньше не позволили важные дела), удивилась, застав белый дом пустым. По рассказам местных татар, графиня выехала уже давно и забрала свою служанку. Она никого не предупредила и не посчитала нужным сказать, вернётся ли сюда когда-нибудь. Полька побродила по маленькому дворику, наступила в крошечную клумбу, где роняли последние лепестки жёлтые хризантемы, и с досадой стукнула по скамейке. Она не сомневалась, что её жертва сбежала. Но куда? Кто может знать об этом? Каролина опустилась на скамейку, и на её гладком лбу появилась глубокая морщина. Мошенница де Ла Мотт могла находиться в любой точке Крыма. Как же узнать, где её искать? Внезапно женщина щёлкнула длинными пальцами и радостно вскочила. Ну конечно, как же она не додумалась! Жанна никогда не уехала бы, не попрощавшись с Анной Голицыной и не уведомив подругу, что покидает её дом. Она слетела со ступеней и приказала кучеру гнать в имение Анны Сергеевны.

Голицына встретила её приветливо. Она приказала Ивану накрыть стол и приготовить комнату для Каролины, однако полька отказалась. Весь её вид выражал нетерпение. Княгиня поняла, что Собаньская приехала не для того, чтобы повидаться со старой подругой и возлюбленной.

— Анна, ради бога, прости меня, — начала полька, задыхаясь, — мне срочно нужно увидеть графиню де Гаше. В белом доме её не оказалось. Ты не знаешь, где она может быть?

Голицына задрожала от злости. Как всё-таки злопамятна и мелочна её любовница! Нет, нужно однажды выгнать её ко всем чертям, отказать от дома навсегда. Тем более её обязанности исправно выполняла Жюли, дочь покойной подруги Юлианы Крюденер.

— Зачем тебе графиня? — поинтересовалась Анна с каменным лицом. Собаньская не отличалась умом и сообразительностью и поэтому минуту думала, как ответить правдоподобно.

— Один знатный человек из столицы хочет с ней познакомиться, — наконец выпалила она, и на щеках расцвели два красных пятна, уличая её во лжи. — Ему я не могу отказать. Думая, что Жанна на Южнобережье, я обещала привезти её к завтрашнему дню. Но теперь просто не знаю, что делать… Без твоей помощи мне никак не справиться. Татары сказали, что графиня уехала навсегда. Она приезжала проститься с тобой?

Анна кивнула.

— Разумеется приезжала. Она вернула ключи от дома и распрощалась.

Каролина схватила её за руку.

— Куда же подалась графиня?

— Понятия не имею, — спокойно отозвалась княгиня. — Вам прекрасно известно, что у неё нет своего имения в Крыму, и она может приобрести дом в любой точке полуострова.

Голубые глаза польки сузились.

— Ты обманываешь меня…

— А с какой стати мне тебя обманывать? — с хорошо разыгранным удивлением произнесла Голицына. — Де Гаше никогда не входила в круг моих близких подруг, и поэтому мне нет никакого дела до того, куда она отправилась.

Полька заскрежетала зубами.

— Я тебе этого не забуду!

— Твоё дело, дорогая. — Анна Сергеевна развела руками. — Как говорится, вот Бог — вот порог. Успокоишься — приезжай.

Каролина круто повернулась к ней спиной и поспешила в экипаж. Ей показалось, что она приняла единственно правильное решение. Нужно отправиться в Петербург и просить аудиенции у императора. Его агенты быстро найдут мошенницу, и Николай I кинет её в тюрьму. Уж она сумеет расписать её подвиги! Правда, перед тем как агенты отыщут Жанну, желательно бы с ней поговорить. Если авантюристка отдаст оставшиеся бриллианты и шкатулку, Собаньская постарается отмазать её от тюрьмы. Только так — и никак иначе.

Николай I нервно расхаживал по своему кабинету, обдумывая текущие дела. Он знал, что его обвиняли в излишнем консерватизме и строгости. Но как ещё мог вести себя император? Мало кому из русских самодержцев приходилось брать престол с боем, причём в буквальном смысле этого слова. Гром пушек, свист картечи, стоны раненых… Всё это произошло поздним вечером 14 декабря 1825 года в Санкт-Петербурге, когда Николай I решился на подавление декабристского мятежа. Накануне он сказал себе: «Завтра я или император, или без дыхания», а брату Михаилу, когда всё было кончено, бросил с кажущимся спокойствием: «Самое удивительное, что нас с тобой тогда не пристрелили».

Постоянно вспоминая те страшные дни, Николай избрал политику кнута и пряника. Он ужесточил цензуру, следил, чтобы в его государстве не было никаких заговоров, для этого учредил Третье жандармское отделение во главе с Бенкендорфом, которое стало ведать делами сыска и внутреннего контроля за инакомыслием. С большим рвением император усмирял кавказские народы. Именно в его правление Россия получила нелестный статус «жандарма Европы». Николай дал себе зарок: пока он живёт и дышит, революция больше не проникнет в страну. Не менее ревностно он стал следить за тем, чтобы пресекать, по возможности в зародыше, революционные выступления в соседних странах Восточной Европы.