Надежда Черкасова - Зеркало грез [litres]

– Она сбежала! – услышала за спиной крики, треск ломающихся кустов под ногами бегущих и металлический грохот: разъяренные преследователи ломились в автоматически захлопнувшуюся калитку.

Осознавая, что у нее лишь пара минут, пока они будут перелезать через высокий забор, Соня без оглядки мчалась к большой сосне, возле которой среди толстого слоя мха находилась крышка сточного колодца ее дома. Пришла в себя только на дне его. Прижавшись к сухой кирпичной стене и стараясь не наступить на желоб с проточной водой, уходящей по трубе вниз с горы под толщей земли к городской системе, Соня слышала, как обозленные полицейские топчутся возле невидимой цели, прячась под сосной от нещадно хлещущегося ливня.

– Вот гадина! Как сквозь землю провалилась. Придется объявлять в розыск. Все равно она никуда из города не денется.

Они стояли рядом с крышкой, надежно замаскированной под пенек срубленного дерева, поэтому им даже в голову не могло прийти, что под ним находится колодец.

– Может, и в самом деле провалилась? Сын потерпевшего уверял, что его мачеха ведьма.

– Я в эту ерунду не верю. И ты не верь, если хочешь у нас работать.

Перебиваемые шумом дождя неясные голоса стали глуше, потом и вовсе пропали. Просидев в колодце еще немного, Соня осторожно выбралась наружу. Дождь закончился, но с иголок сосны все еще падали мерцающие под лунным светом крупные капли. Она спряталась за толстым стволом дерева, прислушиваясь.

Внезапно ей показалось, что совсем рядом хрустнула ветка, словно под чьими-то ногами, и она вмиг вскарабкалась на высоченную сосну, сдирая кожу на коленях. Сердце бешено трепетало, голову кружил страх снова угодить в тюрьму, и Соня крепко ухватилась за древесный ствол, чтобы не свалиться. Вокруг царила тишина, и лишь с другой стороны дома какое-то время раздавались неясные далекие голоса, затем послышался вой сирен отъезжающих полицейских машин.

Неизвестно сколько она так простояла на толстенном суку в обнимку с деревом, но во мраке ночи ей привиделся пасынок. Он бродил, словно призрак, среди исковерканных, как Сонина жизнь, кустов ее любимых роз по грядкам, превратившимся в кровавое месиво из-за вороньих трупов.

Или это не упокоившийся дух ее мужа еле видимой тенью блуждал по саду в поисках своего убийцы?

На каждое хотение требуется терпение. А как раз терпения Феде было не занимать. С самого детства он ждал, когда мать наконец обратит внимание и на него. Но растопить ее ледяное сердце так и не удалось. Порой ему казалось, что мать ненавидит его, и тогда он убегал в сад, прятался в заросшем травой малиннике и, съежившись в комок, плакал, уткнув лицо в худенькие колени и чувствуя себя брошенным на произвол судьбы котенком.

Нагретая после жаркого знойного дня земля делилась с ним ласковым теплом, и он, постепенно успокаиваясь, засыпал. Во сне к нему приходила мать, гладила по голове и говорила: «Не обижайся на меня, сынок. Чужие люди будут обижать куда сильнее. А матери можно и простить».

Труднее было осенью, когда от холодной и влажной земли тянуло сыростью. Тут уж становилось не до обид, не замерзнуть бы до смерти. Тогда он таился на теплом пыльном чердаке, среди ненужного хлама, разобрать который у матери не доходили руки. И снова он видел этот чудесный сон. И от всего сердца прощал мать.

Лишь однажды она смилостивилась и приласкала его. Феде уже исполнилось восемнадцать. Они сидели рядышком, чего никогда прежде не случалось, она держала его под руку, прислонив свою голову в светлых кудряшках к его плечу, и говорила, говорила. Он вдыхал запах ее резковатых духов и мечтал только об одном – чтобы внезапный, но такой долгожданный порыв материнской любви длился как можно дольше.

– Мы с тобой, сынок, оказались теперь у разбитого корыта. Папашка твой бросил нас, и надеяться мы можем только друг на друга. Не знаю, как ты на меня, но я на тебя очень надеюсь. Я мечтаю о том, что ты получишь хорошее образование, найдешь интересную работу и станешь достойно зарабатывать. А я тебе буду помогать всем, чем только смогу. Потом ты женишься, и я буду нянчить твоих детей, как нянчила тебя.

Федя насторожился. Он не мог припомнить, чтобы мать им занималась, зато сохранил в памяти ее постоянные уходы из дома по ночам, когда она бросала его, ревущего, одинокого и смертельно боящегося темноты. Этот страх остаться без нее преследовал его потом долгие годы.

Что за удивительное превращение случилось с ней сейчас? Мать перестала замыкаться в себе и обратила взор на него, горячо любящего и любимого – теперь в этом не было никаких сомнений – сына! Она хочет нянчить его будущих детей, а это многого стоит. Федя счастливо улыбался и верил каждому ее слову.

Когда-то он очень переживал уход отца. Но теперь, как ни странно, даже радовался этому: без него мать, наконец, разглядела рядом сына. Правду говорят: не было бы счастья, да несчастье помогло. И теперь Федя благословлял каждую волшебную минуту, проведенную с матерью, намереваясь никому не давать ее в обиду.

Особенно отцу, заставившему ее страдать. Отныне отец стал для Феди врагом номер один. Как тот потом ни заглаживал свою вину, заваливая сына дорогими подарками, деньгами и обещаниями обеспечить его на всю оставшуюся жизнь, Федя ему горя матери так и не простил.

– Сейчас без образования, сынок, не проживешь, – между тем продолжала мать, ласково гладя его по голове. – И у меня к тебе огромная просьба: у тебя появилась возможность учиться в самом престижном университете мира, так не упусти ее! Да, тебе придется поехать за границу. Но время пролетит быстро, глазом не успеешь моргнуть. А как вернешься, мы с тобой заживем дружно и счастливо, – и мать расцеловала его в щеки.

Но Федя этого даже не заметил. Какая еще заграница? Зачем заграница? Значит, он тоже бросит мать, как это сделал отец?!

– Кто решил, что я должен уехать из дома? – прерывающимся от волнения голосом спросил Федя. – Это отец так решил? Ведь это же не ты, правда?

– Ну что ты, дорогой! Разве бы я тебя отпустила от себя так далеко и надолго? Это все он, – призналась мать. – И ты согласишься. Потому что я тебя об этом прошу! У меня нет средств, чтобы дать тебе достойное образование, а у твоего отца они есть. Не отказывайся, сынок, поезжай. Ради меня. Вот вернешься, встанешь на ноги, тогда и заявишь ему свои претензии. А пока не время. Да и выхода у нас с тобой другого нет, иначе он оставит нас нищими. Умоляю, сделай это для меня – смирись! И я смирюсь. До поры до времени. Иногда бывает лучше отступить, чем идти напролом. И тогда можно победить.

Федя послушался и отправился за границу. На чужбине он очень тосковал по той новой матери, которую неожиданно обрел, и готов был на любые трудности и лишения, лишь бы не утратить ее любовь.