Жоэль Диккер - Загадка номера 622

– Скажи, в чем дело, – потребовала Анастасия.

Лев вздохнул и решился:

– Дело в том, что Макер…

– Что Макер?

– Его не изберут президентом банка.

Анастасия пришла в ужас: если Макер не станет президентом и она вдобавок его бросит, он точно этого не переживет. Еще, чего доброго, наложит на себя руки.

– Я не хочу втягивать тебя в это, – продолжал Лев. – Мне позвонил Жан-Бенедикт Хансен. Судя по всему, Тарногол готов голосовать за кого угодно, кроме Макера. Мне кажется, тут что‐то личное, он как будто хочет довести его до крайности либо надавить на него, но я понятия не имею почему. Наш уикенд добром не кончится. Я боюсь, что события примут опасный оборот.

Это известие ее ошеломило.

– Я не смогу оставить его, – тихо сказала она. – Если Макера не выберут, я не смогу оставить его…

Анастасия почувствовала себя заложницей обстоятельств. Заложницей этого человека, этой жизни. По ее щеке медленно скатилась слеза. Лев вытер ее кончиком большого пальца и обнял Анастасию, пытаясь ее утешить.

– Положись на меня. Обещаю тебе, до конца уикенда все утрясется. В воскресенье мы уедем навсегда, подальше от Женевы, подальше от всего этого. В воскресенье мы будем наконец свободны! Даю слово.

Анастасия вернулась в Колоньи с тяжелым сердцем. Она уже жалела, что Арма не смогла остаться на уикенд. Ей совсем не улыбалось два дня торчать в полном одиночестве в этом огромном доме. Когда таксист высадил ее у ворот, она совсем сникла. Она с трудом себе представляла, что случится, если Макер не станет президентом. При этой мысли у нее перехватило дыхание.

Отпирая тяжелую входную дверь, она изо всех сил старалась убедить себя, что все образуется. Нет худа без добра: теперь, по крайней мере, у нее будет время спокойно собраться и вместо сумки взять нормальный чемодан. Захватить еще что‐то из одежды, а главное, дорогие ей вещи. Даже скорее два чемодана. Ну и пару-тройку книжек – не помешает.

Войдя в переднюю, Анастасия услышала какой‐то шорох в будуаре. Она машинально подумала, что там Арма, и уже было направилась туда, но тут же замерла, вспомнив, что Арма отпросилась, да и к тому же, будь Арма дома, она не стала бы запираться на ключ. Анастасия запаниковала. Она хотела убежать, но не успела – дверь будуара распахнулась, и на пороге возник человек, одетый во все черное, в перчатках и балаклаве, готовый наброситься на нее.

15 лет назад.

Апрель, через три недели после отъезда

Анастасии к Клаусу в Брюссель

В девять утра к “Паласу Вербье” подъехал черный седан. Служащие отеля, стоя навытяжку, ждали появления именитого гостя, их постоянного клиента.

Водитель поспешил открыть дверцу, и, соблюдая привычный церемониал, из нее не торопясь вылез Синиор Тарногол.

Он был одним из самых требовательных завсегдатаев “Паласа”. А главное, Роз уверял, что Тарногол своим авторитетом может запросто уничтожить репутацию отеля. Поэтому персоналу было велено окружать его особой заботой.

Сотрудники выстроились в ряд и хором затянули:

– Здравствуйте, месье Тарногол. Добро пожаловать в “Палас Вербье”, месье Тарногол.

Не отвечая на приветствия, Тарногол равнодушно оглядел их и поднялся по ступенькам к входным дверям, где его уже поджидал сам месье Роз, весь на нервах, как, впрочем, и всегда, когда встречал Тарногола. Роз покосился на листок бумаги, где Лев записал для него фонетически одну русскую фразу.

– Мы очень рады вас видеть, – с трудом выговорил он.

Тарногол заинтригованно взглянул на него, потом ответил по‐французски, будучи явно не в духе:

– Ваш русский оставляет желать лучшего, друг мой. Не надо обезьянничать.

Роз продолжал, с трудом сохраняя самообладание:

– Ваша поездка прошла хорошо?

– Ужасно.

– Какая досада. Если желаете отдохнуть, ваш номер готов.

– Я голоден. Проводите меня в ресторан. Дальний столик. С видом на горы. И позовите мне банкетного менеджера, я хочу, чтобы меня обслуживал только он!

– Конечно, месье Тарногол, – пробормотал Роз.

Он срочно вызвал Бинара и, махнув рукой, поднял с места целый рой служащих, которые принялись хлопотать, почтительно распахнув перед ними двери.

Еще через несколько минут Тарногола усадили за его столик. Захватывающий вид на Альпы, а более всего идеально слаженные движения всеобщего кордебалета немного его умиротворили. Бинар подал ему два яйца всмятку, горку икры и рюмку “Белуги”, несмотря на ранний час.

– Спасибо, Бинар, – сказал Тарногол, в устах которого его фамилия прозвучала словно собачья кличка.

Сотрудники отеля наслаждались сценой унижения грозного Бинара, к которому этот могущественный человек относился с явным пренебрежением.

– Что‐нибудь еще? – услужливо спросил Бинар.

– Черный чай с каплей молока.

Бинар щелкнул каблуками и вскоре вернулся, неся на подносе дымящийся чайничек и китайскую фарфоровую чашку. Церемонным жестом он поднял крышку чайника и выудил оттуда ситечко.

– Вам покрепче, месье Тарногол? – спросил Бинар.

Тарногол посмотрел на него с таким видом, будто его сейчас стошнит:

– Ты завариваешь чай в металлическом шарике? – Тарногол обращался на “ты” ко всем сотрудникам, кроме Роза.

– Прошу прощения?

– Нельзя заваривать чай ни в закрытом ситечке, ни в металле!

– Я не знал, месье Тарногол. Извините.

– Как, по‐твоему, чайные листья будут источать аромат, если их так утрамбовать? К тому же металл отбивает вкус! А вода? Тут горячая вода?

– Кипяток, – пролепетал Бинар.

– Черный чай нужно заваривать при температуре 90 градусов! Учитывая, что мы находимся на высоте приблизительно 2000 метров, вода закипает при температуре…

– Градусов сто? – предположил Бинар.

Тарногол достал из кармана ручку и стал что‐то вычислять прямо на скатерти.

– Около 93 градусов. Хорошо, температура более или менее подходящая, – постановил Тарногол с удовлетворением. – Молодец, Бинар!

Бинар, похоже, вздохнул с облегчением и вытер капли пота, выступившие на лбу.

– Теперь налей чай и добавь молока.

Бинар кивнул и наполнил чашку. Потом взял кувшинчик и подлил в чай немного молока.

– От такой капли чаша не переполнится, – буркнул Тарногол, подразумевая, видимо, что молока недостаточно.

Бинар добавил еще чуть‐чуть.

– Как украл, – проворчал Тарногол. – У вас что, квоты на молоко? Может, прислать вам партию? Или я должен предъявить продовольственную карточку?

Бинар, решив, что нужно налить еще, бухнул в чашку полкувшинчика. Тарногола прорвало:

– Каплю, я сказал, а не море разливанное! Теперь тут молока больше, чем чая!

Тарногол опрокинул чашку, и ее содержимое разлилось по столу. Бинар поспешно вытер лужу.