Наталья Александрова - Ладанка Жанны д'Арк [litres]

Я выбралась из сарая и осмотрела дом.

На стене я нашла табличку с адресом: «Улица Манулова, дом тринадцать».

Но я же знаю его!

Это адрес той самой Анжелики Максимовны Черевичкиной, без малого восьмидесяти лет, которой принадлежат «Жигули» с тем номером, под которым ездит Вадим.

Ну да, вот же и сами «Жигули» стоят в сарае, я только что их видела!

Ситуация прояснилась.

Вадим снимает у Черевичкиной жилье, а заодно пользуется номерами ее машины. Анжелика Максимовна об этом и знать не знает…

Маскируется, значит, чтобы его по машине не опознали… Значит, все-таки не убивают они девчонок-то. Чем же я им не угодила? Ладненько, это мы выясним…

Ну что ж, теперь я знаю, где живет Вадим, знаю и настоящий номер его машины. Для одной ночи более чем достаточно. Нужно возвращаться домой и хоть немного поспать…

До сих пор я действовала на адреналине, но теперь меня неудержимо клонило в сон. Нужно поскорее уйти с чужого двора, добраться до своей машины – то есть той, которую мне дали Зюзины загадочные друзья, и ехать домой. Они сказали, что машину можно оставить где угодно, так вот, я ее оставлю возле своего дома…

Я уже думала о депрессивной комнате в коммуналке как о своем доме и убежище – так устала за сегодняшнюю ночь.

Я протиснулась в ту же щель забора и хотела уже подойти к своей машине…

Как вдруг за спиной у меня раздалось грозное рычание, и кто-то толкнул меня с такой силой, что я упала на траву.

На спину мне обрушилось что-то тяжелое, кто-то хрипло и жарко дышал мне в шею…

– Цезарь, ко мне! – послышался резкий оклик.

Тяжесть с моей спины исчезла. Я кое-как перевернулась и села, протирая глаза.

Передо мной стояла невысокая худенькая женщина в спортивном костюме, рядом с ней возвышался огромный черный ротвейлер, пасть его была приоткрыта, демонстрируя два ряда огромных и страшных зубов. Ротвейлер грозно рычал, из его пасти капала слюна.

От страха мне показалось, что все тело превратилось в желе, я не чувствовала ни рук, ни ног, и голова тоже не хотела держаться на шее, а клонилась набок.

Хозяйка ротвейлера смотрела на меня тоже чрезвычайно сурово.

– Ты кто такая? – проговорила она, оглядев меня. – И что ты делала в чужом доме?

Я представила, как мое поведение выглядело со стороны – посреди ночи вылезла из чужого двора через щель в заборе…

Тут я вспомнила старую мудрость, что лучшая оборона – это нападение, и выпалила:

– А ты-то сама что здесь делаешь посреди ночи? Что под чужими заборами шляешься? Вынюхиваешь, высматриваешь… следишь за соседями?

Хозяйка собаки, должно быть, в первый момент растерялась от моей наглости и ответила:

– Собаку свою выгуливаю… Цезаря… ему вдруг посреди ночи приспичило…

Но тут она опомнилась, сообразила, что мы с ней находимся не в одинаковом положении, и рявкнула:

– Ты мне еще будешь вопросы задавать? Я сейчас полицию вызову! Скажу, что ты в соседский дом пыталась залезть с целью грабежа! А может, уже и того? Уже прихватила что-нибудь? Или Цезаря на тебя спущу! Он с тобой живо разберется!

Я не на шутку испугалась: ротвейлер с надеждой посматривал на хозяйку, он только и ждал команды, чтобы наброситься на меня.

И тут в голове у меня зазвучал знакомый голос:

«Разжалоби ее! Заплачь!»

И что вы думаете? Я разрыдалась, как по заказу. Настоящие слезы ручьем потекли по моим щекам, горькие рыдания сотрясали тело! Никогда не замечала за собой таких актерских способностей! А может, так повлияли на меня невероятные события последних дней и слезы были вполне искренними?

При виде моих слез хозяйка ротвейлера малость растерялась. Она вообразила, что так на меня подействовали ее угрозы, подошла ко мне и смущенно проговорила:

– Ну что ты? Что ты? Это же я не всерьез… неужели ты думаешь, что я и правда могу спустить собаку на человека, тем более на женщину?

– Отведи… отведи свою собаку! – выпалила я. – Я от испуга могу ребенка потерять!

– Ребенка? – ахнула женщина. – Так ты беременная?

Я молча кивнула.

– Да не бойся, Цезарь тебя не тронет! Это я так, припугнуть тебя хотела! Вижу, лезешь из-за забора… что я должна была подумать? Но ты не плачь, не плачь…

– Я не из-за тебя плачу! – прогундосила я сквозь рыдания. – Это я из-за него! – при этом я бросила выразительный взгляд в сторону дома. – Из-за Вадима! Бросил он меня… нас… меня и двоих детей… и денег не дает… а тут еще третий будет… – и я снова безутешно разрыдалась, будто сама поверила в свою историю.

– Муж? – ахнула женщина.

– Ну, в общем-то, муж, – вдохновенно врала я, – мы, правда, не регистрировались, он все не соглашался, говорил, что нам и так хорошо… но уже много лет вместе, и дети опять же, так что, считай, муж. Да вроде и правда хорошо жили, он внимательный был, и непьющий, и с детьми занимался, и зарабатывал прилично, и вдруг ушел… вещи собрал, пока меня дома не было, и ни слуху от него, ни духу… и денег нет… а главное – дети… все время спрашивают – где папа, где папа… и я еще одним беременная…

– Что мы тут на улице разговариваем? – спохватилась женщина. – Тебе нельзя на холоде находиться, ребенку вредно. Пойдем ко мне, я тебя хоть чаем напою!

Я благодарно кивнула, вытирая слезы, и мы направились в соседний дом.

Дом был небольшой, но уютный. И сад, насколько я смогла разглядеть в темноте, ухоженный. Хозяйка провела меня на нарядную светлую кухню, усадила за стол, проговорила:

– Меня Маргарита зовут. Можно Марго…

Я поняла намек и тоже представилась:

– А я Жанна.

Всегда лучше говорить правду – по крайней мере, не запутаешься в показаниях.

– Может, тебе кофе сварить? – спросила Маргарита, но тут же спохватилась: – Нет, кофе в твоем положении вреден. Лучше чаю… зеленого, может быть?

– Ой, нет, только не зеленого! Меня от него тошнит!

– Тошнит? Понятно… а какой у тебя срок?

– Девятая неделя…

– Что ж ты не бережешься? Ходишь по холоду, не спишь ночью, через забор лазаешь?

– Да я найти его хотела, Вадима…

Она сочувственно кивнула и отвернулась к плите, заваривая чай.

А я снова заговорила, чтобы не дать ей времени обдумать мои слова и найти в них нестыковки:

– Я все время пыталась узнать, где он живет, и вот выяснила… узнала, что здесь, в этом доме… думала, может, Анжелика Черевичкина – это его любовница, а это оказалась старуха какая-то… не понимаю, почему он от меня… от нас ушел?

– Надо же, какая история! – вздохнула Марго, разливая чай. – А я и то думала – что здесь делает такой мужчина? Вроде не бедный, и машина у него приличная, видно, что непьющий, а живет в такой халабуде… выходит, это он от тебя скрывается…

– А что – к нему никакая женщина не приезжает? – осведомилась я, придав своему голосу ревнивую интонацию.