Стивен Спотсвуд - Фортуна на стороне мертвеца

— Однако мы точно не знаем, подействовало ли предупреждение, — сказала я. — Уоллес улизнул с вечеринки, чтобы поговорить с Абигейл по душам в кабинете. На ее запястье обнаружились синяки, появившиеся незадолго до смерти. Если бы меня попросили сделать предположение, я бы сказала, что Уоллес уперся, брякнул какую-нибудь гадость, Абигейл его ударила, а он схватил ее за руку. В общем, что-нибудь вроде того. Лейзенби и его люди пока этого не знают. Уоллес вернулся в кабинет. В конце концов полиция докопается до этого. Может, расскажет сам Уоллес. Они добавят, что он разозлился, схватил хрустальный шар и так далее. Окружной прокурор наверняка забудет про закрытую дверь. Лейзенби будет недоволен, потому что терпеть не может отбрасывать существенные детали, но поступит так, как велит начальство.

Мисс Пентикост подняла руку, давая понять, что готова перехватить эстафетную палочку. Я с благодарностью передала ей слово. Мне не хотелось самой говорить остальное.

Она заговорила медленно, тщательно подбирая каждое слово:

— До своей гибели мисс Белестрад была самой очевидной подозреваемой, хотя явные улики отсутствовали. Я упрямо не желала кое-чего замечать, — сказала мисс Пентикост. — Как и в юности, Абигейл служила посредником в схемах Белестрад. Так Белестрад… защищала себя от последствий. Смерть миссис Коллинз была не в ее интересах. Но из-за других фактов, не имеющих отношения к этому делу, я сосредоточила все внимание на ней, — признала мисс Пентикост. — Джон Мередит попытался подстегнуть мою уверенность в виновности Белестрад. Он солгал о том, что видел ее, когда обнаружили тело. Но больше ее никто не видел, а не заметить ее трудно. Лишь после убийства Белестрад моя голова стала работать ясно, и я поняла, что означает его ложь. Мне не хватает одной детали, хотя и незначительной. А именно, видел ли вас мистер Мередит сквозь дым, уже находясь в комнате. Или заметил, что дверь вашей спальни открыта, и сделал верные выводы.

Сидящая по другую сторону стола Бекка замерла как каменная статуя. Похороны состоялись накануне, но она все еще была одета в траур — узкое черное платье, черные чулки и перчатки. Она носила этот наряд как броню. Не плакала, не кусала губы. Даже глазом не моргнула. Словно ждала этих слов.

— Но это неважно, — сказала мисс Пентикост. — Мелкая деталь. Имеет значение лишь то, что он знал или подозревал правду. Что в тот вечер вы убили свою мать.

Если вы рассчитывали, что Бекка вдруг сломается, как только в нее ткнут пальцем, то были невнимательны.

Как, впрочем, и я.

Может, вы уже некоторое время подозревали Бекку. И все это время мысленно вопили на меня: «Это же она! Не верь ей!»

Но я не такая. Я могу проследить, куда катится шарик из рукава наперсточника, но не разглядела Бекку. Назовите это любовью или желанием, или просто глупым клише о попавшей в беду красавице.

Я уже говорила, что буду честно признаваться в ошибках. Бекка была моей самой большой ошибкой.

У нас с боссом состоялся на эту тему долгий ночной разговор.

— Мисс Коллинз — исключительная девушка, — заверила меня мисс Пентикост. — В лучшем мире именно ей мы бы и помогали.

Но в нашем мире я ждала от Бекки каких-нибудь слов. Признания. Отрицания. Чего угодно. А она просто сидела, неподвижно и молча. Невинные голубые глаза устремлены куда-то вдаль в ожидании, что еще добавит мисс Пентикост.

И та продолжила:

— Не думаю, что вы знали о шантаже, который привел к смерти вашего отца. Если бы знали, то начали бы действовать раньше. Но наверняка что-то заподозрили. И терзались из-за этого. Вы стали больше пить. Ходили по ночным клубам. Лишь бы забыться.

По щекам Бекки потекли слезы. Мне пришлось вцепиться в подлокотники кресла, чтобы не броситься к ней. Даже зная, что она совершила, я все равно не могла сорваться с ее крючка.

— Потом ваша мать начала подталкивать компанию к отказу от военных контрактов, заявляя, что таков ее моральный долг, — продолжила мисс Пентикост. — Это было совершенно не в ее характере. Вы начали задавать вопросы. О действиях матери. О том, почему отец покончил с собой. И почему крестный выглядит таким поникшим и печальным.

Все это мы извлекли из записи последнего визита Абигейл к Белестрад. Мы не получили ответов на все вопросы, но поняли, что любопытство Бекки привлекло внимание. На встрече две женщины составили план спиритического сеанса, как с его помощью снова заставить Уоллеса платить. Использовать Бекку предложила Белестрад. Абигейл снабдила ее подробностями об украденных духах. Отец Бекки все-таки не сумел сохранить секрет.

— Я не могу заполнить только одну часть пазла — сам момент убийства. Что побудило тебя взять в руки хрустальный шар, — призналась я. — Мы знаем, что это не было запланировано. Иначе ты бы надела перчатки.

Я подалась вперед и перехватила инициативу. Я видела в ее глазах вопрос.

— На хрустальном шаре были твои отпечатки, — пояснила я, — но на вечеринке ты была в перчатках. Полиция нашла смазанные отпечатки и решила, что это след от перчаток. А значит, ты была в них на спиритическом сеансе, но вернулась без перчаток. Если бы ты знала, что случится, то не стала бы их снимать.

Я наблюдала, как она впитывает эту мелкую деталь. Это не было ключевой уликой. Если копы получат фотографии с вечеринки и заметят перчатки, Бекка может сказать, что трогала шар после того, как нашли тело. Или что снимала перчатки во время сеанса. А если кто-нибудь возразит, будут только ее слова против слов свидетеля.

Должна признать, она могла бы просто подняться и уйти, и мы бы ничего не сделали.

Но вместо этого она сказала:

— Я услышала их ссору. Дяди Харри и… и мамы.

— Это было в кабинете, после спиритического сеанса? — уточнила мисс Пентикост.

Бекка кивнула.

— Слов я не разобрала. Но узнала голоса. И гнев в них, — сказала она. — Я приоткрыла свою дверь и увидела, как уходит дядя Харри. Он выглядел… сломленным.

Бекка опустила взгляд на свои ладони. Ее пальцы теребили нитку, торчащую из шва на перчатках.

— Я вошла в кабинет и увидела там ее. Она сидела за столом и смотрела на свое отражение в хрустальном шаре. Я сказала ей… Сказала, что знаю — что-то не так. С дядей Харри и… и… И что-то не так было с отцом. И что я не собираюсь… Не собираюсь это терпеть. Ни за что в жизни. — Бекка распустила шов и проделала дыру в перчатке. — Она лишь засмеялась мне в лицо и сказала, что я не понимаю, о чем говорю. Мол, это не мое дело. Я ответила, что если это касается отца, то это мое дело. И тогда она призналась…

Бекка сдернула порванную перчатку, потом вторую. Ее ногти были обгрызены до мяса.

— Что она сказала? — мягко подтолкнула я.