Галина Романова - Грешница в шампанском [litres]

Она ежилась минут пять, не решаясь ответить. Потирала руки в перчатках, будто стояла на морозе трескучем, а не в жарко натопленном салоне автомобиля сидела. Прятала подбородок в воротник шубы, надвигала поглубже шапочку. И все молчала и молчала. Кагоров не выдержал первым:

– Что скажешь, Надя? Ты ведь знала о ее любви?

Она неопределенно дернула плечами, пробормотав едва слышно:

– Что вы хотите этим сказать, Дмитрий? Я вас не понимаю.

Опять двадцать пять!

– Я хочу сказать, что у моей жены был роман с твоим мужем! – рявкнул он, начав лупить по баранке руля. – Они… Уж не знаю его чувств к ней, но она-то любила его, и еще как! Все ее подруги в модельном агентстве осведомлены о ее великом чувстве! Все, кроме меня!.. Так вот, ты узнала и решила от соперницы избавиться. Разве я не прав? Отвечай! Это ведь ты отравила ее?!

– Оставьте меня в покое, – очень медленно выговаривая каждое слово, произнесла она, едва открывая рот. – Я не убивала вашей жены, клянусь вам. Обо всем остальном… Я не желаю с вами разговаривать. Все! Я ушла…

И ушла ведь, оставив Кагорова с носом. Просидев остолбеневшим идиотом, которого оставила с носом какая-то вертихвостка, Кагоров решил вернуться к Саше и обсудить с ней все. Баба умная, дельная, авось сообща они с ней что-нибудь да придумают. Только-только заглушил машину, как в кармане завопил мобильный.

Номер был незнакомым, отвечать не хотелось, и все же он, помедлив, ответил:

– Да!

– Митек, привет, – раздался в трубке женский голос, показавшийся знакомым.

– Привет, а кто это? – он честно силился вспомнить, но, расстроившись встречей с Надеждой, так и не смог. – Кто звонит?

Он только успел, покопавшись в памяти, подумать о надоедливой Каныгиной, как ему представились:

– Это Стаська, Мить. Привет, – она виновато задышала в трубку. – Злишься на меня, да?

– Ах, вот кто обо мне вдруг вспомнил! – протянул он с обидой в голосе. – Вот кто решил мне позвонить! А что вдруг? Совесть заела? Или соскучиться успела на нарах?

– Ага!

– Что «ага»?

– И то и другое, Мить. И совесть заела, и соскучилась. Не приедешь сейчас ко мне?

– С чего это вдруг?

Кагоров сразу насторожился. Он дал себе зарок держаться от сестер подальше. Вот прямо как старшая из сестер выбралась из его машины, так зарок и дал. Но забыл, что жидковатым он был на зароки. Жениться-то ведь тоже не собирался, а уже успел предложение сделать.

Так и теперь. Стоило Стаське начать канючить, как она по нему соскучилась, какой сволочью себя считает после всего, что произошло, как жалеет его, сердечного, и Кагоров размяк, поплыл, тут же забыв обо всем. И про зароки свои забыл, и про то, что жениться вроде уже как собрался и детей завести.

– Соскучилась она! – проворчал он уже много мягче. – А о моих проблемах думала, когда сдавала меня с потрохами? Кстати, как номер мой мобильный раздобыла?

– Митенька, ты совсем как ребенок. – Стаська зазывно рассмеялась, а у него внизу живота тут же все судорогой свело. – Кто меня за визитками посылал? Вот я тогда одну для себя и припасла, милый. Приезжай, а! Мать я сейчас куда-нибудь спроважу, покувыркаемся. Кто знает, может, в последний раз! Запоминай адрес.

«Конечно, в последний раз», – раскаялся он запоздало. Он же жениться собрался, ему теперь не до девок вроде Стаськи. В первый и последний раз он едет к этой взбалмошной девице. И ехать-то куда! Чуть ли не в другой конец города! Когда-то он туда еще доберется? Может, пока доедет, окончательно опомнится и повернет обратно, а?

Не опомнился и не повернул, хотя и ехал целых сорок минут, без конца застревая на светофорах. Поднимаясь по лестнице к квартире Таисии, поздоровался поочередно с тремя тетками: между первым и вторым этажами, между третьим и четвертым и на лестничной клетке, где жила Стаська. «Будет теперь у старых перечниц тема для сплетен», – со шкодливым смешком подумал Кагоров. Ой, сколько разговоров будет! Ведь последняя старуха видела, как он, не позвонив в дверь, сразу открыл ее и вошел. Она же не знала, что уговор у них со Стаськой такой имелся. Она так и сказала ему:

– Входи, дверь запирать не стану. Буду в ванне отмокать, тебя дожидаясь…

Где же тут было ему передумать и повернуть обратно! Всю дорогу только и делал, что представлял ее – нагую, в мыльной пене.

Переступил порог, прикрыл дверь за собой. Подумал и повернул ключ в замке. Больше они никого не ждали. Не так ли?

– Стась, ты где? – крикнул громко, прислушиваясь к звукам в квартире. – Э-эй! Отзовись!

Она не могла его слышать, потому что в ванной шумела вода. Ну да. Она же сказала, что будет в ванне ждать его. Кагоров сомлел вовсе и даже хотел сразу в прихожей начать раздеваться и под теплый голый бочок к молодой бестии…

Как одумался, черт его знает! Пальто только на вешалку с пиджаком швырнул, ботинки снял. И пошел в ванную.

– Любишь ты… – начал он громко, распахивая дверь в ванную. – Придумывать…

Все остальные слова застряли у Кагорова в горле, стоило ему войти в ванную. Он оглох, ослеп, едва не умер, стоило ему увидеть Таисию в мыльной воде…

Красивая головка лежала на бортике ванны с распахнутыми широко глазами, в которых – он поклялся бы – застыло жуткое изумление, и ничего более. Ни страха, ни сожаления, ничего! Она очень удивилась – эта красивая молодая девчонка, – прежде чем умереть.

Умерла от ножа, рукоятка которого торчала из хлопьев мыльной пены, с левой стороны груди. Удар был нанесен мастерски, потому что крови в воде было очень мало.

Об этом Кагоров минуты три спустя подумал, когда к нему вернулась способность соображать. А вот следующим побуждением его было – бежать. Бежать как можно дальше и быстрее отсюда!

Он и рванул, не помня, как схватил с вешалки свои вещи, как судорожно надевал ботинки, как отпирал дверь. Опомнился с трудом на лестнице. И то из-за чего? Из-за того, что старая карга продолжала торчать возле двери в свою квартиру и тут же впилась в него подозрительными заплывшими глазками.

– А вы кто такой? – сразу прицепилась она к нему. – Чего тут шастаешь? Вошел, не позвонил, уходишь тут же! Вор, что ли?! Чего это по-хозяйски тут шастаешь, а?!

Прокляв свою похоть, что пригнала его в этот дом, Кагоров помчался вниз по лестнице, забыв одеться. Так и влез в свою машину с охапкой в руках. Швырнул все на заднее сиденье, с третьей попытки завел машину и помчался домой.

Вот что?… Что ему теперь делать, идиоту?? В милицию звонить? Сообщать о том, что нашел труп девушки, которую подозревал в убийстве своей жены? Так это же…

Так его тут же схватят! Тут же на нары кинут. Скажут, он убил! А кто еще? Она ему позвонила перед смертью? Позвонила. Проверят. Он приехал? Конечно! Видели его как минимум трое. Одна так вообще видела, как он входил в незапертую дверь. Как потом выбегал оттуда. Мотив у него имелся? Наверняка и мотив придумают. Скажут, решил избавиться от нежелательного свидетеля, который нашел в его кармане пузырек из-под яда.