Галина Романова - Грешница в шампанском [litres]

– Она не собиралась убивать себя, Дмитрий, – ее подбородок опустился на грудь. – Она собиралась убить вас!

– К-как это?! – кажется, четверо из всех, кто был в комнате, произнесли это в один голос.

– Она сказала мне, что вы, Дмитрий, не выйдете из этого дома живым. Что теперь она станет свободной. Она вот сейчас объявит всем о том, что любит меня и… – Надежда зажмурилась, всхлипнув горько. – Она просто обезумела тогда! Она говорила, что смерть мужа не вызовет ни у кого подозрений, ведь все подумают, что вы, Дмитрий, от позора покончили с собой. Никто даже разбираться не станет!

– Сука!! – простонал Кагоров, скрипнув зубами. – Сука подлая… Подлая… Меня ведь чуть не посадили из-за нее!! Ах, сука!! Постойте… А как же тогда?… Как же тогда она подохла, если мне яд приготовила?!

– Перепутала она бокалы, Мить, – снова встрял Заболотнев. – Она все свой из рук не выпускала, когда я разливал. Свой в руке держит, а второй отдает. А когда очередь твоя настала, она мне их дала подержать. А потом, видимо, перепутала.

«Все так примерно и было», – подумала Наталья, внимательно следя за всеми. Отпечаток большого пальца на крышке пузырька принадлежал Кагоровой. Если она действительно хотела убить своего мужа, а в результате перепутала бокалы и умерла сама, тут все ясно – несчастный случай.

А если и покончила с собой из-за страданий однополой любви, то состава преступления тут нет, и обвинения предъявлять некому. Но…

Но как быть с другими двумя убийствами? Здесь уже на несчастный случай и на самоубийство не спишешь. Это уже страшное преступление, двойное причем!

– Убил кто-то из вас, господа, – резким, сухим, как щелчок затвора, голосом произнесла Наталья.

Может, и нарушала она процессуальный порядок, а что было делать? Сейчас они все разойдутся и разъедутся, и снова начнется канитель. Лучше уж тут их всех к стенке припереть, чтобы они друг друга сдавать начали, пока не прошло потрясение.

– Кому могли помешать эти двое, а?!

– А вот ему и помешал наш Павлушка!

Расталкивая всех локтями, на середину комнаты вышел Сахаров Сергей Васильевич, которого Наталья пригласила сюда. Подбоченился, прищурился в сторону набычившегося Заболотнева и спросил с нажимом:

– Чем же тебе, падла, малый наш помешал, а? Пускай оболтусом был, но не убивать же за это!

– Что он несет?! Это вздор!! – взвизгнул Виктор Иванович, побледнев до синевы. – Уйди с глаз моих, алкоголик!

– Это я-то алкоголик?! – Сахаров выкатил глаза и задышал глубоко и шумно. – Да я таких сук, как ты, всю свою жизнь давил! У меня глаза… Я тебя сразу же узнал, как вошел сюда. Только молчать мне прокурорша велела, я и молчал до поры. А узнал я тебя сразу, иуда! Ты Пашку ножом завалил в сугробе, а потом сел в машину и уехал. Он это был, Наталья Евгеньевна, он! За что же ты его, а, сука?? Мать же теперь одна осталась! Рыдает день и ночь!!! За что?…

Тягучая тишина заполнила комнату. Все до единого смотрели на хозяина дома и ждали. Он молчал. Дошел до кресла возле окна, в котором в новогоднюю ночь сидела его жена, упал в него и молчал, бездумно глядя в одну точку перед собой.

– Пашка видел что-то в ту ночь, – пробормотала Лена, на которую до этого момента никто не обращал внимания. – Он звонил мне в день своей смерти. Все про деньги большие нес что-то. Про то, что матери отдых устроит. Про то, что новую жизнь начнет. И какая-то фраза у него проскользнула тогда… Я не придала значения, настроения не было, особо и говорить не хотелось с ним. Знаете, когда тебе западло, а кому-то хорошо, это ничего, кроме раздражения, не вызывает. А он просто ликовал…

– Что за фраза? – перебила ее Александра. – Не тарахти без дела, детка. Что проскользнуло в его разговоре?

– Он брякнул что-то насчет того, что иногда и глазами можно заработать, или что-то типа того. Я не помню! Не обязана! Пашка мог и под кайфом быть…

– Он не был под воздействием наркотиков, – перебила ее Наталья. – Экспертиза установила, что, кроме спиртного, Павел в день своей смерти ничего не принимал.

– Мне-то что! – фыркнула Лена. – Короче, Пашка что-то видел в ту ночь, за это его и убили! А раз про деньги болтал, значит, шантажировал кого-то. Теперь понятно кого.

– Понятно им! Докажите сначала! – заверещал Заболотнев, заметавшись в кресле. – Докажите!

– А чего доказывать, я сам тебя видал!! – заорал Сахаров. – И машину твою видал! И не только я видал ее, еще две бабы из нашего дома ее видели. Опознают, если что. Доказательства ему нужны, понимаешь! Ты убил Пашку, ты!!

Поднялся шум, который Наталье пришлось долго унимать, настолько народ разошелся. Когда все мало-помалу улеглось, Кагоров вдруг подал голос.

– А я знаю, что видел тот парень, – как-то даже весело произнес Кагоров. – Хочешь, угадаю, Витек?

– Попробуй! – Заболотнев с ненавистью скользнул взглядом по креслу, на котором сидел Дмитрий.

– Он наверняка видел, как ты мне пузырек из-под яда в карман укладывал. Это ведь ты мне его подбросил, не так ли?! Ты, ты, больше некому. Можешь отрицать сколь угодно.

– А я и не стану отрицать, Митя. – Заболотнев вдруг зашелся мелким истеричным смешком. – Глупо было бы не использовать такой удачный повод для подставы. Бизнесмен убивает свою жену, которая оказалась лесбиянкой. Я видел у Лильки пузырек. Сначала не понял. Потом, когда она умерла, сразу догадался, что к чему. Взял пузыречек-то и сунул тебе в кармашек. Пусть, думаю, товарищи в погонах разбираются. Тебя посадят, ты про долг и забудешь. Мне же нечем его тебе возвращать, Митя. Нечем!!

Он вдруг согнулся пополам в кресле, обхватил голову руками и завыл, как бродячий пес.

Никто не пожалел его. Все настороженно молчали. Старались даже в сторону его не смотреть. Одна Лена – бывшая его пассия – глядела на него с непонятным каким-то интересом и все будто порывалась что-то сказать.

– У вас есть что-то еще? – подтолкнула ее Наталья, для которой еще многое в этой истории оставалось тайной.

– Да. То есть я хотела спросить, на какой машине он приезжал убивать Пашку?

Тут Лесовский подсуетился, назвав марку и номерные знаки. Очень уж ему девочка понравилась, в новогоднюю ночь не до того было, а сейчас он просто глаз с нее не сводил.

– Ах, вон в чем дело!! – ахнула Лена, взмахнув руками в испуге. – А я и смотрю…

– Что?!

– Понимаете, когда Стаську хоронили, одна из соседок ко мне подошла и говорит: «Чего ж, мол, ты подружку не уберегла?» Я в непонятках. А она говорит, ты, мол, с хахалем своим в тот день приезжала, прямо перед тем, как убийца к ней приехал. И вот не уберегла. Говорю ей, не была я у Стаськи в тот день. А она, как же, говорит, я машину эту приметила. Ты же на ней Стаську перед Новым годом забирала. А ведь и правда! Я за подругой как раз на «Тойоте» приезжала перед той новогодней ночью. Друг Витькин ему доверенность оставил, вот мы ею и пользовались время от времени. И если в день убийства я на этой машине к ней не приезжала, значит, на «Тойоте» к Стаське приезжал Витька. Это… Это что же значит?! Ты и Стаську убил?! Ее-то за что?!