Арина Тарелкина - Убийство несолоно хлебавши

– Подожди, а квартира? Центр Москвы, обстановка – царские хоромы!

– Съемная. Причем еще и с долгом по оплате. Кстати, про долг… Я оплатил, так как он на мальчика же перешел. Вычту из его гонорара.

– Не надо. Перечисляй как обычно.

– Арина, но…

– Перечисляй, я сказала.

До смерти Ольшанской расчеты производились с ней, а после я открыла депозитный вклад на имя Андрея и все положенные ему по контракту суммы отправляла туда.

– Кстати, ты узнал то, о чем я просила?

– Да. Конечно. Препятствий возникнуть не должно – десятилетние дети у усыновителей особой популярностью не пользуются, так что вряд ли претендентов будет много.

– Вот и славно. Что-то еще?

– Вроде нет.

– Тогда, если не возражаешь, я немного помедитирую.

– Да, конечно.

Откинувшись на спинку сиденья, я закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании – техника, не раз выручавшая меня перед трудными переговорами. Моментально успокоившись, сначала замедлив, а затем и вовсе остановив ход мыслей, я погрузилась в блаженную пустоту. Как оказалось, ненадолго.

– Ничего себе! – удивленный возглас помощника ворвался в сознание, рассыпав застывшую реальность на миллион мелких мыслеосколков. Словно встревоженные мошки, роились они теперь в голове, натыкаясь друг на друга. «Что?», «Зачем?», «Почему?», «Какого черта?».

Кажется, последний вопрос я произнесла вслух.

– Прости, – в голосе Ганина читалось что угодно, только не чувство вины, – но ты просто обязана это увидеть, – развернувшись вполоборота, он просунул между сиденьями ноутбук. Откинув его крышку, я дождалась, когда экран включится.

– Что это? – Я поняла не сразу. – Какая-то порнография. Зачем ты суешь мне эту гадость?

– Это не гадость. Вернее, может, и гадость, но ты присмотрись.

Я нехотя вернула внимание компу. Полистала загруженный фотоальбом, вгляделась в лица.

– Ого, ну надо же! Откуда это у тебя?

– На твою почту прислали.

– Рабочую? – и, поймав удивленный взгляд Ганина, поправилась: – Ну да. На какую же еще?

– Слушай, кто бы мог подумать, что наша Ольга такая гибкая, да? Это же Камасутра какая-то, ей-богу!

– Это единственное, что тебе интересно?

Илья пожал плечами:

– Ну, была у нее личная жизнь, весьма бурная, судя по фото. Что с того?

– Да, но кто и зачем прислал эти снимки мне? Очень странно. Если только… – Я осеклась, вспомнив, что мы с Ганиным в машине не одни. Обычно разговорчивый Пашка, которого ни Алена, ни даже я силой авторитета не могли заставить молчать, с появлением Ильи превратился в героя фильма «Телохранитель». Не в смысле, что обзавелся обаянием героя Кевина Костнера, но стал точно таким же молчаливым, как он.

– Как тебе это удалось? – спросила я однажды помощника, впервые обратив внимание на метаморфозы.

– Очень просто. Я объяснил ему, почему не стоит разговаривать в машине и что будет, если он ослушается.

– Мы тоже не раз это делали. Однако ж…

– Разница в том, что Павел знает – я выполню то, что обещал.

– Надеюсь, ты не убийством ему угрожал? – Другого способа заткнуть словоохотливого Павла я не знала.

– Нет, всего лишь увольнением.

«Нам его сам бог послал», – часто говаривала Алена про Ганина, и я даже не пыталась с ней спорить. Как я ни любила подругу, а все-таки понимала – Илье она и в подметки не годится. Обязательный, исполнительный, ответственный, он незаметно стал сначала моей правой, а затем и левой рукой. Я давно нуждалась в сильном мужском плече, на которое можно было переложить хотя бы часть груза, который я тащу ежедневно.

«Еще и красавчик», – хохотала иногда Аленка к явному неудовольствию Стаса. Мне нехотя приходилось признавать ее правоту. Нехотя, так как эта ганинская характеристика делу скорее мешала, нежели помогала. Я – взрослая женщина с естественными потребностями, к своему сожалению, неспособная, в силу воспитания или комплексов, на случайные связи. На отношения же банально нет времени. Вспыхнувшая было между мной и Коломойским искра в пламя так и не разгорелась. Хороший он мужик, но не орел. Форсировать события, вбивая последний гвоздь в крышку гроба давно умершего, судя по всему, брака, мне не позволили воспитание, гордость и банальное отсутствие навыков – никогда не добивалась мужчин, и, наверное, этому поздно учиться.

И вот при таких обстоятельствах в моей жизни появился Ганин. Наверное, разумнее было взять на работу женщину, но гендерное равноправие только на страницах глянца прекрасно смотрится – в жизни, открою секрет, работодателю приходится руководствоваться нормами здравого смысла. Сколько раз лезущие зубки Татьяниного отпрыска оставляли меня без хорошего визажиста, сколько раз его простуда вынуждала меня садиться за руль самой (пользуется персонал моей добротой). Да и причина, по которой мне пришлось искать помощника, та же. Поэтому тот факт, что претендентом на его должность оказался молодой и холостой мужчина, сыграл далеко не последнюю роль. Его по-голливудски ослепительная внешность – единственный недостаток, на который пришлось закрыть глаза при приеме на работу и который все сложнее было игнорировать теперь.

Вот и сейчас я невольно залюбовалась профилем помощника. Ганин очень коротко стригся. Настолько, что его темные и густые волосы вряд ли нуждались в расческе. Мы с Аленой иногда гадали, почему он выбрал стиль «призывника». «Это чтобы ничто не отвлекало внимание от его лица», – говорила я, обвиняя Илью в склонности к самолюбованию. «Просто ему так удобно. Другая прическа в его случае требовала бы уйму времени по утрам, а так встал, пригладил рукой – и порядок», – парировала подруга.

«Не думаю, что все так просто. Мне кажется, человек с такой внешностью просто не может не обладать нарциссическими чертами», – возражала я. «У тебя паранойя», – ставила диагноз подруга.

Возможно, она и права. Быть может, я действительно просто цепляюсь к парню, опасаясь утратить душевное спокойствие, так как есть от чего. Тонкие аристократические черты лица, поразительное сходство с молодым Тихоновым вкупе с атлетическим телосложением легко вскружат голову кому угодно. Вот и сейчас, глядя на обтянутые тонкой трикотажной водолазкой стальные бицепсы, я испытывала легкое возбуждение. Порнографические (практически) снимки Ольшанской ни при чем – они-то как раз производили обратный эффект.

Мне очень хотелось обсудить их с Ильей, но я снова напомнила себе о присутствии Павла. Водитель, став немым, не превратился в глухого. Не говоря уже о том, что его вынужденное безмолвие, уверена, с лихвой компенсируется в другом месте. Пришлось отложить разговор на вечер – плотный график переговоров лишил меня даже минуты свободного времени.