Кэйго Хигасино - Муки Галилея

— Но мне нравился его подход. Конечно, теория важна, но и практика необходима. Новые открытия или новые идеи порой рождаются из экспериментов, завершившихся неудачей. Этому меня научил Томонага-сэнсэй. Так что я у него в неоплатном долгу.

— Зачем мы к нему едем?

На это Юкава не ответил. Каору не стала переспрашивать. Она начинала догадываться, что он собирается сделать.

«Пусть будет по-вашему», — подумала она.

В доме их встретила Намиэ. Вид у неё был растерянный. Она бы поняла приезд одного Юкавы, но присутствие Каору её насторожило.

Томонага читал книгу в гостиной. Когда он поднял голову и увидел гостей, по его губам скользнула едва заметная улыбка. Лицо оставалось спокойным.

— Сегодня ты на пару со следователем? Значит, не просто заскочил старика проведать.

— К сожалению, это так. У меня к вам очень важный разговор.

— Да я уж вижу. Что ж, присаживайтесь.

— Спасибо, — ответил Юкава, но садиться не стал, а посмотрел на Намиэ.

Она заморгала, будто что-то вспомнив, и глянула на настенные часы.

— Папа, я в магазин. Вернусь минут через тридцать.

— Да, хорошо.

Дождавшись стука входной двери, означавшего, что Намиэ ушла, Юкава сел напротив Томонаги. Каору расположилась чуть поодаль, за обеденным столом. Лица Юкавы ей оттуда видно не было.

— Похоже, ты не хочешь, чтобы наш разговор услышала Намиэ, — сказал Томонага.

— Однажды ей придётся об этом сказать, но пока что это строго между нами.

— Ясно. Так в чём дело?

Плечи Юкавы чуть поднялись, затем опустились.

«Сделал глубокий вдох», — догадалась Каору.

— На месте преступления найдены следы взрывчатки. Это циклотриметилентринитрамин, который вы использовали в своей работе «Анализ текучего поведения металлов при формовке взрывом».

Томонага лукаво прищурился:

— Ты вспомнил тему моей работы. Приятно снова её услышать!

— Сэнсэй, — начал Юкава. — Я прекрасно всё понимаю. Обстоятельства вынудили вас поступить именно так, и никак иначе. И всё же преступление есть преступление. Могу я надеяться, что вам хватит мужества явиться с повинной?

В ту же секунду, как прозвучали эти слова, у Каору часто забилось сердце. Она ожидала подобного развития событий. Но, услышав такое на самом деле, поневоле вздрогнула.

Сам же Томонага нисколько не растерялся. Он безмятежным взглядом рассматривал своего бывшего ученика.

— Хочешь сказать, это я убил Кунихиро? В моём-то состоянии?

— Я догадался, каким способом было совершено убийство. Действительно, обычный человек так бы не смог. А вы — да. В конце концов, это вас называли Кудесником Металла.

В лице Томонаги что-то дрогнуло.

— И снова родное сердцу прозвище! Как давно я его не слышал!

— Я узнал о нём семнадцать лет назад. Мне о нём рассказали, когда я принимал участие в вашем эксперименте.

— Надо же. Семнадцать лет!

— Сэнсэй, прошу вас, сдайтесь! — сказал Юкава. — Я не могу обещать, что, если вы сейчас сами признаетесь в совершении преступления, юридически это будет считаться явкой с повинной. Но для полиции вы вне подозрений. Расскажите всё, и я уверен — суд сочтёт это смягчающим обстоятельством. Не откажитесь исполнить мою просьбу!

В этот миг улыбка на лице Томонаги погасла. Черты застыли, словно бесстрастная маска театра Но [7] Но — один из видов японского драматического театра, возникший в XIV веке. . Взгляд, изучавший Юкаву, стал холодным.

— Для столь тяжёлых обвинений у тебя должны быть основания.

— Я проанализировал осколки оконного стекла.

— Осколки стекла?.. И что же?

— Изучив поверхность излома на каждом из них, я провёл компьютерный анализ. По результатам стало очевидно, что силу, разбившую окно, приложили не снаружи, а изнутри комнаты. Для справки добавлю, что внешнюю и внутреннюю поверхность стекла я различал по налипшей никотиновой смоле.

— И что? Если стекло разбили изнутри, значит, преступник — я?

— Его не просто разбили — его пробило насквозь нечто, двигавшееся с чрезвычайно высокой скоростью. Из-за ударного воздействия трещины распространились по всей поверхности, и потому стекло распалось на осколки. Отсюда следует предположить, что это «нечто» заодно пронзило господина Кунихиро. То, что полиция приняла за японский меч, на деле оказывается сверхскоростным летающим лезвием. И создать такое мог только Кудесник Металла.

Речь Юкавы потрясла Каору. Её так и подмывало открыть свой блокнот для заметок. Но на самом деле Юкава ясно попросил не вести никаких записей о сегодняшнем разговоре.

— Если вы не явитесь с повинной, вместо вас рассказать полиции всю правду придётся мне. Мне же придётся поставить подтверждающий мои слова эксперимент. Прошу вас, сэнсэй, не заставляйте меня этого делать. — Юкава говорил своим привычным, равнодушным тоном, но сейчас в голосе будто бы звучала отчаянная мольба.

И всё же Томонага медленно покачал головой:

— Ничем не могу помочь. Я не убивал своего сына. Преступление совершил кто-то другой. Кто-то, у кого есть японский меч.

— Сэнсэй…

— Уйди, пожалуйста. Мне недосуг выслушивать твои бредни.

— Почему, сэнсэй? Вы же собирались сдаться!

— Что, никак не уймёшься?.. Госпожа следователь, вот скажите: если гостя просят уйти, а он не уходит, что тогда делать? Под какую статью это подпадает?

Вопрос Томонаги привёл Каору в замешательство. Она лишь молча смотрела в спину Юкаве.

— Мне вас ничем не переубедить? — ещё раз спросил он.

— По-твоему, мне настолько нечем заняться, что я с охотой стану обсуждать любую околесицу? — Голос Томонаги погрубел.

Юкава поднялся:

— Я вас понял. Мои извинения. — Он повернулся к Каору. — Идём.

— Вы считаете, это правильно?

— Ничего не поделаешь. Похоже, я неверно истолковал ситуацию.

— Провожать не стану, — сказал Томонага. — Входную дверь можете не запирать.

Юкава поклонился и направился к выходу.

Щёлкнув несколько раз одноразовой электрической зажигалкой, Кусанаги наконец раскурил сигарету. Дул лёгкий ветерок, не способный даже приподнять полы пальто.

— Нам же сказали: «Никакого огня»! — указала Каору.

— Так это там, возле установки. Не учи учёного. — Кусанаги выдохнул дым и посмотрел куда-то вдаль.

Посреди зарослей травы было сложено некое подобие подмостков. Вокруг них над чем-то сосредоточенно работали сотрудники отдела криминалистики. Возле подмостков Юкава что-то обсуждал с Оомити.

— Кусанаги! — позвал физик.

— Видите, заметили!

— Зануды… — поморщился Кусанаги и затушил сигарету в карманной пепельнице.

Юкава поманил их рукой. Следователи подошли ближе.

— Вот, посмотрите.

Он протянул им плоскую коробку со стороной около десяти сантиметров. В ней покоилась металлическая пластина, по форме напоминающая продолговатое сердечко.