Карина Хелле - Опасные игры

Он схватил меня за руку сильнее, чем собирался. Он готов был взорваться.

– Я не могу позволить, чтобы ты ехала с ним.

– Я не поеду с ним, – сказала я. – Он просто хочет увидеть меня, поговорить со мной, и всё.

– Они тебя увезут, – Кэмден вздохнул. Я посмотрела ему в глаза.

– Я им не позволю. – Я крепко сжала его руку. – Сейчас важнее всего думать о Бене. Важнее всего – чтобы он и его мать оказались в безопасности. Потом можно подумать и обо мне. – Я начала собирать вещи. – Хватит спорить. Если мы через три часа не будем на месте…

Заканчивать эту фразу я не стала. Не было необходимости.

Спустя три часа мы должны были снова оказаться в Палм-Вэлли. Всё вернулось на круги своя. Всё пошло прахом.

По дороге мы почти не говорили, просто смотрели, как зелёные холмы понемногу сменяются скалистой пустыней. Выехав на I-10, я почувствовала, что возвращаюсь домой. Что у меня наконец появился дом. Примечательно, что возвращение было таким жутким.

Мне было так жаль Кэмдена, моё сердце болело больше за него, чем за себя. Так было проще. Я не хотела думать о том, что собираюсь совершить, что ждёт меня впоследствии. Я просто хотела, чтобы у Кэмдена, у его семьи всё было хорошо. Я надеялась, что София не станет держать на него зла. Я надеялась даже – хотя при этой мысли моё сердце больно сжималось, – что она его простит. В конце концов, их связывал общий сын. Их отношения были важнее, чем наши.

Я и представить себе не могла, что её братья с такой лёгкостью выдадут Хавьеру свою сестру и племянника. Вполне возможно, Хавьер соврал и не заплатил им никаких денег, а просто ночью похитил Софию и Бена. Но вот какая странность была у Хавьера: как бы я его ни презирала, каким бы аморальным существом он ни был, врал он редко. И всегда выполнял свои обещания. Я не собиралась по этой причине им восхищаться, но вынуждена была признать.

Так что, пока я тряслась на пассажирском сиденье машины, меня успокаивала эта мысль. Единственная мысль, внушавшая надежду. Я знала, что Кэмден, София и Бен будут отпущены на свободу и к тому же получат пятьдесят тысяч долларов. У Кэмдена появится шанс начать новую жизнь, стать Коннором Маллоем, если он захочет. И учитывая, как с Софией поступила её семья, неудивительно, если они с Беном решат вернуться к Кэмдену.

Я достала блокнот, вырвала из него страницу.

– Кэмден, – сказала я, стараясь писать как можно чётче, пока машина подъезжала к Палм-Вэлли, – я записываю контактные данные Гуса. Тебе нужно будет связаться с ним, чтобы получить документы… и вообще на случай, если возникнут проблемы.

– О чём ты говоришь, Элли? – Его голос дрожал. – Если возникнут проблемы, ты сама позвонишь Гусу, потому что ты будешь со мной.

– Ты знаешь, что нужно быть готовыми к любой ситуации. – Я старалась не смотреть ему в глаза. Сложила лист бумаги, наклонилась и положила его в карман бриджей Кэмдена. – Если хочешь стать хорошим аферистом, тебе придётся это усвоить.

– Элли, – вновь сказал он.

– Гус – бывший офицер департамента полиции Лос-Анджелеса, – продолжала я. – Он разбирается в людях, он во всём разбирается, и он всегда будет на моей стороне, понимаешь? И на твоей тоже.

Кэмден крепче вцепился в руль, его лицо напряглось.

– Мне всё это не нравится, – пробурчал он, мотая головой.

– Это и не должно нам нравиться, – заметила я, – в том и смысл.

– Если ты сделаешь какую-нибудь глупость…

– Я? – Я натянуто улыбнулась. – Это за тобой нужен глаз да глаз, чтобы ты не устроил вендетту.

– Некоторые люди заслуживают вендетты, – пробормотал он.

Мы оба тяжело вздохнули. Татуировка у меня на ноге чуть покалывала, но старая, на руке, отчего-то болела сильнее.

Ещё тридцать минут – и мы были в Палм-Вэлли. Я вновь занервничала. Когда мы проезжали по дороге, на которой стоял дом дяди Джима, я с трудом сдержала слёзы. Мне казалось, что я все их уже выплакала, но нет. Эта боль была слишком глубокой. Она могла накатить в любой момент.

– Тормози, – сказала я Кэмдену, когда мы оказались в двух шагах от салона. Он остановил машину у здания с надписью «Сдаётся в аренду».

– Я ничего не буду обещать, – сказал Кэмден. – Судя по фильмам, те, кто даёт обещания, никогда не возвращаются.

Я обвила его шею руками, впилась губами в его губы. Когда мы наконец оторвались друг от друга, мою кожу жгло, я с трудом могла дышать.

– Это, – прошептал он, вновь целуя меня, не сводя с меня глаз, – то же, что обещание. Прощальный поцелуй.

Последние слова он произнёс с трудом. У меня упало сердце.

– Нет, – сказала я, гладя его по щекам и подбородку, – это не прощальный поцелуй. Это просто поцелуй. Я люблю тебя, Кэмден Маккуин.

Мои губы дрожали, глаза жгло. Он был потрясён, ошарашен, да и я тоже. Я ничего не могла с собой поделать. Я не могла не сказать этих слов. Я должна была сказать их, пока не стало слишком поздно. Пришло время искупить вину, и я сделала это, признавшись.

Он поцеловал меня с такой силой, что я едва не задохнулась. У него вырвался всхлип, а может быть, у меня. Это не имело значения – мы стали единым целым, мы всегда им были. Наши губы были мокрыми, солёные слёзы ощущались на языке. Это был не прощальный поцелуй, это было начало чего-то нового. Того, что будет длиться вечно.

Даже если мы не будем вместе. Потому что мы не могли быть вместе. Я знала – нужно вернуть ему его жизнь. И попытаться исправить свою.

Я разжала объятия, стёрла слезу, сбежавшую по щеке. Указала в сторону дороги, разворачивавшейся перед нами, дороги с её яркими магазинами и аккуратными пальмовыми рощами, разлиновавшими главную улицу, как дорожные знаки, указывающие путь. Единственный для нас путь.

С минуту он смотрел на меня, запоминая мельчайшие подробности моего лица. И я смотрела на него. На красивые полные губы, на выразительные брови, в глаза, знавшие меня, настоящую меня, какой я стала и какой была. И какой буду. Даже в нелепых очках для чтения он был самым красивым мужчиной из всех, кого я видела. Я подумала, что он больше не сделает мне татуировок. Мне хотелось, чтобы он оставил на моём теле как можно больше следов. Чтобы все видели, какой след он оставил в моём сердце.

Мы подъехали к салону, припарковались. Всё было таким же, как всегда. Сад камней – таким же опрятным; идеальный вариант для лентяев и беглецов. Больше на парковке не было ни одной машины. Движение показалось мне странно тихим для трёх часов дня.

Он выключил мотор, протянул мне ключи.

– Тебе, наверное, придётся отдать их, – сказал он, пытаясь пошутить. Его ладонь накрыла мою. Мы оба понимали – это была не шутка. Я улыбнулась, как смогла.

– Пойдём.

Мы вышли из машины. Чёрный внедорожник зарычал у нас за спиной, тормозя на углу улицы. В ту же секунду распахнулась дверь в салон, на лестницу вышел Хавьер в облегающей белой футболке, подчёркивавшей его атлетически сложенную фигуру, и серых джинсах. Он словно хотел показать своим видом, что бояться его не стоит, но мешали тяжёлые ботинки.