Алексей Комов - Библиотечка журнала «Советская милиция» 2(26), 1984

Бромберг развернул машину, и вскоре они были у подъезда, где жил Поляков.

Лифт поднял Алексея на девятый этаж. Дверь открыла молодая женщина в домашнем халате. Увидев незнакомого мужчину, она смутилась. Садовников догадался, что это жена Сергея — Лариса, и сразу представился.

— Вы к Сереже? Проходите, пожалуйста. — Лариса посторонилась, и Алексей оказался в тесной передней. — Раздевайтесь. Он с дочкой занимается.

Услышав разговор, Поляков вышел в переднюю и, сдержанно поздоровавшись, молча смотрел, как раздевается Алексей. Из кухни выглядывала пожилая женщина, по-деревенски повязанная платком.

Раздевшись, Садовников прошел в комнату. Когда они остались вдвоем с Поляковым, Алексей спросил:

— Как здоровье?

— Ничего. Врачи обещают послезавтра на работу выписать.

— Не рано?

— Им виднее.

Разговаривая, Сергей смотрел куда-то в сторону, под стол. И взгляд у него был тяжелый, неподвижный.

— Я вообще-то ненадолго, — сказал Алексей. — Тут с кое-какими формальностями надо закончить.

— Понимаю, — без всяких эмоций ответил Сергей.

— Вы дружили с Березиным не один год. И меня сейчас интересует такой вопрос: кто из его знакомых мог пойти на преступление?

— Боюсь, что на этот вопрос я не смогу вам ответить, — помолчав сказал Сергей. — Знакомые Толика — мои знакомые. Но думать на кого-то из них… Нет, не могу.

— Значит, никаких отношений с прежними соседями или одноклассниками он не поддерживал?

— По-моему, нет.

— Теперь вот что. Напишите, что было четвертого января. Как пришел на работу, как сломалась машина с тринадцатого, как появился Березин… Изложите только факты, а я подожду.

Сергей присел к столу, положил перед собой лист бумаги, достал ручку, повздыхал немного, устраиваясь поудобнее, и начал писать.

В комнату бесшумно вошла Лариса, присела на тахту, молча и скорбно глядя на Сергея. Алексей подсел к ней и тихонько, чтобы не отвлекать Полякова, спросил:

— Вы у Березиных-то бываете?

Лариса утвердительно кивнула. Потом помолчала и добавила:

— Тяжело сейчас Тамаре, никак в себя не придет.

— Еще бы, — согласился Садовников, — такое горе. Вы часто у нее бываете?

— Нет. Своих забот хватает. Дом, работа, то да се. Пару раз заходила, посидели, поплакали. Я к Толику очень хорошо относилась. Он славный был: веселый, добрый. Тамаре с ним легко было. Они почти и не ругались друг с другом… Просто ума не приложу, как это могло случиться. В большом людном городе, чуть ли не среди белого дня…

В комнату осторожно вошла Полина Владимировна и тоже присела на тахту.

— Пишет, — сказала она, показав головой на сидящего за столом Сергея. — Извелся прямо за эти дни. Как прибежал четвертого-то без четверти пять, как залег, так до сих пор отойти не может.

Сергей кончил писать, он поднялся из-за стола и передал Алексею два листа бумаги. Садовников пробежал их глазами и, не найдя для себя ничего нового, засунул их в карман.

Уже в коридоре, не рассчитав движения, Алексей шагнул чуть вправо от двери и с грохотом повалил санки. «Поляковой дочки, наверное, имущество», — подумал Садовников и решил поставить санки к двери. И тут ощутил в руке веревочный узел. Не особенно раздумывая, Алексей вытащил из кармана перочинный нож, отрезал кусок веревки с узлом, положил его в карман и вышел на улицу.

По дороге к автобусной остановке он подумал, что неплохо бы сейчас же отдать веревку на экспертизу, но, посмотрев на часы, понял, что уже вряд ли кого удастся застать. И все же решил попытать счастья, зашел в отдел.

Не поднимаясь к себе, Садовников прошел к экспертам. К его удивлению, в лаборатории горел свет, настольная лампа освещала склоненную шевелюру Мураша.

— Здравствуйте, Михаил Родионович! Не думал вас застать. Но вижу, свет горит, дай, думаю, загляну, — фальшиво произнес Алексей.

— А вы меня и не застали, — буркнул Мураш. — Меня здесь нет, я давно ушел домой и в настоящее время отдыхаю перед телевизором.

— Действительно, — подхватил Садовников. — Вы так уютно устроились в кресле и с таким вниманием смотрите детектив, что как-то я сразу и не сообразил.

— Я не смотрю детективов, — снова проворчал Мураш, не поднимаясь из-за стола. — Мне на работе их хватает с избытком. Сейчас я смотрю передачу о балете.

— Замечательная вещь балет, Я и сам являюсь большим поклонником этого вида искусства. Вот, обратите внимание, как великолепно, просто мастерски выполнила балерина сложнейшее па-де-де.

— Алексей Вячеславович, вы ничего не понимаете в балете. — Мураш засмеялся. — Па-де-де танцуют вдвоем и только вдвоем. Ни одной на свете балерине еще не удавалось мастерски станцевать па-де-де. И поскольку вы себя полностью изобличили, я вам разрешаю сказать: зачем пожаловали.

— Да пустяковое дело, Михаил Родионович. Иду по улице, вижу, веревка валяется, а на ней узел. Вспомнил, что один мой знакомый узлы собирает, такое у него хобби, вот и решил его порадовать. — Алексей достал из кармана веревку и протянул Мурашу.

— Забавно, — сказал тот, внимательно осмотрев узел. — Очень даже забавно.

— Да, чуть не забыл, — спохватился Алексей, — у меня совершенно случайно имеется еще и текст, написанный одним молодым человеком. Очень бы хотелось знать, не встречались ли вы когда-нибудь с подобной манерой написания каких-либо слов или цифр. — И Садовников передал Мурашу листы бумаги, исписанные Поляковым.

Михаил Родионович положил их на стол, снял очки и посмотрел на Алексея.

— Знаете что, Садовников? — сказал он. — Сейчас уже половина десятого, в лаборатории, кроме меня, никого нет, а вы предлагаете мне работу на несколько часов. Где раньше-то были? Знаю, знаю, что ответите, лучше уж молчите.

— Михаил Родионович, хотите я останусь с вами? Буду варить вам кофе, готовить бутерброды…

— Нужны вы мне здесь! Только мешать будете. Шагайте-ка лучше домой. Честное слово, если бы не это сумасшедшее дело, которое вы сейчас расследуете, я бы ни за что не остался, всему же есть предел, во всем должен быть порядок.

— Конечно, Михаил Родионович. Я и сам в душе всегда за порядок и очень почитаю его.

— Ладно, исчезайте отсюда. Постараюсь что-нибудь сделать.

НА СЛЕДУЮЩИЙ день Садовников прибыл на службу чуть свет. В лабораторию к Мурашу он не пошел. Было бы неловко, подкинув ему работы чуть ли не на всю ночь, утром еще и торопить его. Впрочем, Алексей знал, что как только первые результаты будут готовы, Михаил Родионович тут же непременно позвонит. В ожидании звонка Садовников курил, перебирал какие-то ненужные бумаги и с надеждой смотрел на черный телефонный аппарат. Прошло около двух часов, прежде чем тот наконец зазвонил.

— Это вы, Алексей Вячеславович? — Голос Мураша в трубке был каким-то бесцветным.