Мэрибет Мэйхью Уален - Всегда лишь она [litres]

Фэй взглядом пригвождает Клэри к стулу:

– Никто в нашей семье ничего не будет дарить семье этого человека. – Фэй переводит взгляд на застывшую Энни. – Ты ничего им не должна. Если он и не делал того, за что его посадили, это ошибка судебной системы. Не твоя.

Клэри не уверена, что это стопроцентная правда. Она считает, что ее матери стоит признать свою роль в деле Льюиса. Фэй выступала одним из самых ярых его обличителей и настаивала на том, чтобы его отдали под суд. Хотя Клэри было тогда всего четыре года и она мало что помнила, позже они с Энни перечитали целую кипу старых газет. Когда они были подростками, Клэри активно помогала Энни искать любую информацию о человеке, осужденном за убийство ее матери. Льюис всегда утверждал, что невиновен, и вот теперь весь городок говорит о том, что у него неплохие шансы выйти на свободу.

– Момент для всего этого они, конечно, выбрали неподходящий, – говорит Клэри, стараясь выразить участие.

Энни бросает на нее озадаченный взгляд.

– Я имею в виду свадьбу и все такое, – объясняет Клэри.

– А, да… – Энни пожимает плечами с таким видом, как будто этот факт не имеет для нее значения, хотя, конечно, это не так. Кто хочет думать о подобных вещах накануне собственной свадьбы?

– Ладно, хватит об этом, – объявляет Фэй и встает, всем своим видом выражая, что разговор окончен. – У меня для тебя кое-что есть.

– Что же? – спрашивает Энни.

– Сюрприз, – улыбается она. – Жди здесь.

Пока Фэй отходит за подарком, Клэри и Энни в унисон испускают стон облегчения, и напряжение идет на спад. Фэй возвращается, все еще с улыбкой на губах, садится и кладет что-то перед Энни. Под ее пальцами Клэри видит нечто, напоминающее тряпочку, и гадает, что же затеяла ее мать.

– Давно хотела передать тебе это, – говорит Фэй, и ее улыбка становится смущенной. Она убирает руки, и Энни, осторожно приподняв кусок ткани, осматривает его со всех сторон.

– Что-то старое, что-то новое, что-то взятое взаймы… и что-то голубое… – говорит Фэй, хотя это вовсе не объяснение. Несколько дней назад Клэри застала Фэй в мансарде – та лихорадочно что-то искала, бормоча себе под нос. Но разве это старье стоило таких усилий?

– Это принадлежало бабушке? – спрашивает Энни. Она всегда завидовала кузине из-за серебряной заколки бабушки – матери Фэй. Так как Клэри была старше, именно она получила заколку на свое шестнадцатилетие. Ей украшение не особенно нравилось – такие вещи не в ее стиле, – но, увидев, с каким обожанием смотрит на него Энни, она тут же притворилась, что без ума от обновки. Иногда Энни «одалживала» заколку, не спросив у кузины, тогда они ссорились, и Фэй грозилась забрать чертову заколку назад и положить конец всему. И так постоянно.

– Это принадлежало твоей матери, – говорит Фэй с благоговением.

Теперь Клэри понимает. После своей безвременной кончины ее тетя – убитая мать Энни – Лидия превратилась в голове Фэй в кого-то вроде божества.

– Милая вещица, – говорит Энни, хотя все знают, что она лжет.

Клэри кивает, но тут же добавляет:

– А что это вообще такое?

Они с Энни смеются. Фэй строго смотрит на них и берется за объяснения:

– Этот аксессуар принадлежит нашей семье уже несколько поколений. Невесты всегда брали его к алтарю. Это носовой платок.

Она делает Энни знак вернуть платок и берет его так, чтобы обе девочки могли видеть, что кружевная окантовка растянулась и отошла от ткани.

– Уверена, мисс Минни может это исправить, – заявляет Клэри.

– Уверена, мисс Минни слепа, как летучая мышь, – парирует Энни, желая, чтобы вышло смешно, но получается грубо, и Клэри чувствует необходимость встать на защиту мисс Минни.

Она вступается за старушку:

– Да, но она до сих пор прекрасно плетет кружева. Она занималась этим так долго, что отлично справляется и на ощупь. – Клэри вспоминает, что Энни предложила помочь с мисс Минни, пока она будет искать Мику. – Ты можешь отдать его ей завтра.

Энни непонимающе смотрит на нее несколько секунд, а потом вспоминает свое обещание:

– Да, конечно. Конечно, могу. Как удачно!

Энни изо всех сил изображает радостное волнение, и Клэри понимает, что кузине, как и ей самой, не терпится скорее покончить с этим вынужденным семейным единением. Энни берет у Фэй платок, расстилает его на столе и аккуратно ощупывает, словно касается чего-то и правда ценного.

– Что-то голубое… – с трепетом и грустью произносит она.

Все они умолкают на минуту, думая – Клэри точно это знает – о тете Лидии. В их маленькой семье случаются моменты, когда они ощущают ее присутствие так явственно, словно она сидит с ними за одним столом. Так было всегда, и Клэри раздумывает, изменится ли все после свадьбы. Когда Энни покинет их, последует ли Лидия за ней? Клэри не знает, по кому она будет скучать больше.

Когда Клэри отправляется на поиски Мики, а Фэй – в салон, Энни заканчивает письмо Тайсону Барнсу. Стараясь не обращать внимания на громкий стук своего сердца, она нажимает кнопку мыши и отправляет послание в киберпространство. Теперь пути назад нет.

Она вспоминает вчерашний день – день, когда навестила маму, чтобы рассказать той о своем решении. Она поведала ей о разговоре с адвокатом и о том, что – с ее помощью или без оной – Корделл Льюис все равно выйдет на свободу. Она призналась, что Тайсон Барнс хочет, чтобы она написала письмо, в котором отказывается от своих показаний, данных много лет назад. Адвокат пообещал зачитать его на финальных слушаниях по делу Льюиса через несколько дней, пусть даже это формальность и никак не повлияет на ход процесса.

Она объяснила, что все, что ее сдерживает, – это опасения Фэй и собственная гордость. Публично отказаться от показаний – значит открыто признаться в том, что она разрушила жизнь невинного человека. Энни не хочет, чтобы люди думали о ней так, и предложение Барнса поможет ей этого избежать. Она просто напишет короткое письмо и вернет Льюису право распоряжаться собственной жизнью – по крайней мере, тем, что от нее осталось.

Она зачитала текст письма вслух, надеясь, что здесь, где все и произошло, к ней придут правильные слова. «Так ведь, мам?» – заручилась она поддержкой у пустоты.

Уважаемый мистер Барнс!

Я пишу это письмо, зная, что оно будет зачитано, когда меня не будет рядом. Хотя я и не смогу озвучить свои замечания на слушаниях, которые должны обеспечить свободу Корделлу Льюису, я хотела бы оказать этому процессу свое содействие. Как человек, чьи показания сыграли ключевую роль в вынесении приговора, я хотела бы заявить, что теперь, спустя много лет, мои свидетельства не кажутся мне убедительными и надежными. Когда мою мать убили, мне было всего три года. К тому же я спала, когда все случилось. В свою очередь, мистер Льюис вполне убедительно объяснил, почему я решила, что именно он нанес вред моей матери.