Мэрибет Мэйхью Уален - Всегда лишь она [litres]

Она не в настроении спорить и уговаривать его. К тому же ей действительно пора. Так что она просто отвечает:

– Окей. – И добавляет: – Спасибо, что нашел меня сегодня.

– Ты говоришь так, словно это какая-то тайна, – отвечает он.

Энни морщит носик:

– Ну, для большинства так и есть.

– Ты прекрасно знаешь, что я думаю об этом. Ты не считаешь нужным говорить своему жениху, где скрываешься, когда расстроена, зато сообщаешь мне. Что бы это значило?

– Ты знаешь меня… не такой… как знает он. – Она снова приводит тот же аргумент, что и всегда. – Ты знаешь меня дольше, вот и все. И у меня не было особых причин ему рассказывать.

– Их не было, потому что ты не хотела, чтобы он знал, – говорит Кенни. – Ты заставила его думать, что ты маленькая принцесса – розы, единороги, милая улыбочка и так далее. Он попался на тот же трюк, что и весь город.

Она легонько толкает его.

– Ничего подобного.

– Ну да, все так и есть. Ты убедила его – как и весь город, – что излучаешь свет и любовь, что у тебя нет темной стороны. Черт, да ты и выходишь за него только из-за этого. Если бы ты была честна с ним – и честна с собой, – ты бы на это не отважилась.

– Полагаю, ты считаешь, я должна выйти за тебя.

Его лицо искажается от боли, словно она дала ему пощечину. Несколько секунд они молча смотрят друг на друга. Она видит, что он раздумывает, стоит ли ему зайти дальше.

– Ты бы не стала ввязываться в эту бизнес-сделку, которую зовешь любовью, – говорит он. – Ты бы не продалась по дешевке. – Он закатывает глаза и отодвигается, давая ей знать, что разговор закончен. У него тоже есть гордость.

Если бы она хотела, она могла бы сократить эту дистанцию между ними, могла бы все наладить. Но она защищает свою территорию. Они должны отпустить друг друга, предоставить друг другу свободу выбора. Сейчас ей нужно отнестись к нему по-доброму, даже если он принимает эту доброту за жестокость. Она не знает, как все закончится, и не хочет знать, но она уже дала согласие другому человеку. Выбор сделан, и давать ему надежду, что все могло бы быть по-другому, нечестно. И все же… Она наклоняется и целует его, нейтрально, по-дружески, как европейцы делают каждый день.

Он остается неподвижен, безучастен.

– Теперь я пойду, – говорит она, желая, чтобы он заговорил, чтобы остановил ее. Она не хочет уходить, не сейчас. Она могла бы остаться еще на несколько минут. Они могли бы продолжить разговор.

Но Кенни молчит и смотрит в сторону, пока она разглаживает свою помятую одежду. Она стряхивает сосновые иголки и кусочки сухих листьев, прилипшие к ее шортам, и ее взгляд снова падает на то место, где умерла ее мать, место, куда она любит приходить, когда чувствует, что ей плохо и что она запуталась. В последнее время это происходит все чаще, и Кенни – единственный человек, который знает об этом. Ей не хотелось рассказывать кому-либо еще.

Она знает, что это чего-то стоит, что Кенни прав. С ее стороны жестоко притворяться, что все иначе, но не притворяться – значит открыть дверь, которую она отчаянно пытается закрыть. Ей нужно поступить правильно, выйти замуж за правильного человека. И это не Кенни, а Скотт. Кенни, конечно, не понимает этого. Он не знает правил. А она знает – и всегда знала, – чего именно от нее ждут и какова ее роль в этом городе. Энни не может позволить себе выйти замуж за изгоя – даже если это ее старый друг. Она должна связать свою жизнь с мужчиной, который идеально соответствует ей, с тем, кого публика желает увидеть у алтаря через несколько недель. Она должна приносить городу счастье, как делала всегда. Это ее жертва, ее вклад в общее благо. Если ты – единственное напоминание о темных для городка временах, делай все, чтобы нести свет.

Она идет прочь, но Кенни не окликает ее и не пытается вернуть. Он просто дает ей уйти.

– Не могу поверить, что ее еще нет, – ворчит Фэй, бросая взгляд на огромные часы. Она повесила их на стену, чтобы все – и клиенты, и стилисты – всегда были в курсе, который час. « Трудно притворяться, что не имел понятия, сколько времени, когда перед твоим носом гигантский циферблат», – любит говорить она. Фэй впервые опробовала трюк с часами дома, на девочках, когда те были подростками, но вразумить их оказалось куда сложнее, чем сотрудников и клиентов, – Энни и Клэри жили по собственному расписанию и по собственным правилам.

Чего-то подобного она и ожидала, но не думала, что Энни пропустит пробную свадебную укладку. Она не единожды напоминала ей об этом, но каждый раз не могла отделаться от ощущения, что Энни ее не слушает. В последнее время та была слишком рассеяна из-за разговоров об освобождении Корделла Льюиса. Эта история расстраивала все ее свадебные планы, потому-то Фэй и затеяла примерку. Ей хотелось переключить внимание Энни на свадебное торжество – отвлечь от мыслей о человеке, влиявшем на их жизнь слишком сильно и слишком долго.

В кресле перед ней, изо всех сил пытаясь скрыть выражение неудовольствия на лице, сидит Трейси Дуглас. Она пытается примириться с тем, что Энни пропустила их встречу, но у нее не очень-то получается. Фэй испытывает нечто подобное. Иногда Энни требует от них больше терпения, чем у них есть, – вот как сегодня.

Фэй почувствовала неладное сегодня утром, когда обнаружила Энни читающей за завтраком. Увидев, как в комнату входит Фэй с чашкой кофе в руке, Энни что-то быстро сложила и сунула между страницами свадебного журнала, притворившись, что с головой погружена в его изучение.

– Что читаешь? – поинтересовалась Фэй, давая Энни возможность сказать правду.

Энни ткнула пальцем в страницу и соврала:

– Статью о том, как лучше рассаживать гостей на торжестве. – Она невинно подняла глаза на Фэй. – Нам надо обязательно это обсудить.

– Конечно, – не стала настаивать Фэй. В конце концов, у Энни могут быть свои секреты. К тому же она уже не девочка, а через пару недель и вовсе станет замужней женщиной. Женщиной, которая уедет из этого города. Фэй отбросила эту мысль. – Может сегодня, когда закончим в салоне?

– Угу, – промычала Энни и закрылась журналом, тогда Фэй окончательно убедилась, что та не обращает на нее никакого внимания. Теперь она уже жалела, что не надавила на Энни и не напомнила еще разок, что нужно появиться в салоне после ланча с журналисткой. Ох уж эта журналистка, примчалась в надежде поживиться сенсацией, и Фэй опасается, что ее интересует не только свадьба. Она глаз не сведет с Лорел Хейнс. Она провела всю жизнь, защищая Энни, и не собирается прекращать.

Когда Энни ушла в душ, Фэй пролистала журнал, чтобы выяснить, что именно та прятала, но, что бы это ни было, оно исчезло. Предмет в руках Энни напоминал официальное письмо, и Фэй подозревала, откуда оно. Будь ее воля – уж она бы выбила из этого адвоката дурь. Доказывать невиновность Льюиса – его работа, а не задача Энни. Должен ли Корделл Льюис сидеть в тюрьме – не ей решать. Оставьте, наконец, девочку в покое!