Кристоффер Хольст - Летний сон в алых тонах [litres]

– А отца Каролины вы тоже уже проверяли? – спрашиваю я с улыбкой, которая совершенно не вяжется с вопросом.

Адам вздрагивает. Я нервно сглатываю. Плохой вопрос. Но последние несколько дней мы с Рози эту тему тоже обсуждали – после того как я нарыла в Интернете статьи о Людвиге Аксене и его подозрительных любовных похождениях.

– Из-за жалоб в его адрес? – продолжаю я, не подумавши.

Адам одаривает меня кривоватой улыбкой. Но мне она нравится. Все кривое – чудесно. Ну, или… почти все.

– Ты тоже взялась за расследование? – спрашивает он.

– Ну, не совсем. Просто я тут… почитала кое-что на досуге.

– Да, я знаю, что в последние годы Людвига преследовали многочисленные слухи и сплетни. Однако хочу указать на то, что он еще ни разу не привлекался.

– Быть может, Каролина знала что-то такое о своем отце, чего не знаете вы, – заметила Рози. – Возможно, ее пришлось заставить замолчать…

– Окей, мама, я тебя понял. А теперь давай успокоимся.

– Это просто предположение.

– Мы еще поговорим с Людвигом Аксеном. За это можете не волноваться. Но пусть он, по крайней мере, сегодня спокойно похоронит свою дочь.

Мы киваем и остаемся стоять, наблюдая за участниками похорон, пока птицы щебечут в кустах и на елях. Как они тихо переговариваются друг с другом, обнимают друг друга, протягивают друг другу носовые платки. В смысле, участники похорон, а не птицы.

– Слушай, Адам, – обращается Рози к сыну. – Ты здесь еще долго будешь?

– Не знаю. Вообще-то планировал после обеда вернуться в город.

– Но, дружок, разве ты не можешь остаться на ужин? Я хотела сегодня вечером показать Силле ресторанчик Пола! Должна же она, наконец, попробовать его стряпню. Пойдем с нами!

– Меня ждет работа.

– О боже. Только и слышишь: работа да работа. Как будто в жизни нет больше ничего, кроме работы! Ты же помнишь гамбургеры Пола? Те самые, с соусом из манго!

Глаза Адама приобретают мечтательное выражение.

– Да, конечно, помню… А когда у нас последний вечерний паром?

– В десять! Так что ты успеешь поужинать с нами, а потом можешь отправляться обратно в свою обожаемую Наку и работать хоть всю ночь. По крайней мере, хоть голодным уже не будешь.

Я улыбнулась энтузиазму Рози. Она явно использует все шансы, чтобы побольше пообщаться со своим сыном. И это вполне понятно. Хотя я, честно говоря, надеялась провести вечер в компании одной Рози, что было бы проще во всех отношениях. При мысли же, что я буду несколько часов сидеть и есть гамбургеры вместе с Адамом, я начинаю жутко нервничать. О чем мы станем с ним говорить? Ведь это же будет совсем не то, что наши с Рози вечера, верно?

– Тогда ладно, – соглашается Адам.

– Вот и славно!

– А ты не возражаешь? – Адам поворачивается ко мне со смущенным видом.

– Э, нет, конечно! Совсем не возражаю.

– Тогда я сейчас позвоню и закажу столик на трех человек, – радостно сообщает Рози и достает мобильник.

Я как раз собираюсь спросить, не лучше ли будет заказать столик под открытым небом – вон какая погода стоит хорошая, – когда неожиданно вздрагиваю.

Сперва я даже толком не поняла, на что смотрю, от чего мне стало так не по себе. Но потом мой взгляд сфокусировался, словно линза у фотоаппарата. Я почувствовала, как у меня все холодеет внутри, и дернула Рози за рукав ее туники.

– Рози.

– Что?

Я кивнула на группу людей у церкви. И услышав рядом громкий вздох, поняла, что она увидела то же, что и я. Молодая девушка в черном платье и черных лодочках на шпильках. И с огненно-рыжими волосами.

– Черт, – шипит Рози. – Это она.

– Ага, – киваю я. – Должно быть, она и есть.

– Вы это сейчас о ком говорите? – растерянно спрашивает Адам.

– Пол, ну то есть хозяин ресторанчика «У Пола», говорит, что видел, как Бенжамин разговаривал с рыжеволосой девушкой в ночь убийства. И еще он сказал, что полиция его уже допрашивала. Это ты брал у него показания, Адам?

– Нет, должно быть, Тилли, моя коллега.

– Хорошо, иначе я отругала бы тебя за невнимательность.

– Мама…

– Нужно относиться серьезно ко всем свидетельским показаниям без исключения. Никогда не знаешь, что может пригодиться.

Я наблюдаю за перепалкой Рози и Адама. Конечно, Адаму не всегда приходится легко с такой мамой. Возможно, ее гораздо проще иметь в качестве друга, чем родителя.

– И, кроме того, – говорит Адам, и его голос выводит меня из задумчивости. – Тот факт, что Пол видел Бенжамина в ту ночь с кем-то еще, кроме как с Каролиной, сам по себе ничего не значит. Вы, кстати, знаете, как ее зовут?

И в ту же секунду, едва прозвучал вопрос, я вспоминаю, что прочла у Каролины в блоге вчера ночью, когда не могла уснуть. Слова прилипли к моей памяти словно жвачка. Я видела тебя. Видела, как ты пыталась поцеловать его на весеннем балу. Видела, как ты прижималась к нему. Но можешь выкинуть из головы этот бред. Он не хочет тебя. И неважно, насколько сильно хочешь его ты.

Я сглатываю. После чего отвечаю и себе, и Рози:

– Я понятия не имею, как ее зовут. Но чувствую, что ей есть что рассказать.

Я стою перед пыльным зеркалом в моем крошечном домике.

Дотошно изучая себя со всех сторон, поворачиваясь то так, то эдак. Зеленое платье в белый горошек сидит отлично. Размер подобран идеально. И все-таки…

Порой я думаю, когда же я снова обрету уверенность в себе. Может быть, даже стану гордиться тем, как я выгляжу. Пока что я недалеко ушла, смирившись с тем, что я не похожа ни на Аманду Шульман, ни на Рианну. И с тем, что Голди Хоун имеет куда более стройное тело, чем я, несмотря на то, что мне всего тридцать, а ей все семьдесят четыре.

Сейчас я гораздо увереннее в себе, чем когда мне было двадцать. И все же мне по-прежнему трудно глядеть на себя в зеркало и быть абсолютно всем довольной. Может, надо дожить до сорока, чтобы перестать обращать внимание на телесные недостатки? Я слышала, что в сорок всем уже наплевать на то, как они выглядят. Не говоря про пятьдесят! И я с нетерпением жду этого момента. Годы, проведенные в компании журнала M-magasin [18] Шведский журнал для тех, кому за 50. , станут моей золотой порой, я в этом убеждена!

Спустя минуту я уже жалею о том, что сегодня вечером мы с Рози будем в ресторане Пола не одни. Тогда бы мне не пришлось так принаряжаться. К тому же по вине этого чертова Адама я за последние полчаса уже несколько раз умудрилась попасть себе в глаз кисточкой для туши. Впрочем, мне никогда не везло с тушью для ресниц. Мои руки слишком сильно трясутся, они скорее созданы, чтобы долбить по клавишам, набирая очередную статью, чем для накладывания макияжа.

Но все же есть в нем что-то такое.

Что-то такое, от чего я хочу почувствовать себя чуточку более красивой, чем я есть на самом деле. Хотя это чистой воды идиотизм. Ведь он уже занят и безумно любит свою Сабину. А если бы даже и не любил, все равно нет ничего, что говорило бы о том, что я хоть немного ему интересна.