Кристоффер Хольст - Летний сон в алых тонах [litres]

Некоторое время спустя мы уже сидим у меня на диване и пьем вино. Конечно, я уже порядочно хватила во время ужина у Рози, но когда Закке достал бутылку итальянского «Барбереско» и декантер (только потому, что он знал, что своего у меня нет), у меня просто не осталось выбора. Хорошенько отругав его за то, что по его вине я решила, будто меня сейчас убьют, я крепко обняла его. Закке признался, что когда мы в последний раз разговаривали с ним по телефону, ему показалось, что мне тут грустно одной, и он решил выкроить свободный вечерок в своем баре и приплыть сюда. И пусть ему уже завтра с утра пораньше следует возвращаться в город, все равно – я была так рада его приезду, что чуть было не принялась весело насвистывать.

– Ну и… что думаешь?

Закке окинул взглядом мой домик. Мы зажгли стеариновые свечи, хотя особой надобности в них не было – вечерний свет просачивался сквозь занавески на окнах, словно красивый свет от прожекторов. Скорее мы зажгли их атмосферы ради. Красное вино как нельзя лучше сочетается с горящим пламенем.

– Чертовски уютно. Нет, в самом деле. Высший класс.

Я улыбаюсь.

– Обстановка не слишком спартанская?

– Ничуть.

На самом деле могла бы и не спрашивать. Для Закке даже «Гранд Отель» покажется спартанским. Его квартира на Марияторьет обставлена так, что живи Мария-Антуанетта в наши дни, она бы позеленела от зависти.

– Этот домик отлично тебе подходит, Силла. А где у тебя душ?

– Тут в конце поселка есть душевой барак.

Закке быстро перекрестился, а я закатила глаза и сделала еще глоток вина. Вкус просто божественный.

– С ума сойти. Что это за роскошь?

– А, бюджетный вариант за две сотни, но каково на вкус, а? Чувствуешь розы? Я просто обожаю эти розы в «Барбареско»!

– Значит, Юнатан сегодня вечером совсем один?

– Ага. Ничего, справится. Наверняка лежит на диване с бутылкой колы-зеро и смотрит своего «Холостяка» по телевизору. Или что-нибудь еще в этом роде, что ему не удается делать, когда я дома.

Я откинула голову, изучая вино в бокале. Потом вытянула руку и хлопнула его по плечу. Ощущая, как мои глаза начинают наполняться слезами.

– Закке…

Он с беспокойством приподнял одну бровь.

– Чего? Что значит это проявление чувств?

– Какой же ты красавец.

– Это ты сейчас о чем?

– Приплыл на шхеры, чтобы разделить со мной бокал вина на ночь.

– Эй, полегче. Я не собираюсь распивать тут с тобой до утра, просто приехал повидаться по-быстрому.

– Но я все равно рада. Просто чтобы ты знал. Ужасно рада.

– Вот и славно. Но хватит уже с изъявлениями чувств в стиле сериала «Дом закрыт на ремонт». Лучше вино пей.

Я фыркнула и сделала еще один глоток. Да, на вкус и в самом деле розы.

– Теперь давай поговорим о важных вещах, – произнес Закке. – Нам есть что обсудить.

Я серьезно кивнула.

– Да, ты прав. Убийство Каролины.

– Чего? Это ты о чем сейчас?

– А ТЫ о чем?

– О полиции, разумеется. Красавчик-полицейский.

Я покачала головой и откинулась головой на спинку дивана.

– Да? А зачем нам о нем говорить?

– А почему бы и не поговорить? Я думал об этом по дороге сюда, на этом жутком пароме, на котором так ужасно укачивает. Нет, в самом деле, сколько лет этой посудине? Да еще в голову все время лезли мысли про «Эстонию». Не приведи господь искупаться в шведской воде летом, это все равно что крещение в проруби. Ну, ты знаешь, это когда…

– Закке! Сосредоточься.

– Прости. Но как бы то ни было, по дороге сюда я думал о красавце-полицейском.

– С чего бы это?

– Потому что я считаю, что это именно то, что тебе сейчас нужно. Роман с аппетитным полицейским.

– Но ты его даже не видел.

– Еще как видел. В моих фантазиях. У меня в голове целый календарь с его сезонными снимками. Видела бы ты август – ВАУ!

Я рассмеялась и провела руками по своим немытым волосам. И внезапно меня посетило странное чувство, что Адам стоит за нашими спинами и слышит все, о чем мы здесь болтаем.

– И с какой стати мне понадобился полицейский?

– Потому что у тебя был Данне. Не будем о нем плохо, ты знаешь, я его любил…

– Ты его ненавидел.

– Да, пожалуй, это чуть ближе к правде. Но как бы то ни было, теперь с ним покончено. И я вовсе не имею в виду, что тебе сломя голову надо бросаться навстречу новым отношениям. НАОБОРОТ. Ты теперь сама по себе, впервые за долгое время. Такое нужно беречь. А то оглянуться не успеешь, как у тебя на диване уже валяется мужик с пивом.

Я сонно кивнула, пытаясь представить себе свое будущее. Каким оно выглядит на самом деле? Что я стану делать через несколько лет? Все так же буду писать про сплетни? Останусь жить в Сёдере? Буду ли наведываться на свой новый садовый участочек? Появится ли у меня кто-нибудь? И будут ли у меня дети? Хочу ли я детей? Должна ли я иметь детей? Это прописано в каком-нибудь законе или как?

Какое-то время мы сидим молча. Наслаждаясь вином и слушая крики чаек, прилетевших с моря. Их хриплый смех эхом отдается в июньской ночи.

– Так что ты, собственно говоря, предлагаешь? – спрашиваю я наконец.

– Ночь с полицейским. Это все, что я предлагаю. Думаю, это пойдет тебе на пользу. Тебе пора заново испытать захватывающее чувство любви. Снова почувствовать себя женщиной.

Я делаю глубокий вдох. И думаю об Адаме. Об этом широкоплечем мужчине в костюме. Каково это – провести ночь рядом с ним? Но я не могу об этом думать. Во всяком случае, не сейчас, когда Закке сидит рядом. Я вздыхаю.

– Похоже, у него есть девушка, Закке.

– Ты о ком?

– Об Адаме. Ты же о полицейском говоришь.

Мой приятель, кажется, растерялся.

– Откуда ты знаешь?

Я думаю о Рози и о нашем с ней разговоре чуть раньше вечером. Сабина. Разумеется, не один только Закке мечтает о мужественных полицейских. Таких много наберется.

– Его мама мне сказала.

Закке молчит. Разочарование стекает с его лица словно разбитое яйцо. Я хватаю графин с вином и в качестве утешения наполняю его бокал.

– Ясно, – произносит он наконец.

– Угу, – отзываюсь я.

– Может, тогда на острове найдется какой-нибудь пожарный? Я могу уронить свечу!

Десять лет назад

Лето пришло за одну ночь. Весной шел снег, потом дождь. Ветрено. Промозгло. И даже в июне было на удивление холодно. Но потом, словно щекочущая нос пыльца, по всему архипелагу прокатилась волна тепла и за два дня до праздника летнего солнцестояния Буллхольмен превратился в экзотический рай. Нагретые солнцем скалы обжигают босые ноги, и всем детям велено надеть панамки.

На лужайке за гаванью рядом с футбольным полем сидит Янна. Ей девять лет, и на ней панамки нет. Она уже слишком большая для этого. В руке у Янны палочка. Янна водит ею по нагретой солнцем траве, ерошит сломанные травинки, касается божьей коровки, но вреда ей не причиняет.