Кристоффер Хольст - Летний сон в алых тонах [litres]

Две сотни комментариев. Большинство написали: Покойся с миром, Не могу поверить, это так ужасно и Дорогая Карро, нам будет тебя не хватать . И внезапно меня поразила мысль: сколько же горя и безысходности оставляет после себя умерший человек. Как все-таки много крошечных ниточек-связей успела спрясть Каролина Аксен из того клубка пряжи, которым была ее жизнь. Я продолжила листать дальше ее блог и остановилась, только лишь когда появился снимок Бенжамина.

На снимке он сидит на пандусе для скейтбордистов со скейтбордом под мышкой. Он без футболки, и тронутая загаром кожа придает всему снимку теплый тон. Кепка повернута козырьком назад (точь-в-точь как в ту ночь, когда я его видела). Он смотрит мимо камеры и весело смеется. Текст ниже гласит: «Мой любимый. Ты самое дорогое, что у меня есть, самый лучший, самый красивый. Мой Бенжи. Для меня существуешь только ты. Я знаю, у нас есть хейтеры. Знаю, что другие желают нам зла, мечтают помешать нашему счастью. Особенно одна… СЛУШАЙ ТЫ! Если ты сейчас читаешь эти строки, то поймешь, что это про тебя. Поэтому знай: я видела тебя. Видела, как ты пыталась поцеловать его на весеннем балу. Видела, как ты прижималась к нему. Но можешь выкинуть из головы этот бред. Он не хочет тебя. И неважно, насколько сильно хочешь его ты. #peace

Я продолжила дальше листать блог, но больше не обнаружила ничего, что могло бы пробудить мой интерес.

Кто желал зла Каролине и Бенжи? Что это за загадочная личность, которая так тревожила Каролину? И кем была та рыжеволосая девица, которую Пол видел рядом с Бенжи возле гостиницы в тот праздничный вечер?

Надо бы завтра поговорить об этом с Рози. Нам необходимо разыскать эту рыжеволосую девчонку. Знаю, звучит глупо, но, наверное, мне надо разобраться, что же там все-таки случилось, чтобы оставшуюся часть лета спать спокойно на Буллхольмене. Как говорила Баббен в «На собственных ногах»: «Слишком просто сидеть перед телевизором и пялиться на экран. Порой полезно шагнуть в него и станцевать со всеми». Ладно, пусть это смахивает на клише. И вообще, я думаю, что психолог, которая писала эту книгу, вряд ли имела в виду, что надо вмешиваться в расследование убийства. Мой папа лишился бы последних оставшихся волос на голове, если бы прознал, что я начала вынюхивать в этом направлении. Хотя с другой стороны – как он об этом узнает?

Прежде чем отложить ноутбук в сторону, я решаю прогуглить последнюю вещь, которая не дает мне покоя. Открываю отдельную страницу поиска – не спрашивайте зачем – и в довершение всего оглядываюсь через плечо. Вот спрашивается, кто на всем белом свете сможет подсмотреть, что я там гуглю у себя на чердаке? Я же не собираюсь заказывать себе автомат на Darknet или что-нибудь еще в этом роде…

Я набираю в строке поиска Адам Энгстрём . И Интернет тут же выдает мне целую кучу мужчин. Маклеры, банкиры. Несколько футбольных игроков. Но того Адама, которого ищу я, нигде нет. Я задаю новый параметр поиска: Адам Энгстрём + Сабина . И вижу один снимок, где они вместе.

Они сидят на диване в форме полумесяца в каком-то ресторане в окружении веселой компании и с коктейлями в руках. Вид у них счастливый. Белозубые улыбки. Безупречная одежда. Руки Адама обвиты вокруг женщины, которая, насколько я понимаю, и есть Сабина. Что ж, она красивая. Или лучше сказать, интересная. На тонкой загорелой шее сверкает ожерелье. Темный макияж, загадочный взгляд. Я растерянно чешу в затылке. Черт, как чешется – ведь не вши же у меня завелись? И натыкаюсь на взгляд Сабины, глядящей на меня с экрана ноутбука. Я тихонько вздыхаю про себя. Нашла чего гуглить. И зачем мне это надо? Это все мое любопытство, будь оно трижды неладно.

И тут вдруг звякнул телефон. Я взяла его и уставилась на сообщение, которое высветилось на экране.

Не спишь?

Я наморщиваю лоб. Неизвестный номер. Я еще несколько раз перечитываю сообщение. Кто же это отправил? И время, между прочим, почти одиннадцать вечера.

Простите? Кто это? – набираю я.

И через несколько секунд приходит ответ.

Тайный поклонник.

Мой пульс тут же учащается. В голове проносятся кадры из фильмов ужасов середины 90-х. Тайный поклонник . Должно быть, какой-то сумасшедший. На ум сразу приходит «Телохранитель», мой любимый фильм, который я, будучи подростком, смотрела раз четыреста, не меньше. Но с какой стати посылать мне такое? Я же не какая-нибудь там Уитни Хьюстон…

Не успеваю я додумать эту мысль до конца, как мобильник звякает снова.

Я стою у тебя в саду.

Мне моментально становится дурно, того и гляди стошнит. О боже . Как можно тише я спускаюсь с чердака по лестнице. Я ведь заперла дверь? Ну конечно, заперла. Что это еще за чертов засранец, который пугает людей посреди ночи? Это же не может быть … нет. Это просто абсурд, что мне в голову лезут такие вещи. Но я ничего не могу с собой поделать.

Это же никак не связано с убийством Каролины?

Я обвожу взглядом мой погруженный в сумерки домик, прикидывая, что же мне делать дальше. Позвонить в полицию? Позвать Рози? Чисто инстинктивно я бросаюсь на кухню и хватаю со стойки с посудой кухонный нож. В другой руке зажат телефон. Я подхожу к двери. И что дальше? Я же не стану ее открывать? Но любопытство перебороть трудно.

И тут раздается громкий стук. От неожиданности я высоко подпрыгиваю на месте.

– Кто… кто это?

Голос у меня, как у до смерти перепуганной девчонки из «Слэшера» [17] Канадский телесериал в жанре ужасов. . Взглядом натыкаюсь на собственное отражение в запыленном зеркале, которое стоит прислоненным к стене. Перепуганная до чертиков тетка в ночной сорочке и с волосами, стоящими дыбом. О боже, я и есть тетка из «Слэшера».

– Сиииилллла…

Некто зовет меня по имени с той стороны двери. Нет, меня точно сейчас стошнит. Что происходит? Но в то же время я… узнаю этот голос.

– Эй? – шепчу я двери.

– Открывай. А то твои соседи подумают, что я взломщик-грабитель.

Я на мгновение замираю. Анализирую голос с той стороны двери. Он звучит точь-в-точь как… но этого не может быть. Или может? Я отпираю замок и распахиваю дверь. И на крыльце стоит он. Со своей сумкой от «Луи Виттона» на плече и широченной улыбкой во все лицо. Чувство облегчения оказывается настолько велико, что я начинаю хохотать как ненормальная.

– Закке!

– Собственной персоной.

– Что ты здесь делаешь?

– Я прибыл с вечерним паромом. А что это у тебя в руке?

Я опускаю взгляд на сверкающее лезвие ножа.

– Кухонный нож.

– Ну да, я вижу, но он куплен в «Икеа». В «Икеа»! Дружище, ты им даже помидорку черри не порежешь. – Закке вздыхает. – Неужели я так тебя ничему и не научил?