Екатерина Островская - Передай привет небесам

Алексей вошел в раздевалку, вытащил из сумки перчатки и боксерки. Потом пошарил в боковом кармане, достал из него согнутый пополам железнодорожный билет, треснувший пластиковый футляр с зубной щеткой, скомканный магазинный чек и маленький крестик на тонкой цепочке. Надел крестик на себя и направился в зал.

– Стоп, стоп! – закричал тренер, – ты чего, Леша, забыл, что по этому поводу сказал гениальный поклонник отечественного бокса Михаил Юрьевич Лермонтов? И погнулся крест и вдавился в грудь, как роса из-под него кровь закапала… Снимай быстро.

Метелин поправил цепочку – так, что крестик оказался на его спине, посмотрел на Гусева и произнес:

– Работаем, тренер!

Он набрал ее номер сразу после завтрака, но механический женский голос равнодушно ответил, что абонент временно не обслуживается. То же самое было и перед обедом. И после обеда. Потом он вернулся в свой номер и прилег на кровать. И сразу раздался звонок.

– Привет, – услышал Алексей тихий голос, – это я.

– У тебя все нормально? – спросил он.

– Более чем, – ответила она.

– Что нового? – спросил он и поразился тупости своего вопроса.

– Все старое, – ответила девушка, – но жизнь новая.

Внутри у него все сжалось. Потому что, когда так говорит девушка, значит, она или вышла замуж, или собирается это сделать.

– У тебя кто-то появился? – спросил он.

Она молчала, а потом ответила почти весело:

– Пока нет, но через месяц появится. Я надеюсь.

– Почему только через месяц? – не понял он.

– А раньше никак. Сам можешь подсчитать…

Но он не понял, к чему она это говорит.

– Деньги дошли?

– Да, спасибо. Но я и так сейчас не бедствую. Ту двушку обменяла на однокомнатную, получила доплату и пока хватает. А этот миллион я уже истратила…

– Истратила и слава богу! Надеюсь, что с толком.

– Как раз наоборот – без всякого толка. Дело в том, что я стала теперь смотреть бокс. Вернее, стала болеть за одного боксера, который очень на тебя похож. Даже имя у него такое же. Я, конечно, вбила себе в голову, что это ты, но такого ведь не бывает. А я все равно переживаю за него, радуюсь, когда он побеждает. А сегодня, когда свалились твои деньги, то я пошла и сделала ставку на него на тотализаторе. Глупо, конечно. Там, в конторе, надо мной посмеялись даже. Сказали, что и сами бы хотели, чтобы наш выиграл, только шансов у этого Метелина никаких против кубинца.

– В каком соотношении принимали ставки? – поинтересовался Алексей.

– Три с половиной к одному. Если Метелин победит, то я стану ужасно богатой и тебе верну миллион. Так что в субботу сяду перед телевизором и буду держать кулаки за нашего боксера.

– Хочешь в зале быть во время боя? Я могу устроить.

Она молчала.

– Вообще-то я скучаю, – неожиданно для самого себя признался Алексей.

– И я очень скучаю, – прошептала она, – только как я приеду – с ребенком? Да еще…

И только сейчас до него дошло.

– Ты в положении? То есть ты ждешь ребенка?

– Ну да, – очень тихо произнесла она. – Почти восемь месяцев срок. Вот такая я везучая: за всю жизнь два раза всего попробовала – и второй ребенок. Но я счастлива. А теперь вот и ты позвонил.

– Прилетай. Я бы сам за тобой смотался, но сейчас не получится. А вот дней через десять…

– Хорошо, – сказала девушка, – пусть будет так: десять дней я подожду.

– Нет, – не согласился Алексей, – это очень долго, потом тебе рожать надо. Вот здесь ты это и сделаешь. Место для проживания есть. Я придумаю, как тебе лучше добраться…

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Гусев.

– Леша, тебе пора в зал.

Алексей посмотрел на тренера, даже пытался изобразить глазами, что у него важный разговор, но Альберт Иванович был неумолим.

– Ты всех задерживаешь, – сказал он, – а по телефону можно болтать и после тренировки. Бери свою сумку и пойдем.

– Оля, меня в зал зовут. Я тебе вечером перезвоню. И еще… Моя фамилия и в самом деле Метелин…

И тут же прервал разговор, словно признался в чем-то очень постыдном и скверном. Направлялся в зал, шел за спиной своего тренера, как нерадивый ученик за своим учителем в кабинет директора школы, чтобы получить очередную взбучку.

– Времени и так остается совсем немного, а ты еще тратишь его на болтовню, – отчитывал его Альберт Иванович, – как будто нет дел поважнее…

Алексей, услышав это, даже остановился: только сейчас он отчетливо понял, что есть вещи поважнее бокса, которому он посвятил всю свою жизнь. С малых лет – только бокс: зал, тренировки до изнеможения, ринг, соревнования, мечты о чемпионстве… Очень рано он устал от всего этого, а потом двенадцать лет напряженного труда, но уже не по своей воле, потому что не было иного пути, чтобы выжить и не сойти с ума от несправедливости, случившейся с ним. Но теперь он не думает о поясе чемпиона мира, хотя он близок – всего восемь поединков, на которые он не мог даже рассчитывать, приблизили его к заветной мечте. Всего восемь побед, но над лучшими супертяжами мира… В это не верилось самому, потому что они – звезды, а он – вчерашний зэк, хотя у него все же преимущество в двенадцать лет ежедневных многочасовых тренировок.

И все равно пояс теперь не главное. Очень важным совсем недавно он считал восстановление справедливости, и дело даже не в возвращении украденных у него акций успешного предприятия, – важнее было найти настоящего убийцу и наказать его; хотелось, чтобы и он прошел точно такой же путь: обвинение, суд, позор, зона и двенадцать лет выживания. Очень долго он не мог поверить, что за всем этим стоит его лучший друг. Потом появились сомнения, а теперь твердая уверенность в этом… Доказать его вину очень трудно, но возможно и то, что придуманное им больше похоже на авантюру, которая может сработать… Хотя…

Хотя и это теперь не самое важное. Главным было то, что произошло несколько минут назад. Он поговорил с девушкой, о которой старался не вспоминать, но не мог забыть. Что-то тянуло его память назад, в тот промозглый и влажный декабрьский день, когда он познакомился с ней. По-глупому познакомился, унизил ее, приняв за вокзальную проститутку от жуткого желания близости с женщиной…

Он вышел из раздевалки, остановился у ринга и кивнул Рафаэлю:

– Работаем!

Он стоял под душем, когда его окликнул Кирилл.

– Кто-то тебе названивает. Три раза уже телефон звонил.

Метелин выскочил из-под струй, наспех вытерся полотенцем, накинул на себя махровый халат с вышитой надписью на спине «Russian Leshiy», бросился в раздевалку… Успел вовремя: аппарат надрывался и подпрыгивал на столе.

– Слушаю тебя, – отозвался Алексей, не сомневаясь, что ему звонит Оля.

– Алексей Николаевич, это Лиля вас беспокоит, – прозвучал в трубке голос его бывшей секретарши. – Во-первых, я хочу извиниться за последний наш разговор.