Владимир Колычев - Смертельное удовольствие

Из людей во дворе Мартын увидел только охранника в униформе и мужчину в рабочем комбинезоне, который катил перед собой садовый пылесос на колесиках.

С боковой стороны здания стояло несколько машин — обычных, подержанных, видимо, для персонала, парковку перед главным входом занимали автомобили премиум-класса. Возможно, это были машины клиентов. Мартын уже знал, куда он приехал. Это был тот самый «остров мечты», которым грезила Леся.

В здание они вошли через главный вход, в холле за стойкой стояла девушка далеко не самой роскошной внешности. Обычная серенькая мышка в белой сорочке с бейджиком. Там же в кресле сидел крепко сбитый парень в такой же белой рубашке, без бейджика, но с рацией в руке.

Девушке Ялик подмигнул, с охранником поздоровался. Парень поднялся, даже подобрался, как это делают, когда встречают начальство.

— Знакомьтесь, — сказал Ялик, кивком показав на Мартына.

— Олег, — кивнул парень.

Он протягивал руку Мартыну и смотрел ему прямо в глаза. Без вызова вроде бы смотрел, без нажима, но видел он при этом перед собой открытую книгу. Он читал Мартына — и не по слогам.

— Мартын.

— А по имени?

— Уже и не помню.

Мартын лукавил, но совсем чуть-чуть. В паспорте он был записан как Игорь, а в жизни его всегда звали Мартыном. Всегда и везде — в школе, в армии, в зоне. Даже лагерная администрация не называла его по имени, только по фамилии. Мартын, Мартынов… Иногда он даже забывал, что его зовут Игорем.

— Ну, в принципе, нормальный позывной, — улыбнулся Олег, продолжая сканировать гостя взглядом.

— Не позывной, — качнул головой Мартын.

Чистый он, никаких контактов с ментами, и не надо его бояться.

— Кличка?

— Ты ничего не попутал? — стараясь не выходить из себя, спросил Мартын.

— Все, все! — Олег приподнял руки ладонями вперед.

Ялик взял у девушки какую-то карточку, сначала глянул на Олега, затем кивком головы поманил за собой Мартына.

Двор содержался в идеальной чистоте, и холл заслуживал внимания — кафель на полу блестел, пластик на стенах сиял, как будто его только что отполировали. Но ничего особенного в обстановке Мартын не увидел: не было здесь архитектурных изысков в дворцовом стиле, не «летали» ангелочки с луками, не тикали золотые часы с вензелями и прочими завитушками. На окнах — обычные офисные жалюзи, но никак не парчовые шторы с ламбрекенами и фестонами. И лестница вовсе не мраморная. Ступеньки бетонные, перила стальные, панели пластиковые, красным деревом даже не пахло.

— Олег у нас не просто так, — сказал Ялик. — Он человека насквозь видит. Мы его поэтому на вход поставили.

— Ментов отсеивать?

— Почему ментов?

— А кого вам еще бояться?

— Нам бояться! — поправил Ялик.

Они поднялись на третий этаж, холла за дверью не было, сразу начинался узкий коридор, который очень быстро заканчивался, упираясь в дверь, а не в окно. Не было здесь света в конце тоннеля, может, оттого и возникло ощущение тупика.

Ялик остановился возле третьей двери справа, приложил карточку к электронному считывателю. Едва слышно сработал замок, можно открывать дверь.

Мартын прошел в самый обыкновенный гостиничный номер. Коридор узкий — человеку с широкими плечами не развернуться. Санузел тесный, душевая кабинка едва помещалась в нем, раковину, видимо, покупали в магазине для карликов. И комната маленькая, чуть не половину пространства занимала односпальная кровать. И шкаф одностворчатый. Небольшое окно занавешено шторами-жалюзи.

— Здесь будешь жить, — сказал Ялик.

И повел рукой, будто бросал на кровать сумку с вещами.

Но не было никакой сумки, все вещи остались на квартире. Да и не было у Мартына ничего ценного — треники дешевые, тапки, мыльно-рыльные и полотенце.

— Неплохая одиночка. — Мартын обвел взглядом комнату.

— Почему одиночка?

Мартын предостерегающе глянул на Ялика. Номер после генеральной уборки, чужих вещей здесь не было, так что не надо заливать.

— Ну может, приведешь кого-нибудь, — усмехнулся Ялик.

Похоже, он правильно понял Мартына.

— Я думал, девочки приходят.

— Приходят. Но только сами.

— Ну кто-то же рожден, чтобы сказку сделать былью?

— Деньги не рождаются, деньги печатаются.

Ялик ушел, а Мартын прямо в одежде бухнулся на кровать. И закрыл глаза, оставив на губах насмешку. Сомневается в нем Ялик, через Олега протащил, теперь вот в номере закрыл. Может, здесь где-то и «жучок» спрятан или даже видеокамеры. Может, наблюдают сейчас за ним, ждут, когда он на связь с ментами выйдет. Но вряд ли Ялик верит в свои сомнения, если все-таки притащил сюда. Ворота в свой «сим-сим» он еще не открыл, но где пещера, Мартын уже знает. Но никому ничего не скажет, и Ялик зря поместил его на карантин.

А может, и не зря. Что-то устал Мартын за последнее время, вымотался, почему бы не отдохнуть, если есть такая возможность. Он же солдат, а в пехоте заповеди простые: «положили — окопайся», «посадили — спи».

Он уже засыпал, когда в дверь постучали. Это мог быть только Ялик. Ну или кто-то из администрации, в том числе из теневой. В любом случае у человека за дверью должен быть свой ключ.

— Да! — крикнул Мартын.

Дверь открылась, звонко цокнули каблучки по кафелю в прихожей. И комната наполнилась хрустальным сиянием порочной чистоты. Леся стояла перед ним с распущенными волосами, в длинном прозрачном халате на голое тело, запах желания, смешанный с ароматом французских духов, глубоко проник в его сознание. Можно сказать, овладел им. Мартын даже не понял, кто первый поднялся, он или его дружок, которого Ялик обозвал сегодня шушкой.

— Привет! — нежно улыбнулась Леся.

И сделала встречное движение. Он поднялся, а она оказалась у него под рукой.

— И что все это значит?

Появление Леси не могло его не насторожить, но рука сама по себе соскользнула с ее талии на попку. И почему-то вспомнилась сказка про старуху, которая назвалась волшебницей и пообещала исполнить три желания за палку секса. Мужик повелся, все сделал как надо, а бабка над ним смеяться: «Такой большой, а в сказки веришь!»

Леся далеко не старуха, и даже могла исполнять желания, но в самом ее появлении вряд ли обошлось без подвоха.

— Я — твой живой укор!

Она шлепнула его пальцами по ладони на своей задней опции, но руку от себя не оттолкнула и сама не отстранилась.

— А я твое живое раскаяние, — кивнул он.

— Давай, раскаивайся.

— Только после исповеди, — Мартын просунул руку под халат, нащупал грудь, почувствовал, как наливается горячим соком сосок.

— И кто кого будет исповедовать? — Ее слабеющий голос приятно зашелестел.

— Ты можешь быть сверху.

— Могу… А почему я могу?

— Потому что ты все можешь.