Батья Гур - Убийство в субботу утром

— В таком случае, — произнес Михаэль, как бы рассуждая вслух сам с собой, — справедливо ли заключение, что ученый совет имеет решающее влияние на судьбу кандидата? Ведь фактически его будущее определяет ученый совет?

— Да, — нехотя согласился Хильдесхаймер. — Ученый совет и три руководителя, которые должны быть у каждого кандидата. Именно поэтому каждый кандидат имеет трех руководителей вместо одного; и если все три имеют к нему принципиальные претензии в профессиональном отношении либо серьезные сомнения по поводу его пригодности для работы в коллективе Института, кандидат не сможет стать психоаналитиком. Однако основная роль ученого совета состоит в формировании общей политики Института и учебного плана.

Хильдесхаймер вздохнул и положил свою трубку на край стола. В комнате становилось холодно, и он скрестил руки на груди.

Михаэль спросил, каким руководителем была Ева Нейдорф.

— Каким руководителем была Ева, — повторил Хильдесхаймер и улыбнулся. — По этому поводу, мне представляется, двух мнений быть не может. Она была прекрасным руководителем. Хотя, надо признать, довольно властным. Но ее подопечные признавали ее авторитет, потому что он основывался на высочайших профессиональных и моральных, — он поднял указательный палец и потряс им в направлении Михаэля, — критериях. Кроме того, она обладала огромной энергией и работоспособностью, что в сочетании с психотерапевтическим талантом позволяло извлекать максимум из каждого часа, потраченного на подопечных.

Профессор предостерег, что они уже вплотную приблизились к техническим аспектам психотерапии и он боится, что вряд ли возможно уместить всю теорию в одну короткую беседу.

— Но все же, — попытался подобраться к сути дела Михаэль, — что есть такого в психоанализе, что заставляет людей проходить такой долгий и тяжелый путь обучения? Какая, в конце концов, разница — быть ли психологом, психиатром или психоаналитиком? Если бы мне было позволено, — сказал он осторожно, — выразить свое собственное мнение, пусть его ценность и невелика, — здесь он сделал паузу, и доктор утвердительно кивнул, — то мне показалось, что Институт имеет нечто общее с гильдиями времен Средневековья и Ренессанса. Знаете, некая косность, что ли. Положение кандидата осложнено до предела, и все это прикрывается требованием блюсти профессиональные стандарты. Однако тут есть и другой фактор: конкуренция — экономическая и кастовая. В конце концов, количество психоаналитиков не может расти до бесконечности, особенно в такой маленькой стране, как Израиль. Короче говоря, — подытожил Михаэль, — у меня сложилось впечатление, что члены Института занимаются самосохранением, используя для этого набор правил, лимитирующих количество членов сообщества. Все это очень похоже на отношения «учитель-ученик, мастер-подмастерье» в средневековых гильдиях.

Хильдесхаймер ответил не сразу. Когда же он заговорил, то его искренность и усилие, вложенное в каждое слово, тронули Михаэля. Слушая профессора, он старался сформулировать для себя основную мысль, скрытую в многословных объяснениях, и после выпаривания формальных фраз («лучшее клиническое обучение… максимально высокий уровень теоретической подготовки») в сухом остатке выявилось то, что Хильдесхаймер назвал «одиночеством психотерапевта».

— Представитель нашей профессии, не работающий в публичном лечебном учреждении — таком, как больница, психиатрическая клиника и тому подобное, — это человек, которому приходится день за днем по многу часов сидеть и выслушивать пациентов; одним ухом он следит за канвой рассказа, другим — за ассоциациями, его сопровождающими, а еще одним, третьим, — слушает «мелодию» пациента, его тон, одновременно облекая все услышанное в мысленные образы, характерные именно для этого конкретного человека, находящегося с ним в одной комнате. Пациент, — добавил он, — говорит о своем терапевте, но никогда не видит его таким, какой он есть на самом деле. В восприятии пациента терапевт принимает множество различных образов. В одно и то же время он представляет все значимые для пациента фигуры: его мать и отца, братьев и сестер, учителей, друзей, жену, детей, начальника — в соответствии с проекциями его собственной личностной структуры. Как известно каждому, хоть отдаленно знакомому с предметом, мы никогда эмоционально не воспринимаем людей такими, какие они есть на самом деле. Мы все — рабы шаблонов, заложенных в самом раннем детстве. Другими словами, когда пациент воспринимает терапевта по тому же шаблону, что и, например, свою жену, надо помнить, что жену он тоже воспринимает не как реального, живого человека, а как образ, отраженный в его глазах. Иногда, — продолжал профессор уже не таким менторским тоном, — отношение пациента к окружающим его людям вообще не имеет ничего общего с реальностью. Если сеанс терапии прошел удачно, — он заговорил тоном выше, — и только в этом случае, пациент будет относиться к терапевту как к фигуре, воплощающей все живущие в нем самом шаблоны человеческих взаимоотношений; при этом он иногда будет терапевта ненавидеть, срывать на нем зло и тому подобное, а иногда будет его любить, но все это не будет иметь никакого отношения к реальности и к вопросу о том, каков же психотерапевт на самом деле.

Михаэль попросил привести пример.

— Хорошо. Например, пациент с ожесточением кричит, что вам не понять его страданий, потому что вы счастливый в браке, богатый, красивый и важный человек, в то время как в действительности вы запросто можете быть вдовцом, разведенным, больным и вас преследует налоговая полиция. Это то, что мы называем переносом, или трансфером, без трансфера не может быть психотерапии. Вообще-то, трансфер, положительный или отрицательный, в той или иной степени имеет место всегда. Но самое важное — это человеческий контакт, позволяющий установить между пациентом и терапевтом доверительные отношения.

Терапевт должен указывать на шаблоны и повторять одни и те же вещи снова и снова, иногда буквально теми же словами. Такова его роль в процессе лечения, и в этом процессе может вообще не остаться места для удовлетворения его собственных насущных потребностей. Я сам, к примеру, считаю, что терапевту непозволительно курить во время лечебного сеанса, поскольку в этом случае он будет занят собой; и я всегда на это указывал кандидатам, которыми руководил.

А когда человек час за часом проводит с людьми, при которых вынужден подавлять свои потребности, и позволяет этим людям предъявлять к нему фантастические претензии или любить себя за достоинства, которыми никогда не обладал, у него появляется непреодолимое желание оказаться в компании коллег, обменяться опытом, чему-то у них научиться, почувствовать себя защищенным, найти понимание и поддержку, даже выслушать объективную критику — в общем, опереться на традиции, на основы своей профессии.