Елена Селиванова - Трагедия в доме № 49

— Дома-то кто есть?

— Никого.

Откашлявшись, Иван Митрофанович после короткого молчания промолвил:

— Золото у нас во дворе зарыто.

— Да ты что? Какое золото? Всю жизнь копеечку считал… Откуда оно?

— Не спрашивай откуда. Пить дай! В горле пересохло.

Вернувшись с водой, Анна Петровна застала мужа мертвым, так и не узнав до конца его тайну.

Двадцать лет хранила женщина то немногое, о чем поведал ей Иван Митрофанович на смертном одре. И только незадолго перед кончиной открыла она душу дочери Марии.

После смерти Анны Петровны дом записали на имя Марии и старшего сына Петра. Младший, Алексей, наотрез отказался от наследства. Даже нотариусу заявление написал, что оно ему не нужно: есть у него двухкомнатная квартира со всеми удобствами.

— Что ты хочешь от него, малахольного! — махнул рукой Петр. — Из родительского дома в общежитие ушел — радовался, комнату в бараке дали — счастлив был со своей Надеждой. А уж квартиру получил, совсем в раю себя считает.

— Пусть живет, как хочет. Ты не осуждай Алексея. Может, он чище нас с тобой!

— Что ты, Мария, говоришь? Мы чем себя опозорили? Ты людей лечишь. Я автомобили собираю. Ничем память родителей не запятнали.

— Память — это хорошо. Но только вместе с памятью отец еще и золото зарыл. А сколько его, откуда оно, об этом не успел сказать матери.

…Полтора года втайне от людей искали золото брат и сестра. Не спали ночами. Убрали все доски со двора. Огород перерыли. Даже яблоньку, посаженную отцом, вырвали, а клада как не бывало. Но вот, наконец, в сарае на большой глубине они нашли эмалированный чугун, закутанный в сгнившее тряпье. В нем оказались пять больших золотых слитков, золотые кольца, золотая цепь.

Кольца взяла себе Мария, цепь — Петр. Слитки перепрятали.

Спустя некоторое время после этого решил Петр купить автомашину, а денег не хватает.

— Махнуть бы нам слиточки, сестра, сразу бы пятнадцать «Жигулей» приобрели!

— А зачем тебе столько? На твой век и одной машины хватит.

— Ты, как хочешь, Мария, а я буду искать покупателей.

…Покупатель нашелся неожиданно. Приехал из Херсона, выложил восемь тысяч рублей, но просил продать только один килограмм, за остальным приедет позже.

— Вы с ума сошли, — почти закричала Мария. — Какое золото? Прямо-таки бред шизофреника… Что вы тут свои деньги разложили?

Одним махом смахнула она со стола купюры и произнесла не своим голосом:

— Вон отсюда! Вон!

— Что вы так расшумелись, мадам?! Я даю вам хорошие деньги. Если вы поднимете такой шабаш, так мы, простите, можем оказаться с вами за решеткой. Подумайте хорошенько!

Петр и Мария не спали всю ночь, а когда наутро обнаружили в почтовом ящике письмо, им стало страшно. Незнакомым почерком сообщалось, что если в установленный день в два часа не будет обещанного золота, то пусть потом пеняют только на себя — в соответствующие органы поступит заявление.

Сложив все золото в хозяйственную сумку, Мария решила поехать к Алексею.

На остановке ее догнал Петр:

— Маша! Будь благоразумной. Давай вернемся и решим, что делать. Жизнь длинная, может, самим еще пригодится.

— Жизнь может оказаться намного короче, чем ты думаешь.

…Алексея встретили у заводской проходной. Рассказали обо всем. Приоткрыв крышку, посмотрел он на золотой клад, взвесил на руках сумку и прикинул:

— Тут, пожалуй, килограмма три наберется. Пойдемте в банк или в милицию и сдадим. Пусть государство возьмет, а вам процентов двадцать за находку дадут. Мне это барахло не надо. Не семеро по лавкам.

— Тебе не надо, а нашим нечего распоряжаться. Пойдем, Мария!

— Подождите! — сказал Алексей. — Я позвоню начальнику цеха. Отпрошусь на пару дней.

В электричке ехали молча. Петр и Мария рядом, напротив — Алексей. Он почти год не видел сестру, хоть и жил в одном городе. Только теперь заметил, как она постарела. Ему захотелось подсесть к ней, обнять, успокоить. Он даже привстал, но Петр так посмотрел на него, что брат сел на свое место, махнув на все рукой: «Будь что будет!»

…Марию и Петра задержали в магазине, куда они пытались сбыть по себестоимости все золото. Алексея с ними не было. Он вернулся домой.

Принимая во внимание первую судимость и то, что они отказались продать благородный металл валютчику, а принесли его в магазин, хотя надо было обратиться в банк или в милицию и получить здесь то, что причиталось за находку клада, Марию и Петра не лишили свободы.

Выходя из суда, Петр сказал Алексею:

— Запомни, у тебя нет брата!

— Переживу! Пойдем, сестра!

И они направились твердой походкой к автобусной остановке. Петр долго смотрел им вслед.

Желающих послушать этот процесс было много. Люди стояли в проходах, на лестнице, в коридорах.

Заметно волновался судья. За тридцать лет работы ему впервые пришлось рассматривать подобное дело.

В сопровождении конвоиров в зал вошла женщина среднего роста, худощавая, лет сорока. Серый в черную полоску сарафан ладно облегал стройную фигуру. Подсудимая теребила длинные рукава черной шелковой блузки, и вначале казалось, что она ищет своих детей: сына и дочь. Но взгляд ее остановился на одном из мужчин, стоявшем недалеко от окна. По тому, насколько элегантно, со вкусом был одет этот высокий человек, можно было подумать, что он пришел в театр, а не в суд, где ему предстояло выступить в качестве основного свидетеля.

Через пять дней все, присутствующие в зале, услышали последнее слово подсудимой Валентины Голенко:

— Я виновата, очень виновата, совершив преступление, какое, возможно, никто не совершал. Я убила ребенка и своим преступлением ранила самого близкого мне человека, его семью. Я опозорила свою мать и коллектив, где работала много лет. Сама изуродовала детство и юность моих детей. Никогда не говорила последних слов и не слышала, как их говорят. Мое последнее слово может быть действительно послед ним и прощальным. Но если вы будете гуманны к моим детям, то сохраните мне жизнь. Верю, что суд вынесет справедливый приговор.

После этих слов, к которым все присутствовавшие в зале остались равнодушными, суду предстояло определить меру наказания.

…Из подъезда дома вышла в котиковой дохе женщина. За ней бежала трехлетняя девочка:

— Те-тя! Те…

Внезапно девочка упала. Из ее рта шла пена. Напрасно подоспевшие трясли ребенка, напрасно щупали пульс. Безжизненное тело распласталось на слегка подтаявшем снегу.

Собрались люди. Одна из женщин, очнувшись от минутного оцепенения, громко сказала:

— Да это же Галочка, из нашего детского садика, в одной группе с моей дочкой. Она и живет со мною по соседству.

Следственным органам необходимо было выяснить, отчего умерла девочка. Эксперты установили, что смерть наступила мгновенно от быстродействующего яда.