Наталья Андреева - МоLох

— Радуйся, перелома нет. И трещины, похоже, тоже. Но рентген все равно сделать надо. И зафиксировать побои. Ты же этого так не оставишь?

— Еще как оставлю!

— Ты чего-то боишься? — Гольдман снял очки.

— Конечно, боюсь! Меня били, понимаешь? Мне три часа не давали пить. Если ты еще не понял, я не боец. В тюрьме я умру. А я не хочу умирать.

— Но ведь ты никого не убивал.

— Меня нашли у гаражей. Где одновременно со мной нашли труп. И мне повезло, что с утра ко мне зашла квартирная хозяйка. Но мне очень трудно будет доказать, что я не уходил с банкета в ту ночь, когда убили Липкину. Ты бок-то мажь, — не выдержал Бобров.

Ося надел очки и, сопя, полез в аптечку, которую принес с собой.

— Вижу: осуждаешь, — разозлился Бобров. — Не тебя ведь подозревают.

— Почему ты мне из камеры не позвонил? — поднял голову Гольдман. — Я бы тебя вытащил.

— Потому что я в отличие от тебя не местный! Я москвач, понял? Меня все здесь ненавидят!

— У тебя, Андрюша, мания величия, — покачал головой Гольдман.

— Ну, забери меня к себе в стационар. Сам жалуешься: Наполеонов не хватает.

— Тоже мне, Наполеон! — рассмеялся Гольдман. — Напуганный мальчишка.

— И заметь, избитый. В том числе и ногами.

— Головой надо думать, — сердито сказал Гольдман. — А ты сначала поехал, а потом…

Его прервал настойчивый звонок в дверь. Не успел Бобров ее открыть, как ему на шею кинулась Бетси:

— Андрюша, ты как?

— Осторожнее! — ойкнул он и отстранился. Не столько бок заболел, сколько душа заныла, когда он натолкнулся на тоскующий Осин взгляд. Бетси не должна при Гольдмане вешаться на шею Андрею Боброву. По крайней мере, не с таким лицом.

— Болит, да? Покажи, — Бетси задрала его футболку и уставилась на огромный кровоподтек. — Сволочи! — с чувством сказала она. — Кто бил? Андрей, назови мне их фамилии!

— Они не представились.

— Я все равно узнаю! — сверкнула глазами Бетси. — У меня учатся дети их начальников! Я этого так не оставлю!

— Лиза, не надо, — взмолился Бобров.

— Осип Осипович, что с ним? — Бетси, наконец, взглянула на Гольдмана. — Перелома нет?

— Даже трещины, — заверил ее Гольдман.

— Все равно надо сделать рентген! — решительно сказала Бетси.

Казалось, она обрадовалась, что Боброва избили. Теперь можно было стать ему родной матерью. Бетси разулась и решительно прошла к холодильнику.

— Все понятно, — сказала она, распахнув дверцу. — Мышь удавилась. Чем ты вообще питаешься? — повернулся она к Боброву.

— Вон, коньяком, — кивнул он на початую бутылку, стоящую в холодильнике.

— Коньяк в холодильнике! — ужаснулся Гольдман. — Да зачем ты его морозишь, чудила?

— Это по вашей части, Осип Осипович, — съязвила Бетси. — Ваш лучший друг сходит с ума, а вы ему потворствуете. Да еще и коньяк с ним пьете.

— Я только одну рюмку, — виновато сказал Гольдман.

— Даже суп сварить не из чего, — сокрушенно покачала головой Бетси.

— А давайте закажем суши! — с энтузиазмом предложил Бобров.

— Сухомяткой будешь питаться — желудок испортишь.

— Сегодня я все равно уже испорчен основательно, — Бобров показал на разбитую губу. — Так что хуже уже не будет.

— Хорошо, звони, заказывай суши, — милостиво кивнула Бетси. — Но завтра мы с тобой поедем по магазинам.

— Когда? — насторожился Бобров.

— Да хоть в обеденный перерыв. Учебный год на этой неделе заканчивается. У меня появится свободное время.

— И ты хочешь посвятить его мне? — грустно спросил Бобров и посмотрел на Гольдмана.

— Андрей, ты свинья, — резко сказал вдруг Ося. — Ты должен сказать спасибо Елизавете Григорьевне за…

— Зовите меня просто Лизой, — перебила его Бетси.

Гольдман порозовел от удовольствия. Бобров соединил их взглядом и подумал: «А что если они сойдутся у постели больного? У моей постели. Осе давно пора жениться, а Лиза хорошая девушка. Я бы и сам на ней женился, если бы сумел ее полюбить. И если бы не был так уверен, что не сделаю ее счастливой».

…Через час Бобров лежал на диване, сытый, умытый, умиротворенный, накрытый уютным клетчатым пледом, и с удовольствием смотрел, как Бетси и Гольдман играют в шахматы. Партия затянулась. Бобров подозревал, что Гольдман поддается, потому что ему приятно играть с Бетси. Гораздо приятнее, чем с Бобровым, у которого Гольдман выигрывал за пять минут.

Бутылка из-под коньяка была пуста, суши съедены, гречневая лапша уничтожена в один присест. Коньяка Боброву дали мало, но из-за бурных переживаний он все равно захмелел. Лежал и думал, что счастье гораздо меньше и проще, чем разговоры о нем, и масштабы, которые этому понятию приписывают. Потому что еще в полдень Бобров был несчастен и почти уже умер. А сейчас он дома, сытый, немножко пьяный, а у его постели сидят друзья, которые играют в шахматы. Вряд ли он бы чувствовал себе сейчас более счастливым где-нибудь на Мальдивах, в вилле с приватным бассейном, попивая «Шато Марго». И тем более, вряд ли он был бы там счастлив один.

«Счастье — это общение», — со вздохом подумал Бобров.

— Что, Андрей? — тут же вскинулась Бетси. — Болит?

— Нет. Я думаю.

— О чем?

— О шнурке. О сегодняшнем убийстве. Черт! Как я не подумал! Мартин ведь знает, кто убил Липкину и Толокно! Выходит — следующий он!

— Почему ты думаешь, что Мартин знает? — резко повернулся к нему Гольдман.

— Он мне сам сказал.

— Только тебе?

— Не знаю. Может, кому-то еще. Надо у него спросить. Предупредить. Он, кстати, звал меня к себе. Сказал: заходи в любое время.

— Лиза, вам шах, — Гольдман двинул вперед ладью.

— Тебе, — Бетси закрылась пешкой. — Осип, вам мат через три хода.

— Да что вы говорите? — притворно заволновался Гольдман.

— Вы мои друзья или кто? — разозлился Бобров, который у Гольдмана так ни разу и не выиграл. И подумал: «Это он нарочно. Хочет ей понравиться». — Перестаньте друг другу выкать.

— Хорошо, — согласно кивнули оба.

— Сдаюсь! — с широкой улыбкой поднял обе руки вверх Гольдман.

Бетси порозовела от удовольствия.

— Один я дурак, — мрачно сказал Бобров. — Ни врать не умею, ни в шахматы играть, — он выразительно посмотрел на Гольдмана. — Не удивительно, что именно я провел сегодняшний день в обезьяннике.

— Ты лучше подумай, что делать будешь, — Гольдман смешал шахматы. Бобров заподозрил, что мата в три хода на самом деле не было. — Есть варианты?

— Убийцу ищут полиция и этот… Байдашев. В него я верю больше.

— А не он ли тебе звонил? — прищурился Гольдман.

— Зачем ему это надо?

— Квашнин велел тебя проучить.

— Но что я сделал? — спросил Бобров и мысленно ахнул.

Вчера к нему приезжала Нина. То есть, они с Ниной из заштатного кафе за пределами Чацка под покровом сумерек, тайно, приехали в съемную квартиру Боброва. А что если за ними следили?!