Наталья Андреева - МоLох

— Спроси у Стаса, я-то откуда знаю? Если будут свободные места, почему бы нет? — с досадой сказала Шурочка, потому что ей ответили сразу с двух адресов.

«Идиотка», — мысленно возмутился Бобров. «Маньячка телефонная». И пошел искать Миллера. Олег с сигаретой в руке стоял у крыльца в обществе все того же Протоповова, который жаловался:

— Через неделю, между прочим, наша с Зинаидой свадьба. Нинка нам всю малину испортила.

— Причем тут ваша свадьба и коллективная поездка на турбазу? — округлил Миллер свои и без того огромные и бездонные синие глаза.

— Блин, ты тупой! — разозлился Протопопов. — Во-первых, Нинка после этого в Москву уедет, а она должна быть свидетельницей со стороны невесты. Во-вторых, после такой гулянки наш банкет все раскритикуют. У меня всяко меньше денег, чем у Квашнина. В-третьих, Зинаида категорически не хочет ехать на турбазу. У нее подготовка к свадьбе в разгаре. Она с матерью едет в областной центр. Чего-то там надо купить, из женского.

— Ты-то поедешь на турбазу?

— А куда деваться? Я ж не хочу, чтобы меня уволили.

— А разве это как-то связано?

— У начальства надо быть на виду, — наставительно сказал Миллеру Колька. — Корпоративы игнорировать нельзя.

— Кстати, ты на своей машине едешь? — вклинился в разговор Бобров. — Или со мной?

— С тобой и так полно народу увязалось. Шурочка, Бетси, Олег, вон, — Протопопов кивнул на глупо улыбающегося Миллера.

— В нашем домике, насколько я помню, два этажа, — сказал Бобров. — С кем меня поселили?

— Ну, со мной, раз Зинаида не едет, — засопел Протопопов. — Ты что-то имеешь против?

— Я имею, — вмешался Миллер. — Ты храпишь, как трактор. Так что будешь спать в мансарде.

— Заметано.

— Выходит, в комнате будет свободная кровать? — спросил Бобров.

— Ты Нинку хочешь к нам подселить? — заржал Протопопов. — Так у них с Квашниным отдельный домик!

— Они вместе заселятся? — похолодел Бобров.

— Так ведь это… свадьба! А где свадьба, там и брачная ночь, — подмигнул ему Протопопов.

— Я не имел в виду Нину, — как можно спокойнее сказал Бобров. — Я хотел пригласить друга. Вроде бы это не возбраняется.

— Гольдмана что ли? — сообразил вдруг Миллер.

— Да. Его. Олег, ты не возражаешь?

— Мне-то что? — пожал плечами Миллер. — У Стаса спроси.

— Я спросил, — соврал Бобров. — Потому и про машину спросил. Олег, ты едешь с Колькой. А со мной две Зиненки и Гольдман.

— Заметано, — вновь кивнул могучий Протопопов. Миллер промолчал.

Вечером Бобров позвонил Осе:

— Гольдман, мы едем завтра на турбазу. Мне так и не удалось поговорить с Мартином. Нам с тобой придется напрячься и самим вычислить вора. Кстати, Бетси тоже едет, — торопливо добавил Бобров.

— Надо так надо, — деловито сказал Ося.

— А как же твои помидоры? — не удержавшись, съехидничал Бобров.

— Так в выходные все наши здесь, на даче. И без меня тесно.

— Я за тобой заеду, — и Бобров дал отбой.

После чего лег на Осин диван и уставился в потолок. Он лежал и думал: «Почему мне так знаком этот синий шнурок? Где же я его видел?».

…Байдашев лежал неподвижно, уставившись в окно. Несмотря на позднее время, небо было не черным, а пепельным, и полная луна не сияла, а поблескивала, будто рыбья чешуя. Байдашев все никак не мог уснуть. Он думал.

Жена и дочь Василия Толоконникова жили в старой кирпичной пятиэтажке, поблизости от гаражей, в одном из которых убили мастера. Днем Байдашев их не застал.

— Чего ломишься? — неприветливо сказала старуха в черном, несмотря на жару платке. — В похоронное бюро они поехали.

— А когда будут? — как можно вежливей спросил Байдашев.

— Когда надо, тогда и будут, — буркнула соседка Толоконниковых. — Ты, парень, должон понимать, какие у людей теперь хлопоты. Покойника одеть-обуть надо, да продуктов купить, на поминки. У Васьки-то и костюма приличного не было. Кто ж знал, что он так рано помрет?

— Его убили, — машинально поправил Байдашев.

— Заслужил, значит, — поджала губы старуха. — Нечего со всякой швалью связываться.

— Вы кого-то конкретно имеете в виду? — с надеждой спросил Байдашев.

— Я по гаражам не шатаюсь, — отрезала вредная бабка.

Байдашев отступил. К Толоконниковым он наведался вновь уже после семи. На лавочке у подъезда сидела все та же старуха, рядом с ней две женщины, помоложе.

— Татьяна, к тебе, — повернулась старуха к дородной женщине лет пятидесяти пяти, тоже в черном платке. Байдашев понял, что это и есть вдова Толоконникова.

— Чего надо? — неприветливо спросила она. — Из милиции что ли?

Толоконникова по старинке называла полицию милицией и не расположена была к беседе. Байдашев собрал лицо в приветливой улыбке, всем своим видом излучая добродушие:

— Ну что вы. Я из банка.

— Это из какого? — насторожилась старуха.

— Из «Счастливого».

— Говно банк, — вредная соседка Толоконниковой поправила черный платок на голове. — Комиссию дерут, а толку нет.

— Мы хотели оказать вам, Татьяна Васильевна, материальную помощь в связи со смертью вашего супруга, — Байдашев решил быть стойким.

— Вы-то тут причем? — удивленно спросила Толоконникова. Но после слов «материальная помощь» уже заметно мягче.

— Мы занимаемся благотворительностью. Помогаем малоимущим. К нам поступили сведения…

— Ну, Шурка, ну молодец! А я-то думала, пустышка, как и все.

— Какая Шурка? — насторожился Байдашев.

— Да Зиненко. Закадычная Светкина подружка. Они же хоть и дальняя, но родня.

— Света — это ваша дочь?

— А кто ж?

«Значит, они подруги», — мысленно возликовал Байдашев. «Вот она, ниточка».

— Простите, я не сразу понял, о какой Светлане идет речь. А она сейчас дома?

— А где ж? Отец в морге, а она дома. Не время по подружкам шастать, да по кабакам, — и Толоконникова посмотрела на соседку. Та одобрительно кивнула головой.

— Можно мне с ней поговорить? Надо кое-что уточнить, — важно сказал Байдашев. — Чтобы определить размеры материальной помощи.

— Что ж, заходи, — Толоконникова встала.

Светлана Толоконникова оказалась вертлявой худющей девицей с наглыми глазами. Так что Байдашев про кабаки поверил сразу. Увидев не старого еще мужчину, Светлана заложила ногу на ногу, так, что полы ситцевого халатика задрались, оголяя тощие бедра. Наглые глаза цвета плесени на засохшей сырной корке ощупали Байдашева с ног до головы, от носков потрепанных кроссовок до макушки. Осмотром Светлана осталась довольна. Видимо, уловила запах дорогого одеколона.

— Чего хотели, мужчина? — весело спросила она.

— Из банка это, — Толоконникова уселась на табурет, давая понять, что уходить не собирается.

— Из какого еще банка? — насторожилась Света.

— Из «Счастливого».