Роберт Гэлбрейт - Дурная кровь

– Чистая правда, – подтвердил Страйк. – И это все, что Айрин когда-либо рассказывала вам про Марго и Сетчуэлла?

– Разве ж этого мало? – возмутилась Дженис. Ее бело-розовый цвет лица померк с появлением Страйка, круги под глазами потемнели. – Вы только не мучьте Айрин. Очень прошу. С виду не скажешь, но у нее душа чувствительная, а всякая ерунда – это напускное. Она нервничает, понимаете.

– Не вижу решительно никаких оснований ее мучить, – сказал Страйк. – Ну что ж, вы нам очень помогли, миссис Битти. Благодарю вас. Теперь для меня многое прояснилось.

Дженис откинулась на спинку дивана, исподлобья глядя на Страйка.

– Вы, как я понимаю, курите? – резко спросила она. – По запаху чувствуется. Разве вам после ампутации не запретили курить?

– Пытались, – ответил Страйк.

– Очень вредная привычка, для вас – особенно, – заявила Дженис. – С годами неизбежно скажется на двигательной активности. Плохо влияет и на кровообращение, и на кожные покровы. Бросайте это дело.

– Я знаю, давно пора. – Страйк с улыбкой опустил блокнот в карман.

– Хм… – Дженис прищурилась. – Дела у него были в этом районе, как же.

Из-за грязно-желтой кирпичной стены лондонского Тауэра показались угловые башенки с купольными навершиями, но Робин было не до того, чтобы рассматривать старинные памятники архитектуры. Через полчаса у нее начиналась встреча, назначенная без ведома Страйка, да к тому же находилась она очень далеко от того места, где планировала оказаться в час дня, причем в совершенно незнакомом районе Лондона. Робин пустилась бежать, сверяясь с картой на экране мобильного.

Через несколько шагов у нее задребезжал телефон. Увидев, что звонит Страйк, она ответила.

– Привет. Я только что от Дженис.

– О, здорово, – сказала Робин, стараясь дышать ровно и высматривая на пути либо станцию метро, либо свободное такси. – Что-нибудь интересное есть?

– Полно, – ответил Страйк, шагая назад по Найтингейл-Гроув. Невзирая на предостережения медсестры, он только что закурил «Бенсон энд Хеджес». При каждом выдохе прохладный ветер срывал с его губ облачка дыма. – Ты сейчас где?

– На Тауэр-Бридж-роуд, – сказала на бегу Робин, тщетно озираясь в поисках вывески метро.

– Я думал, ты сегодня работаешь по Боссу Жука, разве нет?

– Уже отработала, – ответила Робин и решила, что лучше будет ввести Страйка в курс дела прямо сейчас. – Я только что оставила его на Тауэрском мосту с Барклаем.

– Когда ты говоришь «оставила с Барклаем»…

– Не знаю, сейчас, возможно, они уже беседуют. – Не в состоянии нормально разговаривать на бегу, она перешла на быстрый шаг. – Корморан, похоже, БЖ собирался броситься с моста.

– С Тауэрского? – удивился Страйк.

– А почему бы и не с Тауэрского? – На оживленном перекрестке Робин свернула за угол. – Ближайшее высокое сооружение.

– Но его офис совсем не…

– Он, как обычно, доехал до станции «Монумент», но на работу не пошел. Пару минут, запрокинув голову, смотрел на здание, а потом отправился куда-то прочь. Я подумала, ему просто захотелось размяться, но потом он дошел до середины Тауэрского моста, остановился у перил и стал смотреть на воду.

Сорок мучительных минут Робин наблюдала за БЖ, который под грохот транспорта, бессильно покачивая кейсом, смотрел вниз, на цементно-серую реку. Вряд ли Страйк мог представить, каких нервов ей стоило дождаться Барклая, которому предстояло ее сменить.

Станции метро поблизости не было. Робин опять перешла на бег трусцой.

– Я хотела с ним заговорить, – сказала она, – но побоялась, как бы он от неожиданности не сиганул вниз. Ты ведь представляешь его габариты – я бы его не удержала.

– По-твоему, он в самом деле собирался?…

– Да! – воскликнула Робин с плохо скрываемым торжеством: через разрыв в потоке транспорта она увидела красное кольцо – знак метро – и вновь начала ускорение. – Вид у него был совершенно безнадежный.

– Ты что там: бегом занимаешься? – Стук ее подошв по асфальту был слышен даже сквозь уличный шум.

– Да, – коротко ответила Робин, а потом: – К зубному опаздываю.

Она пожалела, что утром никак не обосновала свой отказ от поездки к Дженис Битти, и теперь на всякий случай держала про запас уважительную причину.

– Ага, – сказал Страйк. – Ясно.

– Короче… – продолжала, огибая прохожих, Робин. – Меня сменил Барклай… Он согласился, что БЖ собирается прыгнуть… и сказал… – у нее закололо в боку, – сказал… что попробует… его уболтать… только тогда я ушла. – Задыхаясь, она умолкла.

– Но это значит, что Барклая теперь придется отстранить: БЖ знает его в лицо, – указал Страйк.

– Ну да, я понимаю. – Робин опять замедлила шаг: она уже находилась близ спуска в метро и массировала бок. – Но, учитывая, что БЖ, по нашему с Барклаем мнению, собирался покончить с собой…

– Принято, – сказал Страйк, остановившийся в тени у станции «Хизер-Грин», чтобы докурить сигарету. – Я всего лишь прогнозирую. Конечно, нам очень повезет, если он выложит Барклаю весь компромат, собранный Жуком. У человека, доведенного до крайности, иногда возникает потребность…

– Корморан, я должна заканчивать, – сказала Робин при входе в метро. – Увидимся вечером в офисе – расскажешь, что узнал от Дженис.

– Лады, – сказал Страйк. – Надеюсь, больно не будет.

– Почему мне должно быть бо… А, ты про зубного? Нет-нет, это плановый осмотр, – сказала Робин.

«Хилая отмазка, Робин», – досадуя на себя, подумала она, положила мобильный в карман и побежала вниз по ступенькам на платформу.

В поезде метро, разгоряченная от бега, она сразу сняла куртку и кое-как пригладила волосы, вглядываясь в темное и грязное оконное стекло напротив. Слежка за БЖ, оказавшимся, судя по всему, на грани самоубийства, собственная ложь, неубедительная отговорка, риск предстоящей встречи – от всего этого нарастала нервозность. Пару лет назад уже был случай, когда Робин решила проработать одну версию втайне от Страйка. В результате Страйк ее уволил.

«Но это – совсем другое, – внушала она себе, убирая со лба потные пряди волос. – Если все срастется, он не будет возражать. Он и сам к этому склоняется».

Через двадцать минут она уже вышла на станции «Тотнэм-Корт-роуд» и, набросив куртку на одно плечо, заспешила к центру Сохо.

И только при виде вывески над дверью кафе «Звезда» у нее в сознании зафиксировалось неожиданное совпадение имен. Отгоняя прочь мысли об астероидах, гороскопах и знамениях, Робин вошла в кафе, где на красно-кирпичном полу стояли круглые деревянные столики. Стены были увешаны старомодными жестяными табличками, одна из которых рекламировала «СИГАРЕТЫ „РОБИН“». Прямо под ней – видимо, так и было задумано – сидел старик в черной ветровке с капюшоном; его обветренное лицо избороздили прерывистые вены, а напомаженная седая шевелюра была уложена по моде пятидесятых годов прошлого века. Сбоку от себя он прислонил к стене трость. По другую руку от него сидела девочка-подросток с длинными неоново-желтыми волосами, не отрывавшаяся от телефона.