Роберт Гэлбрейт - Дурная кровь

Ее лоб прорезала глубокая вертикальная морщина. Поверх футболки и подоткнутой джинсовой юбки, открывающей голые ноги в ортопедических сандалиях, был надет фартук с изображением шотландской хайлендской коровы.

– Простите, но мест нет, – сказала женщина.

– Вы – Донна? – спросил Страйк. – Мы к Стиву, на пару слов.

– А по какому вопросу?

– Мы частные детективы, – Страйк вытащил бумажник и предъявил свое удостоверение, – в настоящее время расследуем…

На площадке верхнего этажа появилась неимоверно тучная женщина. В глаза бросались ядовито-розовые легинсы и футболка с надписью: «Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю свою собаку». Тяжело дыша и цепляясь за перила, она начала боком спускаться по лестнице.

– …дело об исчезновении человека, – спокойно закончил Страйк и вручил Донне свою визитку.

В этот миг из-за спины супруги появился Стив Даутвейт со стопкой полотенец в руках. Вблизи стало заметно, что у него налитые кровью, припухшие глаза. Все его черты огрубели от возраста и, судя по всему, от алкоголя. Поза жены, застывшей с визиткой в руке, и присутствие пары незнакомцев, глядящих на него в упор, заставили его остановиться, и в темных глазах над стопкой полотенец вспыхнул испуг.

– Корморан Страйк? – прошептала Донна, не отрываясь от визитки. – Не тот ли, который…

Старая дама, дошедшая до середины лестницы, шумно отдувалась.

– Проходите вот сюда, – забормотала Донна, жестом приглашая Страйка и Робин в ту комнату, откуда только что вышла. – И ты давай, – приказала она мужу.

Они вошли в небольшую общую гостиную, где висел настенный телевизор, в углу стоял книжный шкаф с полупустыми полками, а с высокой подставки горестно ниспадал хлорофитум. Из гостиной арка вела в столовую на пять обеденных столов, которые сейчас протирала недовольного вида женщина в очках, чьи движения заметно ускорились при появлении Донны. Робин догадалась, что перед ней мать и дочь. Вторая была темноволосой, но жизнь оставила у нее на лбу точно такую же метку неудовлетворенности, как и у матери.

– Оставь, Кирсти! – резко сказала Донна. – Отнеси-ка вот полотенца наверх. И дверь закрой.

Кирсти молча освободила Даутвейта от стопки полотенец и вышла под шлепанье резиновых тапок по своим босым подошвам. Дверь защелкнулась.

– Садитесь, – скомандовала Донна посетителям.

Страйк и Робин опустились на небольшой диванчик. Даутвейт остался стоять спиной к телевизору, сложив руки на груди. Он хмуро стрелял глазами от Страйка и Робин к жене и обратно. Пробивающийся сквозь тюлевые занавески солнечный свет безостановочно играл в волосах Донны, похожих на проволочные мочалки.

– Это он поймал Шеклуэллского Потрошителя, – объяснила она мужу, кивком указав на Страйка. – Чего ему от тебя надо? – В ее окрепшем голосе появились визгливые нотки. – Опять не ту бабу оприходовал, да? Я тебя спрашиваю: да?!

– Что? – переспросил Даутвейт, который прекрасно понял вопрос, но тянул время.

На его правом предплечье была татуировка: песочные часы, опоясанные лентой с надписью: «Всегда мало».

– Мистер Даутвейт… – начал Страйк, но Даутвейт мгновенно перебил:

– Даймонд! Моя фамилия Даймонд!

– Что еще за Даутвейт? – насторожилась Донна.

– Виноват, – неискренне извинился Страйк. – Ошибся. Ваш муж от рождения звался Стивен Даутвейт, и вы наверняка…

Но Донна явно этого не знала. Она в изумлении повернулась от Страйка к Даутвейту, застывшему с приоткрытым ртом.

– Даутвейт? – повторила Донна и вскинулась на мужа. – Ты ж мне говорил, что фамилия твоя была Джекс!

– Я…

– А на самом деле – Даутвейт?!

– …да сто лет тому…

– Почему ты от меня скрыл?

– Я… да какая разница?

У входа звякнул колокольчик, и в прихожую вошла группа постояльцев. Все еще в гневе и потрясении, Донна, стуча деревянными подошвами, пошла узнать, что от нее требуется. Как только за ней закрылась дверь, Даутвейт обрушился на Страйка:

– Чего тебе тут надо?

– Нас наняла дочь Марго Бамборо, чтобы расследовать исчезновение своей матери, – ответил Страйк.

Лицо Даутвейта побелело в тех местах, которые не были перманентно лиловыми от лопнувших сосудов. В гостиную вплыла необъятных габаритов старая дама, спустившаяся наконец по ступеням; на ее круглом, невинном лице не отразилось ни малейшего интереса к происходящему.

– Как пройти в тюлений заповедник?

– До конца улицы, – хрипло ответил Даутвейт. – Налево.

Она выплыла в прихожую. Там опять звякнул колокольчик.

– Послушай меня… – зачастил Даутвейт, услышав приближение шагов жены. – Зачем понапрасну терять время? Я ничего не знаю про Марго Бамборо.

– Если вас не затруднит, просмотрите, пожалуйста, хотя бы свои давние показания, занесенные в полицейский протокол. – Из внутреннего кармана Страйк вынул ксерокопию.

– Что? – В гостиной опять появилась Донна. – Какие еще показания, какой протокол? Господи, – выдохнула она при звоне колокольчика, выскочила за порог и позвала, задрав голову: – Кирсти! КИРСТИ!

– Все из-за той докторши, – Даутвейт, покрываясь испариной, сверлил Страйка налитыми кровью глазами, – уж сорок с лишним лет прошло, где тут вспомнить, что тогда было, да я и раньше ничего не знал!

В дверь как загнанная ворвалась Донна.

– Кирсти подежурит у входа, – сказала она, испепелив взглядом мужа. – Пойдемте наверх. Номер «Лохнагар» свободен. К нам нельзя, – добавила она и указала Страйку и Робин куда-то вниз, в подвал, – там внуки мои на компьютере играют.

Поддернув брюки, Даутвейт бросил неистовый взгляд в промежуток между тюлевыми занавесками, словно замышляя побег.

– Кому сказано: пошел! – яростно прошипела Донна, и он с видом побитого пса поплелся за ней.

Мимо них проскользнула сбежавшая вниз Кирсти, а они стали подниматься по накрытым клетчатой дорожкой ступеням; Страйк, не стесняясь, подтягивал себя наверх, держась за перила. Он понадеялся, что «Лохнагар» будет на втором этаже, но просчитался. Номер, названный в честь горного кратера, располагался на самой верхотуре и выходил окнами на задний двор. Вся мебель была изготовлена из простой сосновой древесины. На темно-бордовом покрывале Кирсти успела разложить полотенца в виде пары целующихся лебедей; под стать темно-бордовому покрывалу были и обои, такого же цвета, но с глубоким темно-лиловым узором. Из-за настенного телевизора свисали провода. В углу, на низком столике рядом с прессом для брюк, стоял пластмассовый чайник. Сквозь туманную дымку тюля Страйк наконец-то увидел за окном море: поблескивающее золотом мелководье далеко внизу, между домами.

Донна пересекла комнату, заняла единственный стул и обхватила себя за плечи с такой силой, что под пальцами побелела кожа.