Роберт Гэлбрейт - Дурная кровь

– Видимо, так, – сказал Страйк, жуя лапшу и обдумывая этот вопрос. – А если честно, люди в большинстве своем не водят знакомства с маньяками.

– Именно. Поэтому даже если у кого-то проявятся необычные повадки, наш личный опыт, скорее всего, подскажет, что такой субъект просто чудаковат. Вай никогда не знала мужчин, для которых женская одежда – фетиш или… прости, я тебе надоедаю, – добавила Робин, заметив, что у Страйка остекленели глаза.

– Нет, что ты, – пробормотал он. – На самом деле ты навела меня на мысль… у меня была идея, понимаешь. Мне показалось, я обнаружил кое-какие совпадения, вот я и призадумался.

Он поставил на столешницу контейнер с лапшой, протянул руку под стол и придвинул к себе одну из коробок с протоколами, где сверху лежали страницы, которые он перечитывал совсем недавно.

– Расскажешь, что за совпадения? – нетерпеливо спросила Робин.

– Минуточку. – Страйк поднял на нее взгляд. – Почему Тео стояла рядом с телефонной будкой?

– Что? – озадаченно спросила Робин.

– Думаю, теперь мы можем не сомневаться, что Руби Эллиот видела Тео возле телефонной будки у Альбемарль-уэй? Составленные ею и Глорией описания совпадают один в один… Так почему Тео стояла возле телефонной будки?

– Ждала, чтобы ее забрал фургон.

– Правильно. Но чтобы не муссировать очевидное: на боковых стенках старых красных таксофонов есть окошки. Дождь лил не переставая. У Тео не было зонтика, и Руби говорила, что волосы у Тео прилипли к голове, так почему она не укрылась в телефонной будке, чтобы стоять в сухости и ждать появления того, кто должен был за ней заехать? Кларкенуэлл-роуд – длинная и прямая улица. Из телефонной будки все можно прекрасно разглядеть и оставить себе достаточно времени, чтобы выйти и показаться водителю фургона. Почему, – в третий раз задал этот вопрос Страйк, – она стояла рядом с телефонной будкой?

– Потому что… в будке кто-то был?

– Логично! А из этой будки на краю Альбемарль-уэй отлично просматривается конец Сент-Джонс-лейн.

– По-твоему, кто-то подкарауливал Марго? Шпионил из той телефонной будки?

Страйк замялся.

– Будь добра, посмотри синдром ломкой икс-хромосомы.

– Хорошо… а зачем? – Робин отложила орехи и стала набирать термин.

– Та телефонная будка стоит в конце улицы, где живут Эторны.

Пока Робин выводила на экран результаты поиска, Страйк придвинул к себе копию чека Айрин Хиксон. На нем было пропечатано время: 15:10. Пока Страйк, не отрываясь от лапши, рассматривал этот клочок бумаги, Робин стала читать с экрана:

– «Первоначально назывался синдромом Мартина-Белл… ген эф-эм-эр-один в икс-хромосоме был секвенирован в девяносто первом году…» Извини, но что конкретно тебя интересует?

– Какие именно дисфункции она вызывает?

– «Социофобия, – продолжила Робин, – отсутствие визуального контакта… трудности в формировании взаимоотношений… тревожность в присутствии незнакомых ситуаций и людей… плохая способность к распознаванию лиц, виденных прежде», но «хорошая долгосрочная память, хорошие имитационные навыки и способности к визуальному обучению. Протекает у мужчин более серьезно, чем у женщин… хорошее чувство юмора… креативные способности, особенно в визуальной сфере». – Она выглянула из-за монитора. – Зачем тебе это знать?

– Есть кое-какие мысли.

– Насчет Гильерма?

– Да, – сказал Страйк. – А точнее, насчет всего этого семейства.

– Но у него же не было ломкой икс-хромосомы, правда?

– Ну, не знаю, какие проблемы были у Гильерма. Может, просто «бенни».

Теперь он произносил это название без улыбки.

– Корморан, какие ты заметил совпадения?

Вместо ответа Страйк придвинул к себе пару страниц из полицейских записей и прочел их еще раз. В силу привычки Робин достала тетрадь Тэлбота и открыла на первой странице. На пару минут в офисе наступило молчание, и ни один из партнеров не обращал внимания на звуки, ставшие для них такими же привычными, как собственное дыхание: шум транспорта на Черинг-Кросс-роуд, доносившиеся время от времени с Денмарк-стрит выкрики или музыкальные фрагменты.

Первая тетрадная страница начиналась с неразборчивых записей Билла Тэлбота, которые, как знала Робин, строились на реальных показаниях и наблюдениях. Это была самая внятная часть записок, но внизу листа появились первые пентаграммы, и с ними первое астрологическое соображение.

Робин, слегка нахмурившись, дважды перечитала этот последний абзац. Затем, отложив пакетик с орехами, покопалась в ближайшей коробке с полицейскими документами. У нее ушло минут пять на то, чтобы найти оригинал полицейского протокола с показаниями Руби Эллиот, и пока она занималась поисками, Страйк не отрывался от своей части записей.

Я их увидела около телефонной будки – двух женщин, которые как бы боролись друг с другом. Высокая, в плаще, опиралась на приземистую, на которой был пластиковый капор от дождя. Для меня они обе выглядели как женщины, но их лиц я не видела. Мне показалось, что одна подгоняет другую.

С участившимся пульсом Робин отложила этот листок бумаги, опять встала на колени и еще минут пять искала записи показаний, взятых Лоусоном у Руби.

Я их увидела возле телефонных будок на Кларкенуэлл-Грин, двух сцепившихся друг с другом женщин. Высокая, в дождевике, подгоняла маленькую, в шляпке от дождя.

– Корморан… – с тревогой в голосе сказала Робин.

Страйк поднял глаза.

– С ростом все наоборот.

– Как это?

– В самых первых показаниях Руби, которые она дала еще Тэлботу, – объяснила Робин, – говорилось: «Я их увидела около телефонной будки – двух женщин, которые как бы боролись друг с другом. Высокая, в плаще, опиралась на приземистую, на которой был пластиковый капор от дождя. Для меня они обе выглядели как женщины, но их лиц я не видела. Мне показалось, что одна подгоняет другую».

– Так, – слегка нахмурившись, отозвался Страйк.

– То же самое написано и у Тэлбота в гороскопных заметках, – сказала Робин. – Но это должно было выглядеть с точностью до наоборот, если теми женщинами были Флери. Где их фото?

– Коробка номер один. – Уцелевшей ногой Страйк придвинул коробку к Робин.

Присев на корточки под столом, она рылась в ксерокопиях, пока не нашла связку вырезок из газет, которые пару месяцев назад показывал ей Страйк в «Трех королях».

– Вот, – сказала Робин. – Смотри. Вот.

Старая фотография изображала двух женщин, которые официально заявили, что являются теми, кого Руби приняла за двух борющихся друг с другом женщин: высокая, широкоплечая женщина помоложе, с веселым лицом, и ее пожилая мать, низкорослая и сутулая.