Ю Несбё - Королевство

– До этого еще далеко, – утешал Восс Гилберт, преемник Оса в партии.

Может, и так, но следующие муниципальные выборы уже совсем скоро, и его партия их, считай, проиграла. Ясно же: когда одним росчерком пера с карты Норвегии стирают деревню, значит кто-то из этой деревни с лоббированием не справился.

Я встречался с представителями головного офиса, и мы решили доить корову, пока она у нас есть. Читай: реорганизация, уменьшение размеров предприятия, сокращение штата. Мелкие заправки тоже нужны. Если не выйдет, то мне, по их словам, беспокоиться не о чем.

– Здесь двери для тебя всегда открыты, Рой, – сказала Пия Сюсе. – Захочешь попробовать себя в чем-то еще – звони, номер у тебя есть.

Я переключил передачу. Работал больше, чем когда-либо. Это нормально, работать мне нравится. И поставил себе цель. У меня будет собственная заправка.

Как-то заходил Дан Кране, я как раз чистил кофемашину. Попросил разрешения задать пару вопросов в связи с подготовкой материала про Карла.

– По слухам, у него там все хорошо, – сказал Дан Кране.

– Ну да, – согласился я и стал чистить дальше. – Пишешь хвалебную статью?

– Наша задача – показать обе стороны.

– Не все стороны?

– Смотри-ка, ты выражаешься яснее редактора газеты. – Дан Кране криво улыбнулся.

Мне он не нравился. Но мне вообще много кто не нравится, поэтому какая разница. Он напоминал мне английских сеттеров, сидящих в кроссоверах дачников, – здоровые, неугомонные, но дружелюбные. Но дружелюбие его было прохладным – неестественное поведение, используемое как средство достижения долгосрочных целей, и я начал понимать, что на самом-то деле Дан Кране – марафонец. Стратег, никогда не теряющий терпения на поле боя, не совершающий резких движений и терпеливо гнущий свою линию, поскольку знает: у него есть выдержка, благодаря которой он достигнет высот. И эта уверенность была видна по жестам, слышна в формулировках, даже в глазах светилась. Хоть он и был лишь жалким редактором мелкой газетенки, он шел своей дорогой. Как говорится, его ждали великие дела. Он вступил в партию Оса, хоть «Ус блад» явно была газетой Рабочей партии, во внутренних правилах издания было сказано, что редактору нельзя занимать политические должности, способные пробудить сомнения в его или ее беспристрастности. Кроме того, Кране как раз стал молодым отцом: забот у него хватает, так что на ближайшие муниципальные выборы он не пойдет – может, на следующие. Ну, или через следующие. Дан Кране наложит свою огромную лапу на пост мэра – это же просто вопрос времени.

– Твой братец был готов идти на риск и еще студентом заработал большие деньги на инвестициях в торговый центр. – Кране достал из кармана куртки бренда «Джек Вольфскин» блокнот и ручку. – Ты в этом тоже поучаствовал?

– Не понимаю, о чем ты, – ответил я.

– Нет? Как я понял, ты профинансировал покупку акций, добавив последние двести тысяч.

Надеюсь, он не увидел, как я вздрогнул.

– Кто тебе рассказал?

И снова слабая улыбка, словно причинившая ему физическую быль.

– Знаешь, даже мелким газетенкам надо защищать свои источники.

Менеджер банка? Или Виллумсен? Или еще кто-то из банка? Как говорится, тот, кто отследил деньги.

– Без комментариев, – сказал я.

Кране тихо засмеялся и что-то записал.

– Рой, ты правда хочешь, чтобы это в газете написали?

– Что написали?

– «Без комментариев». Так ведь отвечают важные политики и звезды, живущие в городе. Когда дела у них идут плохо. Странное может сложиться впечатление.

– Думаю, впечатление создаешь ты.

Кране с улыбкой помотал головой. Худой, суровый, с гладко зачесанными волосами.

– Я пишу только то, что говорят, Рой.

– Так пиши. Опиши эту беседу, каждое слово. Включая твой задротский совет по поводу комментария «без комментариев».

– Ты же понимаешь, интервью приходится редактировать. Мы выбираем самое важное.

– А что важно, решаешь ты. Поэтому над созданием впечатления ты трудишься.

Кране вздохнул:

– Как я понял по твоему холодному отношению, ты не хочешь, чтобы ваше с Карлом участие в этом рискованном проекте выплыло наружу.

– Спроси Карла. – Я закрыл переднюю панель кофемашины и нажал кнопку запуска. – Кофе будешь?

– Да, спасибо. Наверное, тебе нечего сказать и по поводу того, что Карл перенес свой бизнес в Канаду после того, как его компания стала объектом расследования: Комиссия по ценным бумагам и биржам США подозревает махинацию на курсе.

– Вообще-то, мне есть что сказать, – ответил я, протягивая ему бумажный стаканчик с кофе, – по поводу того, что ты готовишь материал о бывшем парне своей жены. Такой комментарий тебя устроит?

Кране тяжело вздохнул, засунул блокнот обратно в карман куртки и глотнул кофе.

– Если бы местной газете вроде нашей нельзя было писать о тех, кто имеет к деревне то или иное отношение, мы бы ни одного репортажа не сделали.

– Понимаю, но ты ведь сообщишь об этом в конце газетной статьи, правильно? Что написал ее человек, которого обслужили после Карла Опгарда.

Я увидел, как в глазах марафонца засверкали молнии. Его долгосрочная стратегия зашаталась, и он вот-вот скажет или сделает то, что конечной цели на пользу не пойдет.

И после того, как его брат Рой от обслуживания отказался.

Я этого не сказал. Разумеется, не сказал. Только поиграл с мыслью о том, что это здорово выбило бы Дана Кране из колеи.

– Спасибо, что уделили мне время, – сказал Кране, застегивая молнию непромокаемой куртки.

– И тебе спасибо, – сказал я. – Двадцать крон.

Он перевел взгляд с бумажного стаканчика с недопитым кофе на меня. Я попытался скопировать его вялую улыбку.

Газета напечатала репортаж о Карле Абеле Опгарде, уроженце нашей деревни, добившемся успеха за океаном. За подписью какого-то журналиста-фрилансера Кране.

Придя домой на ферму после беседы с Кране, я пробежался по пастбищу, осторожно осмотрел пару обнаруженных мною гнезд, пошел в амбар и полчаса лупил по старому мешку с песком. А потом отправился в новую ванную и принял душ. Стоя с намыленной головой, думал о потраченных деньгах, которых хватило бы не только на ванную и изоляцию, но и на новые окна. Я поднял лицо навстречу теплым струйкам, чтобы они смыли этот день. Впереди следующий. Я вошел в ритм. У меня были цель и стратегия. Мэром я становиться не собираюсь – мне, черт возьми, нужна только своя заправка. И с тем же остервенением я вот-вот превращусь в марафонца.

А потом позвонил Карл и сказал, что переезжает домой.

Масса, помноженная на скорость. Транспортное средство движется к пропасти. Черная масса, состоящая из металла, хрома, кожи, пластика, стекла, резины, запахов, вкусов, воспоминаний, которые навсегда останутся с тобой, и любимые люди – ты думал, что никогда их не потеряешь, – катятся от тебя прочь. Я начал движение, запустил цепочку событий в этом повествовании. Но в какой-то момент – безумно сложно сказать, в какой именно, – повествование само стало принимать решения, сила тяжести – на водительском сиденье, транспортное средство наращивает скорость, движется само по себе, и для исхода теперь не важно, передумал я или нет. Масса, помноженная на скорость.