Татьяна Степанова - Циклоп и нимфа

Гала ногой подцепила черную повязку, подбросила к бедру Дроздова и дотронулась ступней до его груди. Надавила, словно наступая ему на сердце.

– Надень обратно.

– А не пожалеешь потом?

– Я сказала, надень обратно.

Циклоп забрал повязку и надел. Обеими руками накрыл ее маленькую ступню, растаптывающую его сердце.

– Так гораздо лучше, – улыбнулась Гала.

Но сказать что-то еще уже не успела. Дроздов дернул ее за ногу, и она упала на спину.

Циклоп обрушился как лавина, более не сдерживая себя ни в чем.

И когда она снова стонала мучительно сладко, уже сама, сама целуя его, потому что он заставил ее разделить с ним его восторги.

Мужчины творят что хотят.

А женщины бывают не в силах притворяться. Потому что есть такие моменты близости – редкие, ох какие же редкие, ошеломляющие, незабываемые, когда женщина ощущает себя одновременно и госпожой сердца мужчины, и рабой его прихоти, и огненной жар-птицей, и ларцом с сокровищами, который ограбили и опустошили, и богиней на пьедестале, и просверленной насквозь жемчужиной, и перепаханным десятки сладких раз полем, плодородным, обильным, засеянным семенем, готовым родить в срок плоды и злаки, новые травы, новые цветы.

Маки и хризантемы… пурпурные розы… чертополох… тернии… лилии прекрасные, лилии долины. И сорняки.

Утром Катя осознала, что ей надо сделать огромное усилие над собой, чтобы снова поехать туда, к ним.

Сделала усилие. Собралась. Как смогла. И мысли, разлетевшиеся из бедной легкомысленной женской головки. И свой смятенный дух (все же профи мы, а это наша работа). И сердце, глупое сердце. Трусость – худший порок. А она боялась.

Оделась тщательно. Вместо белой блузки под пиджак – черный кашемировый свитер. Браслет сняла. И никакой косметики вообще, только припудрила лицо. Вот так. Без прикрас. Какая есть.

Ни в десять, ни в половине одиннадцатого, ни в одиннадцать Клавдий Мамонтов за ней не приехал. И она уже правда не знала что думать – может, снял их обоих майор Скворцов с операции «под прикрытием», из которой пока получался один нелепый скандальный фарс.

Скворцов позвонил в одиннадцать пятнадцать. Чем-то крайне встревоженный. Спросил, как все прошло вчера? А то, что сейчас с Мамонтовым разговаривал – ничего не поймешь, рычит как тигр. И вообще – нашел время для гребных гонок! Катя рассказала лишь о том, что узнала от Макара, – о его последней беседе с отцом.

– Мне кажется, это могло стать прямым поводом для самоубийства, – подытожила она. – И сам Макар это подозревает, хотя вслух и отвергает эту версию. Но учитывая то, как к нему относился отец, такие заявления могли подтолкнуть его в тот вечер свести счеты с жизнью, потому что…

– Никакое это не самоубийство, – перебил ее Скворцов. – Пришли результаты повторной комплексной судмедэкспертизы тела после эксгумации и токсилогических исследований. Сейчас только закончилось расширенное совещание с экспертами и следователями. И здесь снова химико-токсилогическая передвижная лаборатория из ЭКУ. Екатерина, вам с Мамонтовым здесь, в отделе, не надо показываться. Вы работаете по своему расписанию. Вы сейчас идите до конца улицы, встаньте на автобусной остановке, я подъеду через десять минут, заберу вас. Надо ввести вас в курс дела. Потому что обстоятельства чрезвычайные.

Скворцов приехал к остановке на своей личной машине и забрал Катю. Они отправились на берег озера, где ждал Клавдий Мамонтов на машине. Снова собрались подобно заговорщикам. Но если в прошлый раз Катю это лишь позабавило, то теперь встревожило.

Что там такое? Что в доме?

– Заключение экспертизы, – Скворцов потряс пухлой папкой. – Это же и в электронном виде на флешке, подробно ознакомитесь позже. А я вам саму суть сейчас передам.

– Доброе утро, – поздоровался Мамонтов с Катей. Она вежливо кивнула.

– Эксперты обнаружили у Псалтырникова яд, – объявил Скворцов

– А что в этом нового? – спросил Мамонтов. – Арсенит натрия…

– Еще один яд. Второй.

– Второй? – Катя не верила ушам своим.

– Обнаружены в тканях и внутренних органах, в печени следы аманитина и фаллоидина, – Скворцов читал заключение экспертизы. – Это принципиально другие соединения, которых нет и не может быть в мышьяковокислом ортонатрии. Эти токсины встречаются, как здесь указано в заключении, у Amanita Phalloloides.

– А что это такое? – спросил Мамонтов.

– Это токсины бледной поганки, одного из самых ядовитых грибов.

– Два яда?!

– Вот именно, – Скворцов листал заключение. – Во время первой экспертизы химики обратили внимание на ортонатрий, потому что была крайне высокая его концентрация. Он присутствовал во всех исследованных образцах тканей. А образцы внутренних органов, в частности печени, исследовали уже потом, когда тело похоронили. И были выявлены следы второго яда. Потребовалась эксгумация. И теперь выводы уже бесспорные. Псалтырников практически одновременно с разницей в несколько часов получил от своего убийцы два разных яда.

– Я все равно не понимаю, зачем все это нужно? – спросил Мамонтов.

– Это многоступенчатое отравление. Так мне объяснили эксперты. Раньше они с подобными вещами никогда не сталкивались. Да и в криминалистике такие случаи уникальны, по пальцам пересчитать. Очень сложно пришлось воссоздавать картину отравления. И она до сих пор под вопросом. Одно ясно экспертам – яд номер два Псалтырников получил первым. Это была первая ступень отравления. Смертельная доза.

– Но он же не умер, – сказала Катя.

– Все дело в том, как говорят эксперты, что действие токсинов бледной поганки замедленное. Первые признаки отравления наступают лишь спустя восемь-двенадцать часов, а порой и через двое суток. У кого какой организм. Но то, что это яд замедленного действия, возможно, убийца и не знал, если вообще это был ядовитый гриб – бледная поганка. Мы к этому еще вернемся, здесь тоже неясности. Не видя признаков смерти, убийца дал Псалтырникову новую дозу, и уже яда номер один – арсенита натрия. И это произошло часов за шесть-семь до момента его смерти. Арсенит натрия тоже не обладает мгновенным действием. Это же мышьяковое соединение. Нужно какое-то время, чтобы оно подействовало. И когда это случилось, произошло непредвиденное – помните, свидетели говорили нам, что Псалтырникова дважды за вечер вырвало? Оба яда, что были в его организме, возможно, и дали такой эффект – взаимоисключающий. Его организм сам попытался очиститься. Поэтому момент смерти снова как бы отложился на какой-то срок. И после этого, видя, что Псалтырников все еще жив, его убийца…

– Что? – спросил Мамонтов.

– Эксперты думают, что яд номер один – арсенит натрия – был применен убийцей повторно. Где-то часа за три- четыре до гибели это произошло. В результате – смерть.