Татьяна Степанова - Последняя истина, последняя страсть [litres]

Она кого-то ждала! И, судя по тону, явно не Катю.

Они зашли в открытую калитку. Все вроде как в прошлый раз. Но гараж открыт. На веранде – никого. Входная дверь отперта. В холле тоже пусто. Возле гардеробной – чемоданы, сумки, снятые с вешалок вещи.

Ульяна выпорхнула в холл – в джинсах и полупрозрачном белом свитере из кашемира, таком, что не скрывает грудь без бра… темные тени сосков под тонкой шерстью, нежная округлость линий. Черные волосы рассыпались по плечам. Катя отметила про себя: вдова Лесика Кабанова и правда чудо как хороша. И она вся – ожидание и… радость?

– Добрый день… вы? – Выражение лица Ульяны изменилось, она смотрела на Катю удивленно и настороженно. – Что вам опять надо?

– Ваш муж знал, что покупал, – объявил Гектор Борщов. – Пусть историческим остался лишь фасад, но суть в том, что ваш дом – это бывший особняк Мосдачтреста. Как и у нас в Серебряном Бору. Перед войной здесь находилась секретная разведшкола чекистов. Умели места выбирать. По вашим комнатам, Ульяна, разведчик Кузнецов бродил, легенду заучивал, и Паулюса сюда привозили. Но жил он не здесь, а в Новогорске на спецдаче под охраной.

– Раньше вы этого не говорили.

– Раньше ваш муж был жив. Призраки не беспокоят?

– Нет. Я не суеверна.

Во время их негромкого диалога Катя ощутила себя бесконечно лишней. Но она помнила, зачем явилась к вдове Лесика Кабанова.

– Гектор, извините, не могли бы вы нас оставить. – Она обернулась к Борщову. – Это чисто женский разговор.

Он кивнул и вышел на террасу, спустился по ступенькам на лужайку. Катя отметила, что он на удивление серьезен.

– Ульяна, вы в прошлый раз уклонились от ответа о причине, по которой ваш муж вас избивал. А это происходило не единожды, – сказала Катя. – Ваша домработница поведала нам, что он вас однажды виском ударил обо что-то. Так и убить ведь можно.

– Когда он выходил из себя, мог быть жестоким.

– Домработница уверена, что причина его ярости – ваши измены. Да вы и сами это нам в прошлый раз фактически подтвердили. Сказали, что с Петей вы близки.

– Что вам нужно от меня?

– Кабанова говорит, что с Петей ничего такого быть не может. Потому что его женщины не интересуют как любовницы. Он асексуален.

– Вы это у Пети спросите, а не у его безумной матери-прокурора.

– Разве прокурор Кабанова безумна?

Ульяна усмехнулась. И не ответила ничего.

– Ульяна, когда убит муж, в девяносто пяти случаях из ста подозревают его жену. И в девяноста случаях это подтверждается. Такова уголовная статистика. Корыстный мотив убийства в вашем случае не причина. Мне Кабанова сказала про завещание. Вы все потеряли в материальном плане.

– Ну, вот видите, а вы меня обвиняете.

– Я не обвиняю вас ни в чем. Но, знаете, если вы не убийца, то честная вдова. А разве честная верная вдова не должна быть больше всех заинтересована в том, чтобы убийца ее мужа был найден?

– А если я рада его смерти? – спросила Ульяна.

– Почему? Так все далеко между вами зашло?

– Мне просто не следовало выходить за него.

– Вы за него ради денег вышли. Разве нет?

– Конечно, ради денег. – Ульяна усмехнулась. – И в Москву мне хотелось. Вы-то москвичка. Вон вы какая стильная. И я того же желала. Столичного лоска. Хотела стать шикарной. Сколько можно по барам на курортах как дешевка петь, когда тебя мажоры в койку тащат после выступления?

– Но ваш муж вас любил.

– Он любил только себя. И еще возможность надевать другим на шею ярмо, подчинять себе. У меня это его ярмо на шее до сих пор. Вы разве его не видите?

– Нет, не вижу, – сказала Катя. – На мой взгляд, вы крайне свободолюбивы. И если не Петя ваш возлюбленный, то… это кто-то другой. И он сразу становится первым кандидатом в убийцы вашего мужа. Чисто автоматически. По традиции.

Ульяна опять не ответила.

– Но у него может оказаться неоспоримое алиби на тот роковой вечер. Ульяна, вы не хотите мне сказать, кто этот человек?

– Это Петя. И насчет его алиби я вам уже говорила. Мы провели ночь вместе. Мы спали. Волшебная ночь любви.

– В чем причина ненависти между Петей и Лесиком? Если Петя ваш любовник, он вам это обязательно бы сказал.

– Я не знаю. Их мужские дела. Трещина в отношениях. Да вы мою свекровь спросите.

– Кабанова считает это несущественным.

– Ей видней, она прокурор. Умеет увидеть самое главное. Не то что я, провинциальная дурочка.

– Вы покидаете этот дом? – Катя кивнула на вещи, чемоданы. – Это свекровь вас выгоняет?

– Я сама уезжаю. Здесь ничего моего нет.

– А кого вы ждали вместо меня, а? – Катя задала последний и главный вопрос.

– Ждала?

– Конечно. Калитку оставили открытой. Прощебетали, как птичка: «Мой хороший, заходи». Это по-прежнему Петя, да?

– Это Петя. – Ульяна безмятежно улыбнулась.

– Но Петя нам только что объявил, мол, еду в Староказарменск в экологический комитет, с которым у него очень интересные отношения. Почти такие же интересные, как и с вами, Ульяна. Неужели ваш пылкий любовник мог вот так вас кинуть, когда вы нетерпеливо его ждете, распахнув калитку, наплевав на воров?

– Я воров не боюсь. Я с ворами в законе в Сочи гуляла. В Сочи на три ночи… Знаете, приезжают такие расписные братки оторваться. Они все сплошь меломаны, музыкой себя ублажать любят. Аллегрову слушать надоело, теперь опера в моде – Беллини… Норма…

Покидая бывшую дачу – разведшколу Мосдачтреста со всеми ее призраками и загадками, Катя думала – ну, нет, а вот эта беседа как раз и не бесполезна. Кое-что интересное мы все же узнали.

И дальнейшие события лишь подкрепили ее уверенность.

В машине Гектор Борщов снова отправил мейл в мессенджер. И Катю о результатах «женского разговора» тактично не расспрашивал. Опять был на удивление тих и серьезен!

На выезде из Малаховки он остановился возле автобусной остановки.

– Автобус на Староказарменск. Они здесь часто ходят. Доедете. Извините, что так грубо. Но у меня обстоятельства внезапно изменились. Я должен срочно уехать по делу.

Катя молча вылезла из «Гелендвагена». Смотрела, как тот разворачивается, направляясь в сторону, противоположную от Староказарменска. В сторону старой доброй Малаховки. Назад.

По крайней мере, искать долго не пришлось, – в душе Катя почти ликовала. – Ясно как день, кто любовник прекрасной Ульяны. Поэтому чье-то эротическое белье его больше не интересует. Здесь у него все намного круче и куда серьезнее.

Лиза Оболенская глядела на себя в зеркало в ванной, медленно стирая кровь Вальтера Ригеля со своего лица. Провела языком по губам – этот привкус. Только не плакать. Они все там, в отделе полиции, наверное, ждали от нее истерики, слез. Не дождутся.