Татьяна Степанова - Последняя истина, последняя страсть [litres]

– Вилли, вы насчет Лизы не правы, – ответила Катя, хотя снова не была уверена, так ли это. – Надо взять себя в руки. Не поддаваться эмоциям, отчаянию. У нас дело об убийстве, Вилли! Очень непростое дело. И оно все больше запутывается. Вилли, мы без вас сейчас никак. Мы не справимся с этим делом без вас.

– Все. Понял. Конец излияниям. Сказал же вам – непробиваем, как танк. Я чашу страсти осушил всю до последнего глотка… Она несет, как чашка чаю, отраду теплую кишкам.

– У Гейне не так. «Она как пунш из коньяка нас горячит, лишая сил»… Вилли, мы это дело без вас не раскроем, не осилим. Так что вы, пожалуйста, соберитесь. Вы мне ничего не сказали о пропавшем ребенке Герды Засулич. Почему? Мы сейчас поступим так: я вам сообщу, что мне поведала Кабанова насчет Гектора Борщова и что я узнала от Герды и Лизы сегодня утром о Петре Кабанове. Вы за это время придете в себя, успокоитесь и потом расскажете мне все об истории с пропажей ребенка.

И Катя выложила все без утайки, внимательно следя за выражением его лица. Она не торопилась. Закончила.

– Теперь, по крайней мере, ясно, почему братья поссорились и подрались в ресторане. Если Лесику Кабанову стало известно, что его младший брат тайком финансирует митинги и палаточный лагерь против завода, то иной реакции и быть не могло, – подвела итог Катя.

– Да, возможно, причина в этом, – ответил Вилли. – Хотя младший-то сам начал, первый брата ударил, если вы помните. А по поводу клоуна из 66-го отдела я вам так скажу…

– Вилли, что бы нам Кабанова сейчас о Борщове ни говорила и что бы мы сами о нем ни думали, он тоже нам нужен. Необходим. Потому что у него такие возможности, которых нет у нас. Он нам пока полезен. Можно, я его сейчас позову? Обстоятельства похищения ребенка Герды Засулич надо обсуждать с ним вместе.

Вилли Ригель пожал широкими плечами – как хотите. И Катя открыла дверь и позвала Гектора Борщова – тот стоял с Уховым, они о чем-то тихо судачили.

Борщов появился с кружкой черного кофе.

– На, выпей. – Он поставил кружку на стол перед Ригелем. – Усатый нянь тебе сварил.

– Так что насчет похищения ребенка, когда это было? – спросила Катя.

– На третий день после того, как у полигона построили палаточный лагерь, – ответил Вилли Ригель. – Герда прибежала сюда, в отдел, днем, в половине второго. В истерике, в слезах. На соседней улице – частный детский садик, развивающий, как они это называют. Она сказала – дважды в неделю водила свою четырехлетнюю дочку Ирочку туда на занятия с десяти до часу дня. Лепка, рисование, французский язык. Когда она пришла за дочкой, ребятишки из группы малышей гуляли на детской площадке с воспитателем. И девочки среди них не было. Я сразу с нашими рванул в этот садик. Воспитательница в шоке – говорит, Ирочка только что была! Потом, видно, эта клуша-воспитательница отвлеклась. И все – нет ребенка. Пропал.

– И что дальше?

– Я всех наших поднял по тревоге. Весь прилегающий к садику район прочесали, всех опросили – прохожих, торговцев из окрестных магазинов, водителей. Ноль информации. Никто ничего не видел, не слышал. Герда плакала, все звонила кому-то. Сейчас говорит – якобы соратникам. Потом сюда в отдел приехал Фима Кляпов. Она на него начала кричать. Просто орала в истерике. Я не понял сначала, что там между ними – она ему: «Так вы лояльности от меня добиваетесь? Таким способом решили приз себе забрать? Бандит! Негодяй! Мерзавец! Где мой ребенок? Что вы сделали с моей дочкой? Отдайте мне моего ребенка!» – и по лицу его ударила. Он побелел весь. Кричит ей: «Да что вы такое говорите, Герда?» Она ему опять: «Что вы сделали с моим ребенком? Где моя дочь?!» Я Фиму в сторону отвел – говорю ему: «Слушай, я не знаю, что там у вас с ней, какие страсти между вами, какие отношения. Но ребенок – это очень серьезно. Ты чего делаешь, а?» А он мне: «Майор, ты за кого меня принимаешь? Типа, я за нее на куски любого порву, а ты меня в похищении ее ребенка обвиняешь?»

– А откуда Кляпов узнал о пропаже девочки? – спросила Катя.

– Я думаю, ему его тролли позвонили сразу – Эпштейн с Аристархом. Они в отделе крутились, как всегда. Он и примчался.

– Вы так считаете? Они ему сказали, или ему уже это было как-то и так известно?

На это Катино замечание Гектор Борщов усмехнулся краем губ, но промолчал. Слушал.

– Кляпов уехал из отдела. Я его задержать не мог, оснований никаких. Мы стали улицу за улицей прочесывать. У экологического комитета начали собираться сторонники Герды. Обстановка постепенно накалялась. Не знаю, во что бы это вылилось, в какие беспорядки. Но внезапно… Патрульные мне позвонили – проезжали мимо автобусной остановки на улице Келдыша, это на окраине, почти у федеральной трассы. Девочка сидела на скамейке на автобусной остановке. Жива-здорова, цела-невредима. Это было в половине седьмого вечера. Она отсутствовала пять с половиной часов. Когда ее сюда привезли, я ее на руки взял. – Вилли Ригель помолчал. – Она не плакала и напуганной не была. Сонная такая, все глазки терла, зевала. Я ее спрашиваю: «Ирочка, что случилось? Где ты была?» Она мне: «На машинке каталась». Я ее – «На какой машинке?» Она – «Не знаю». Я ее спрашиваю: «Кто тебя увел из садика?» Она – «Дядя в форме». «В какой форме?» Она – «В пятнышках такая». «В камуфляже?» – «Ну да, в пятнышках…» Четыре года – какой из нее свидетель? Ее высадили из машины на той остановке. Мы с Гердой ее повезли в больницу. Там девочку осмотрели. Никаких травм, никаких повреждений. Сделали ей анализ. В крови обнаружен наркотик. Ей его дали или вкололи, и это вызвало сон или забытье. А при ней был мишка плюшевый. Герда мне сказала, что это не Ирочки игрушка. Так вот… этот чертов мишка…

– Что? – напряженно спросила Катя.

– У него брюшко было распорото ножом. И там внутри, в поролоне, записка, на принтере отпечатанная: «Скажи маме, чтобы сговорчивой была, а то в следующий раз ты домой не вернешься».

– Герда Засулич решила, что ребенка похитил Фима Кляпов? – спросила Катя, помолчав.

– Да. В тот момент – да.

– А вы, Вилли? Что вы подумали о том, кто это сделал?

– Я ничего не думал, я пытался найти похитителя. Мне факты нужны, а не домыслы. Мы всю ночь тот район у остановки прочесывали снова и снова, хоть каких-то свидетелей пытались отыскать. Там нет камер наблюдения. Так специально место и выбирали. Мы ничего не нашли. Я подумал, все это предупреждение ей. А уж насчет чего – личных отношений или палаточного лагеря и протестов – это надо копать дальше.

– Но вы особо-то не копали, майор, – усмехнулся Гектор Борщов. – Вы тогда решили не будоражить этот городишко, который и так уже превращался в кипящий котел. Ребенок нашелся. Вроде само по себе все устаканилось.

– Мы продолжали розыски, мы занимались этим делом о похищении.