Валерий Пушной - Битые короли

— Я уже привыкла, что без меня никаких серьезных дел не делается. — Палия повела головой, выпрямила спину, чуть откинула голову и посмотрела в лицо Борзому. — Я всегда нужна, когда в играх возникают сложности и непредвиденные обстоятельства. Рассказывай, что надумал?

— Ты должна сыграть роль Речерской, — посмотрел загадочно он.

— Я умею исполнять только свою роль, — пыхнул Фаина, раздражаясь от упоминания о Ксении.

— Ты способная девушка, — прогудел ей в самую грудь Борзой, обдавая теплым дыханием, отчего Фаине показалось, что в душной комнате стало еще жарче. — Мы подставим Речерскую ментам. Пусть с нею упражняются, пока я буду Корозова прессовать.

— И как ты себе это представляешь? — Палия спрыгнула с колен Борзого и встала перед ним, изящная, от вида у Борзого сперло дыхание. — Что я должна делать?

— Ничего особенного. — Он крепко взял ее за бедра, притянул к себе и чмокнул в живот. — Напялишь паричок на себя, чтобы издалека походить на нее. Фигурки у вас похожие.

— Ты хочешь сказать, что моя фигура так же безобразна, как ее? — Фаина возмущенно оттолкнула его. — У тебя разве глаз нет? Как ты мог мою фигуру сравнить с этой каракатицей? Посмотри на меня, — отступила дальше и повертела перед Борзым своими бедрами, — ты смеешь утверждать, что это все похоже на Речерскую?!

Борзой окинул взглядом фигуру Фаины и подумал, что всегда всякая женщина хочет быть лучше других. Сейчас он видел, что тело Фаины нисколько не выигрывало и не проигрывало в сравнении с телом Речерской. Однако в угоду Фаине сказал:

— Ты лучше, — и легко выпрыгнул из глубокого кресла.

Фаина пальцами провела по груди, животу, ногам, приковывая его взгляд к себе.

Он подступил, обхватил ее и поцеловал в губы.

Она обняла его, впиваясь ногтями глубоко в кожу. Повела пальцами от лопаток вниз.

Он подхватил девушку на руки и понес в другую комнату.

— Давно меня на руках не носили, — прошептала ему на ухо.

Комната была небольшая, но светлая. Занавески раздвинуты, форточки открыты. Под ногами мягкий ковер. Кровать посреди комнаты, широкая с резной спинкой, цветной простыней и подушками, занимала треть площади. Платяной шкаф и комод едва втиснуты в тесное пространство. На стене — зеркало. На другой стене — картина, на ней не поймешь что нарисовано. То ли пейзаж, то ли натюрморт, то ли просто абстракция с намеком на все сразу. В углу у окна приткнута вешалка с мужскими рубашками и брюками.

Борзой бросил Фаину на кровать, раскидал в стороны свою одежду и подмял девушку под себя так сильно, что, казалось, под ним затрещали все ее суставы.

— Мне так нравится твоя мужицкая сила, — с удовольствием выплеснула из себя Палия.

— Неужто у Латенина силы меньше? — сжимая ее в объятиях, спросил он.

— Интеллигентные поглаживания, — пискнула из-под него, как мышь, придавленная крепкой лапой кота.

Он чувствовал, как ее ногти скребли его тело до крови, и видел, что она испытывала удовольствие от этого, но и он тоже был доволен. Палия металась под ним с безумной страстью, и Борзой удивлялся — сколько же ей надо, чтобы насытиться, ведь она только недавно выпорхнула из-под Латенина, еще не успела остыть от него и нормально отдохнуть.

— Ты как с цепи сорвалась, — сказал, когда, угомонившись, она затихла. — Или плохо с Артуром развлекалась?

Поднялся с кровати, прошелся по комнате.

— Плохо, — отозвалась Фаина, лежа с закрытыми глазами. — Мне нужен мужик, как ты! Чтобы ездил по мне, как паровоз, как танк, как сотня, тысяча танков. Не люблю интеллигентные поглаживания.

— Не надорвись, — предостерег Борзой.

— Не беспокойся за меня. Я справлюсь с любым мужиком в постели точно так же, как справляюсь с любым делом.

— А может, ты не угодила Латенину — с чего бы вдруг он стал поглядывать на Речерскую? Не те подходы используешь, — сказал он, хотя не верил в это, ибо, по его разумению, только ненормального могла не устроить Фаина с ее мощным внутренним огнем.

Между тем ее вопрос застал врасплох, она открыла глаза и уставила удивленный взгляд в потолок и на пыльную люстру. Она об этом никогда не думала. Уверенная в собственных способностях, Палия не сомневалась, что главное — не дать партнеру прийти в себя, чтобы его мозг парализовали инстинкты, придавили его и выхолостили. Но вдруг Борзой прав, вдруг с Артуром она перегибает палку? Она задумчиво сжала губы.

Он, чувствуя, как на спине жгли следы, оставленные ее ногтями, прохаживался перед кроватью, смотрел на ее тело и спрашивал:

— И как же ты планируешь ободрать Латенина?

— Как липку! — Она снова прикрыла глаза, отметив, каким довольным был вид удовлетворенного Борзого, и успокоила себя мыслью, что не могла не угодить в постели Артуру. — Но с твоей помощью! Ты должен сыграть роль, какую не доиграл Дончаров.

Борзой остановился и засмеялся, оттого что представил, как они сейчас необходимы друг другу и как они во многом одинаковы.

— Но учти, что я ни черта не смыслю в бизнесе. Бизнес я люблю чужой, но так, чтобы он давал деньги мне.

— Не беспокойся. — Фаина опять открыла глаза. — Все именно так и будет. Ты должен только сыграть роль денежного мешка, и точка! А потом займешься своим привычным делом. Для тебя это не будет очень трудно.

— Тогда скрепим союз! — Опять раздался короткий смешок Борзого.

— Иди ко мне, — Фаина томно пошевелилась, двигая руками и ногами, — пора продолжить.

Он вновь навалился сверху, выжимая из девушки продолжительный писк.

Гусь двигался плавно, как будто никуда не торопился, да и вообще в спешке не видел никакого смысла, суета сует — это была не его стихия. Фишка, напротив, то и дело забегал вперед, приседая при каждом шаге, и оглядывался, поторапливая Гуся. От сильного солнца Фишка щурился и потел, а Гусь не испытывал неудобств от жары, был попросту к ней безразличен.

Они скользнули в подъезд дома, где жила Ксения.

Фишка остановился на площадке между первым и вторым этажами и посмотрел в окно, проверяя, не вынюхивает ли кто их след. Но двор жил своим обычным шумом с суетным движением людей у подъездов, какие старались скорее скрыться в холодок. Не заметив ничего подозрительного, Фишка продолжил движение по лестничным маршам, слыша за спиной дыхание Гуся.

Подошли к квартире Речерской.

Фишка пригнулся к замку, как вдруг раздался щелчок, от которого он вздрогнул и отодвинулся в сторону.

Ксения открыла дверь и показалась в дверном проеме, неожиданно для себя наткнувшись взглядом на двух напарников.

— А мы за тобой, дамочка! — сказал Фишка, шустро подскочил к ней и схватил за руку.

Речерская хорошо знала их обоих еще с того момента, когда был жив Глот. Она несколько раз наблюдала, как они принимали у Глота ворованные машины, и тем не менее сейчас глянула на них, как будто первый раз видела: