Валерий Пушной - Битые короли

Оперативники, кряхтя и мучаясь, в темноте перелезали через грязные пыльные трубы. Подсвечивая телефоном, пролезли по всему подвалу до самого дальнего угла, откуда пробивался свет от технического окна в цокольный приямок. Наткнулись на кучу тряпья в виде лежанки. На ней, вероятно, в холодное время года спали бомжи возле теплых труб. Добрались до технического окошка.

Стекло было давным-давно выбито. И оно было настолько мало, что в него не пролезть взрослому человеку, разве что под силу подростку. Оперативник рискнул — и застрял, второму пришлось вытаскивать его за ноги.

Впрочем, Фаина вполне могла проскочить.

Во-первых, она была под стать подростку, во-вторых, у нее не было иной возможности, в-третьих, у нее, безусловно, было неимоверное желание выбраться отсюда.

Снаружи дверь цокольного приямка была распахнута и, очевидно, вообще не закрывалась. У окна обнаружили мазки, похожие на кровь. Видимо, оцарапалась, когда пролезала.

В итоге поиски не привели к желаемому результату. Фаины нигде не было. Исчезла, как будто испарилась.

— Ты представляешь, Аристарх, я даже помыслить не мог, что под Речерскую работает эта дрянь, — скрипел зубами Корозов. — Да и как можно было представить это? Так провела, так надула, всех сбила с панталыку. И ты знаешь, ведь сзади она очень сильно походила на Речерскую. Я даже не сомневался, когда от двери кафе шел к столу.

— Жаль, Глеб, что не взяли ее, — с сожалением покачал головой Акламин. — Вот видишь, никогда категорично не утверждай, пока не получишь доказательства. И что ты теперь думаешь о Речерской? Ты все равно не доверяешь ей?

Корозов вздохнул: в голове все смешалось, он уже и сам не знал, что ему думать на эту тему, но открывшиеся сегодня обстоятельства пошатнули все его убеждения.

— Не спрашивай лучше, я, кажется, посрамлен, — махнул он рукой. — Опер из меня — как хлебопек из кузнеца. Надеюсь, ты ее найдешь, из Борзого вытряхнешь, где она может скрываться. Она, по-моему, была просто приманкой в руках Борзого или его шефа, о каком он постоянно твердил мне. Я почему-то не думаю, что она сама выдумала нарядиться под Ксению. Понятно, что планировала не она. Впрочем, сомневаюсь, что есть еще какой-то шеф. Откуда вдруг мог появиться новый шеф, когда еще вчера Борзой был подручным Дончарова. Так быстро новых шефов не заводят. Покопайся как следует, Аристарх. А что касается Речерской, может быть, я зря подозревал ее, переборщил. Возможно, она просто пешка в этих играх. Но утверждать больше ничего не хочу.

Палия действительно сбежала через техническое окно в цокольный приямок. Но это не было задумано заранее, произошло спонтанно, когда она вдруг поняла, что все стало происходить не так, как планировал Борзой. Она раньше убеждала его, что не стоит заблаговременно предупреждать Корозова о предстоящей встрече, намеченная жертва не должна знать о намерениях в отношении нее.

Но Борзой не слушал. Любитель ходить по кромке льда, он придумал игру в письма. И был чрезвычайно воодушевлен, когда увидал, как к его фиктивному кафе «Козерог» подъехал автомобиль Корозова. Потер от удовлетворения руки, мол, я всегда знаю, что я делаю.

Но когда из кладовой через потайную дверь притащили Глеба в квартиру и привели в чувство, Фаина выглянула в окно и оторопела, увидев микроавтобус и людей в камуфляжной форме и масках. Мгновенно поняла, что план Борзого провалился с треском, что он не всегда знает, что делает. И отреагировала:

— Менты! Уходить надо! — крикнула Борзому, схватила свою сумку и беспокойно заметалась по квартире, думая, как ей выпутаться из этого положения.

Борзой толкнул Корозова к входной двери. Но Фаина не спешила за ними, ее как будто что-то отрывало от всех. Выскочила на площадку, когда они уже были внизу. И остановилась в раздумье.

Возвращаться в квартиру было глупо: ясно, что менты скоро найдут дверь в кладовке. Бежать наверх и спрятаться в какой-то квартире было так же нелепо, потому что наверняка все квартиры станут проверяться.

И Фаина метнулась в подвал. Ей на удачу, дверь оказалась без замка. Мелькнула мысль, что подвал может стать тупиком, в котором она будет, как загнанная мышь. Но выскакивать на улицу было еще страшнее. И она ринулась вглубь.

Очутившись в подвале, в темноте, наткнувшись на трубы, перепугалась в замкнутом пространстве, не зная, что делать дальше. Но инстинкт самосохранения гнал вперед. И, пригибаясь, перелезая через трубы, Фаина стала пробираться в самый дальний конец, где заметила тусклый свет.

Добравшись до технического окна, растерялась — окно показалось слишком маленьким. Но она, невзирая на это, бросила вперед свою сумку и полезла в него, однако с первого раза застряла. Вернулась и затряслась от бессилия, ей сейчас казалось, что ее стройная худенькая фигурка очень толста для этого отверстия.

И все-таки она вновь собрала себя в комок, вытянула вперед руки и еще раз нырнула в окно. Развернулась боком, с угла на угол, и почувствовала, что стала пролезать. Ноги упирались в трубы и толкали ее тело. А когда уже наполовину выбралась наружу и ногами не во что было больше упираться, она, раздирая в кровь пальцы, стала вытаскивать свое тело руками.

Выбравшись из подвала, не обращая внимания на ободранные руки и порванную одежду, подобрала сумку и выглянула из приямка. Увидала в стороне заваруху возле машин. Выбрала момент, выскользнула наружу. Приседая и пригибаясь, юркнула в кусты напротив подъезда и, прикрываясь ими, поползла на четвереньках к соседнему дому. А там пустилась бежать что есть духу.

Бежала так быстро, как никогда не бегала и как вообще никогда не умела бегать. У нее словно появился моторчик, который нес по воздуху, а ей только оставалось правильно управлять телом. Остановилась, когда выбилась из сил, отдышалась, привела себя в порядок, насколько смогла.

Вспомнила о Борзом со злостью. Идиот. Ведь она предостерегала. Сокрушительный облом. Как с Латениным, так и с Корозовым. А ведь Борзой обещал ей возместить потерю денег Артура деньгами Глеба. Тупица. Все провалил, все испортил, всех подставил. Ее в том числе. Сжала губы и тронулась дальше.

Солнце палило так, что хоть раздевайся догола. Но и голому по такой жаре долго не протопать. Спасти может только тень и вода. Хорошо бы теперь на пляж или в бассейн. Даже холодок тени и то порадовал бы. Между тем искать тень не приходилось, надо было искать убежище. По старым адресам никуда нельзя. Менты прижмут Борзого, и он сдаст ее за милую душу. Кто она ему, мать родная, что ли? Да он такой, что и мать родную заложит, лишь бы самому выпутаться. Ну если даже не он, то другие выдадут, расстараются. Она никому сейчас не могла верить. И вообще, верить можно только себе. Шла быстро, зажимая под мышкой сумку, нагнув голову книзу, чтобы солнце не слепило глаза, и на одной из улиц неожиданно для себя столкнулась с кем-то встречным, не сумела разминуться на широком тротуаре.