Яна Егорова - Эрнестина Вольф. Дело о клубничном пироге

Разумеется. Это же так очевидно! Что за глупая версия? Кто бы посмел ее отравить? Эх, какая жалость, что в кофейне столь прекрасная выпечка оказалась совершенно несъедобной. Хотя на вкус она была вполне ничего, а вот качество оставляло желать лучшего. Глупейшее и весьма несвоевременное совпадение. Какая жалость, что потерян еще один день! Отдавая компаньонке пустую кружку, мадам Вольф без надежды на положительный ответ, поинтересовалась:

— Это все? В остальном никаких новостей?

— Какие еще новости, мадам? Чего вы хотите от меня? Чтобы за время, пока вы спали, перебили весь дом? Никаких новостей!

Женщина вырвала посудину из руки хозяйки, забрала блюдечко со столика и уже сделав несколько шагов к выходу, все-таки обернулась и безразличным голосом сообщила.

— Вас приходила проведать женщина с первого этажа. Запамятовала, как ее зовут. Все спрашивала, что с вами случилось. Но вскоре она тоже убежала. Как спасатели и следователь. С ее супругом что-то там произошло, его как раз увезли на скорой…

Выспавшись накануне, мадам Эрнестина поднялась ни свет ни заря. Полностью приведя себя в надлежащий вид, приняв душ, нанеся на лицо косметику, уложив седые волосы и даже выбрав наряд на день еще до рассвета, француженка не вытерпела томительного ожидания, когда же весь дом и мир вместе с ним проснется, схватила маленькую Кикки и покинула квартиру номер четыре. Подружки вышли на улицу, тихонько прикрыв тяжелую красную дверь за собой.

Неугомонная дама поежилась. Этим утром старый европейский город утонул в вязком тумане. Он начинался на уровне первых этажей пряничных домиков, а ближе к третьим уже полностью скрывал строения и жизнь вместе с ними в жирной серой пелене. Туман не только стирал из видимости все вокруг, но и приглушал все звуки — в городе стояла умиротворяющая тишина, где-то над головами леди и ее собачки лишь лениво кричали чайки.

Вольф только было понадеялась на то, что удастся спокойно прогуляться, подумать о расследовании, прикинуть одну, другую версию, как вдруг непроглядная серость выплюнула в их сторону мужскую фигуру. Рядом с этой фигурой шла небольшая, но длинная тень, которая падала от собаки самой меланхоличной породы в мире. Мужчина и его пес быстро приблизились к француженке.

— Не спится? — спросил он.

Сегодня вчерашний знакомый выглядел еще более элегантно. Костюм шоколадного оттенка и голубая рубашка под ним. Его ноги, ступавшие по отшлифованным временем камням, были обуты в дорогие кожаные ботинки. А эти его седые волосы, уложенные волосок к волоску, буквально приковывали восторженный взгляд новой знакомой.

— Не только мне, как я посмотрю, — улыбнулась мадам, поправив несуществующую складку на своем вязанном платье в пол. Из-за утренней прохлады, на плечи она накинула шерстяной кардиган. Что платье, что накидка были бледно-розового цвета. На шее женщины был повязан синий с белым шелковый платок. Француженка приобрела его на неделе моды, за четыреста тридцать евро, кажется. — Доброе утро.

— Доброе, — отреагировал подошедший. — Теперь-то мы уже можем познакомиться?

— Вы специально для этого бродите здесь в столь ранний час? — улыбнулась мадам, ответив вопросом на вопрос.

Незнакомец… Пока еще незнакомец почесал нос кончиком аккуратно подстриженного ногтя, мужчина что-то хотел съязвить, однако в последний момент передумал. Он подарил мадам белозубую, довольно приятную улыбку.

— Если вам нравится так думать — то, да. Можете представить себе, как я не спал всю ночь, выслеживал вас по улицам города, с одной только целью — познакомиться.

— Что вы говорите! — хихикнула Эрнестина Вольф в кулачок.

Мужчина мгновенно стер приятную улыбку с лица.

— Нет. Вы перепутали эту страну с какой-то другой. Мы здесь холодные и нелюдимые, неприветливые. Считайте это правдой. Мне просто надоело с вами сталкиваться на каждом шагу и как взрослый человек, я решил представиться. И пока вы не возразили — Хольм. Хьюго Хольм. А это мой пес — Бельгиец. Но с ним вы уже знакомы.

Мужчина сделал паузу, холодно разглядывая мадам в розовом платье и с синим платочком на шее. Ее рыжая собачка в этот момент, как и хозяйка, потупила глазки и с кажущимся интересом изучала булыжники под своими ногами.

— Что ж… Раз у меня нет другого выхода. Хорошо, давайте познакомимся. Эрнестина Вольф, очень приятно, господин Хольм.

Она протянула ему свою изящную ладошку для рукопожатия. Хольм принял предложение, и нежно сдавил руку мадам в своих сильных пальцах.

— Немка?

— А-ха-ха! — кокетливо рассмеялась Вольф. — Нет. По рождению местная, в душе француженка.

— Но ваша фамилия. Вольф?

— Вольф, — кивнула пожилая леди, соглашаясь с ним. Она сдвинулась с места и жестом пригласила мужчину и его пса сопровождать ее и ее собачку на прогулке. Четверка неспешно двинулась по узкой улочке, окутанной туманом. — Фамилия Вольф произошла от мужского идишского имени Вольф. «Вольф» в переводе с немецкого и идиш означает «волк», если вам это интересно.

— Хм… не знал.

— А эту юную леди зовут Кикки.

— Я уже слышал, вы упоминали. Итак, мы все же с вами познакомились. Должен заметить, что мне тоже приятно, — чопорно сообщил Хольм, шагая рядом и будучи похожий на оживший фонарный столб — его осанка и походка были настолько прямыми и непоколебимыми, что создавалось впечатление, будто бы его фигура сделана из железа.

Мадам Вольф в сопровождении господина Хольма, шагая по середине улочки старинного городка, все больше и больше погружались в вязкий туман. Рыжий шпиц следовал рядом с хозяйкой, время от времени перепрыгивая через более крупные камни. Бассет-хаунд плыл по этой же улице, как большой корабль. Он лишь изредка сворачивал с намеченного пути только для того, чтобы обнюхать кусты, столбы и прочие подозрительные объекты, на которых для него могла найтись полезная информация о других, таких же ушастых и хвостатых жителях городка.

— Так вы приезжая?

— Надеюсь, что да.

— Надеетесь? Вам не нравится наш город? Вы, если я не ослышался, упоминали, что родились здесь…

— О! Господин Хольм! Когда я родилась — это было очень давно. Основную же часть своей далеко нескучной жизни я прожила не здесь, поэтому уже давно считаю Францию своей первой родиной. Там у меня друзья, родственники покойного мужа, там мои любимые кафе, театры и променады. Там мои воспоминания и моя душа, любимая консьержка, любезный почтальон, с которым мы частенько перекидываемся парой ласковых, из-за того, что он мнет письма, адресованные мне.

— Вы так рассказываете, госпожа Вольф, будто бы кроме Франции на всем белом свете нет достойных стран. В таком случае, напрашивается вопрос — что вы здесь делаете? Приехали по поводу наследства?