Яна Егорова - Эрнестина Вольф. Дело о клубничном пироге

— Вы говорите загадками, госпожа Вольф.

— Я пытаюсь размышлять, дорогой Хьюго. Сейчас вы сами все поймете. Итак, дано! Дом, в котором есть десять квартир. В первой, пятой и восьмой проживают три престарелые подруги. Они живут в этом доме уже очень давно, все обо всех знают и любят пить чай своей маленькой и теплой компанией несколько раз в неделю. По традиции, одна из подруг готовит пирог, с которым, собственно, они и пьют этот чай.

— Вы проживаете в этом доме?

— Я остановилась на несколько дней в этом доме. У друзей.

— И, конечно же, в этот момент там начало происходить необъяснимое.

— Я понимаю ваш сарказм, полковник. Но в течение двух дней две из трех подруг умерли и из туманных расспросов полицейских, я сделала вывод, что женщин отравили крысиным ядом.

— Что? — подполковник расхохотался. — Крысиным ядом? Госпожа Вольф, вы хоть представляете, сколько нужно съесть крысиного яда, чтобы умереть?

— Прекрасно представляю, полковник. А еще я представляю, что если соседки не лопали его ложками, то остается лишь второй вариант — их планомерно травили. А? Ага? Вижу по вашему лицу, что вы не можете возразить, хоть и хотели бы!

— Вы точно уверены в том, что это был крысиный яд? — нахмурил брови Хольм.

Мадам Эрнестина пожала худенькими плечами и, отстав от его руки, плотнее закуталась в кардиган.

— Так они сказали.

— Не может такого быть, чтобы полицейские запросто рассказывали штатским детали дела. Бельгиец, эй, за мной!

Хольму пришлось окликнуть пса, отставшего от них по причине особого интереса к фонарному столбу на перекрестке.

— Они и не рассказывали, они просто задавали вопросы и каждый, кто хотел, увидел в них ответы для себя.

— Вы, например.

— Например, я!

— Допустим. Допустим, что две подруги умерли, что же случилось с третьей?

— Вы не дали мне договорить, полковник, — мягко укорила француженка сопровождающего.

— Ах, простите. Продолжайте, пожалуйста, — совершил кивок головой Хольм.

— Самое главное — две подруги отравились ядом после очередных посиделок. Под подозрением третья и ее клубничный пирог, который она с такой любовью испекла для них.

— Третью арестовали?

— Разумеется, разве у полиции случается по-другому?

Хольм фыркнул, ему явно не был приятен этот булыжник, только что брошенный женской ручкой в огород правоохранительных органов.

— Что же вам не нравится?

— Очевидность, мой дорогой Хьюго! Очевидность! По-вашему, и по мнению достопочтенной полиции, третья подруга привязала к стулу остальных и запихивала в них яд? Одна из погибших умерла далеко не сразу, она отправилась домой. Так почему же, дама не сообщила об издевательствах над собой?

— А вы много думали над этим, Эрнестина. Что же. Выкладывайте остальные детали дела!

— Вижу, вы втянулись? — француженка весело подмигнула понравившемуся ей статному полковнику. — Хорошо. Я на время отмела оставшуюся в живых третью участницу вечера и приступила к разбору остальных жителей дома. На первом этаже, в остальных двух квартирах живут супруги…

Пожилая пара, увлеченно разговаривая, вошла в городской парк. Впереди них бежал рыжий шпиц, позади плелся меланхоличный бассет-хаунд, а над головами кричали голодные чайки. Туман, захвативший старый европейский город постепенно рассеивался, уступая место теплому дневному солнышку.

— Сразу видно, что вы любитель, — несколько надменно заметил полковник. — Зачем же перебирать всех жителей дома? На одном лишь основании кошачьих войн?

— Осторожнее, Хьюго, — мадам предостерегла Хольма, который только что чуть не угораздил дорогим ботинком прямо в грязную лужу.

— Благодарю.

Мужчина смущенно поправил ворот рубашки.

— Так вот, вы меня перебили. Основы криминалистики — ищите того, кто имел возможность и мотив. Если мы возьмем первое — то мгновенно отметаем большее количество участников. Кто имел возможность? В вечере, во время которого произошло отравление участвовали трое — двое из них умерли. Логично, госпожа Вольф?

— Логично, господин Хольм, — француженка воспользовалась увлеченной отрешенностью полковника и пристроилась к нему поближе, ухватив того под локоть. — Еще раз напоминаю вам, что в деле с самого начала был известен яд. Возвращаясь к необходимой дозе — я все больше склоняюсь к тому, что женщин отравили не за один вечер, а подсыпали яд в течение некоторого времени. А если меняется способ убийства, то и список участников преступления тоже расширяется.

— Слишком мало фактов, госпожа Вольф. Слишком мало информации. На догадках трудно строить реальные выводы. Вы сказали, что у арестованной конфисковали все продукты. Полиция нашла что-нибудь?

Мадам покачала головой:

— Мне очень жаль, полковник. Я, к величайшему своему сожалению, не имею возможности и связей…

Они возвращались по улице Кауплемине, француженка и вправду задумалась о том, что как бы было хорошо иметь знакомого в полиции, кто бы смог хотя бы намекнуть на результаты анализа, сделанные в полицейской лаборатории, как вдруг из-за поворота на соседнюю улицу вышел старичок. Сгорбленный, пожилой мужчина шел медленно и стучал тросточкой по каменной мостовой. Он то и дело переносил руку от области сердца к глазам, с которых смахивал скупые мужские слезы. Француженке понадобилось несколько долгих мгновений, прежде чем она вспомнила, где раньше его встречала. Отцепившись от полковника и потянув поводок Кикки за собой, она, ничего не объясняя спутнику, бросилась к старичку.

— Месье… Господин Тоомас! Господин Тоомас!

— А? — старичок поднял голову и в этот момент перед ним оказалась мадам Вольф.

— Господин Тоомас, Кари, вы помните меня? Я ваша соседка, из четвертой квартиры!

— А… Красотка… — пожилой мужчина с тросточкой шмыгнул носом. — У вас не найдется носового платка, соседка? Я запамятовал ваше имя, столько событий в последние дни.

— Эрнестина. Как же, — мадам порылась в сумочке и вскоре нашла на ее дне самый настоящий шелковый платок, который она и протянула несчастному мужу, чью супругу на старости лет арестовали власти города. — Держите, мой дорогой, — француженка участливо погладила его по плечу, — держите. Давайте я вас провожу, вы же домой направляетесь?

— Домой, домой. А, — теперь, высморкавшись и протерев глаза, мужчина заметил рыжую собачонку у ног заботливой женщины, — и ты, бестия, тут как тут. Все лаешь и лаешь по утрам. Никакого спасу от тебя нет!

Вольф заметила у Тоомаса в руках пакет, она проворно забрала его у старика и протянула стоявшему позади Хольму.

— Полковник, будьте любезны нам помочь!

Бывший полицейский в отставке недовольно кашлянул в кулак, но пакет взял и даже коротко свистнул своему псу, чтобы то следовал за ними.