Сергей Жоголь - Имитатор

Высокая и подтянутая жена полковника — женщина лет сорока с небольшим — всё ещё не утратила былой красоты. Ровный овал лица, чуть пухлые губы, огромные глаза с ледяным блеском. Хильберт часто называл жену «моя грозная валькирия», и женщине это нравилось. Зельда была одета в тёмно-зелёное ситцевое платье. Даже к завтраку она не поленилась надеть на себя перстень с рубином и увесистые бусы из чёрного жемчуга. Волосы Зельды были тщательно расчёсаны и спадали мягкими пшеничными волнами на расправленные плечи.

— Наглец! Каков наглец! Как он вообще посмел звонить в такую рань? — возмущался полковник, со скрытым восхищением поглядывая на супругу. Немногие его коллеги из Абвера могли бы похвастаться такими жёнами. На всех приёмах, которые время от времени устраивал для своих подчинённых старина Эрвин — начальник второго отдела, — Зельда всегда привлекала внимание мужчин и вызывала молчаливую зависть женщин.

Тем не менее, несмотря ни на что, на душе у полковника было неспокойно. Пусть Зельда думает, что он неприкасаем, но сам Хильберт знал, что если им заинтересовалось гестапо, то это грозит как минимум серьёзными проблемами по службе. И это сейчас, когда столько поставлено на кон.

— Я слышала, что, в отличие от большинства его соратников, этот Кунц из приличной семьи, — сказала 3ельда.

— Фюрер не считается с происхождением своих подчинённых. Ты же знаешь.

— Фюрер — да, но не такие как я или ты. Раз уж сегодня не слишком смотрят на твоё происхождение, то представителям благородных семей стоит держаться друг друга. Если этот Кунц из благородных…

— Кунц — мерзавец и выскочка, который невзирая ни на что лезет вверх, и ему неважно, на чью спину наступить, чтобы забраться повыше. Может, он и благородных кровей, но это никак не помешает ему настрочить на меня донос, или что-нибудь и того хуже.

— В таком случае поезжай скорее и выясни, что к чему. Поезжай и будь сдержан.

— Ты предлагаешь мне заискивать перед этим ничтожеством?

Зельда покачала головой, подошла к мужу и положила руку ему на плечо.

— Сейчас не время, дорогой, демонстрировать свою гордыню. Поешь, а потом поезжай к этому гестаповцу и выясни, что ему надо. Я не призываю тебя унижаться, но ты должен думать и о нас — обо мне и о мальчиках.

Двое сыновей Зейлера сейчас находились в расположении отдельной резервной пехотной бригады, которая дислоцировалась в Польше. Зельда каждый день слушала вечерние сводки новостей, боясь, что её сыновей могут отправить на передовую.

— Я сделаю всё, чтобы ты опасалась как можно меньше за себя и за наших детей.

— Я в этом не сомневаюсь, мой дорогой, нисколько не сомневаюсь.

Полковник взял руку жены и прикоснулся к ней губами. Он был благодарен судьбе за то, что она послала ему эту женщину, которая радовала его суровую душу не только красотой, но и разумными советами. Хотя порой, когда Зельда была не в настроении, Хильберт предпочитал не связываться с женой. В такие минуты он просто уходил, и тогда свой гнев супруга полковника срывала на ком-нибудь из слуг.

Вошёл Клос Губер, низко поклонился и собирался унести поднос с нетронутым завтраком, но Хильберт остановил слугу:

— Оставь! Я съел твой омлет, съем и эти сосиски, чёрт бы их побрал!

— Но всё ведь уже остыло, герр полковник! А если хотите, я принесу всё свежее.

— Не стоит, я съем всё это, и никакой выскочка из гестапо не помешает мне это сделать… не испортит мне аппетит! — Хильберт загасил сигарету, отрезал от сосиски кусочек, макнул в горчицу и сунул в рот. Жевал он долго, потом проглотил с трудом и громко выругался. Управляющий вздрогнул — он не привык к такому. Когда у полковника было хорошее настроение, он часто просил Клоса отложить дела, и они запросто играли в шахматы, но сегодня полковнику, похоже, было не до игр.

— Клос, так пришла машина или нет?

— Машина уже ждёт, герр полковник. Я просто не хотел вас тревожить, пока вы не окончите завтракать.

— Мне помнится, мой муж приказал вам доложить о прибытии машины немедленно, — вмешалась в разговор Зельда. — Когда же вы научитесь в точности понимать и выполнять приказы? И отчего у вас такая кислая физиономия, точно у вас преставилась любимая тётушка? Или, может, у вас болит зуб?

— У меня нет тётушек, моя фрау. И зубы мои, к счастью, в полном порядке. Просто… Я хотел доложить об этом позже… У меня нет объяснений, но я опасаюсь…

— Что ты мямлишь? — рявкнул полковник. — Тебе задали вопрос — так потрудись отвечать! Что тебя так встревожило с самого утра?

— Эмма, полковник, — она пропала.

— Наша горничная? Что значит «пропала»? — воскликнула Зельда.

— Позавчера она попросила дать ей выходной. Должна была явиться вчера вечером, но так и не пришла. Сегодня утром она тоже не явилась — боюсь, что с девушкой что-то случилось.

— Эта девица мне сразу не понравилась, — фыркнула Зельда. — Она чересчур своенравна для порядочной девушки. Я предупреждала тебя, Хильберт, что не стоило её брать.

— Она проработала у нас больше года и до сих пор не имела нареканий. — Полковник поднялся, подошёл к вешалке и стал надевать китель. — Если не ошибаюсь, у этой девицы есть жених, — возможно, он и является причиной этого опоздания.

— Эта девица не из тех, которым наличие жениха не позволяет вертеть хвостом. Зачем, по-твоему, она всё время красит волосы? Она ведь не натуральная блондинка — надеюсь, ты хоть это понимаешь?

— Какое мне дело до цвета её волос? — Хильберт уже ругал про себя Клоса за то, что он не сообщил ему о пропаже без свидетелей.

— Когда ты брал на работу эту провинциалку, она и впрямь казалась серенькой мышкой, но ты видел, как она в последнее время преобразилась?

— Говорю же: у девушки появился жених — вот он и одаривает свою будущую супругу.

Зельда фыркнула, но больше ничего не сказала. Хильберт вздохнул с облегчением и поднялся. Он подошёл к лежавшей на коврике собаке — та оживилась, приподнялась, но полковник лишь потрепал пса по холке и подошёл к зеркалу. Он застегнулся на все пуговицы, взял в руку плащ и фуражку и, учтиво кивнув супруге, поспешно покинул комнату.

Зельда. Зельда… Даже самые умные женщины бывают иногда так подвержены глупой ревности! Хотя… Конечно же, он видел, как эта хорошенькая горничная красуется перед ним, но Хильберт фон Зейлер не из таких. Он любит лишь жену… ну и фюрера, конечно. Хильберт усмехнулся.

Утро выдалось скверное — ветер дул так, что полковник пожалел, что не надел плащ и фуражку в доме. Водитель немного замешкался и подал машину с задержкой, за что был тут же отчитан по самой строгой форме. Всю дорогу полковник думал о неприятном звонке и предстоящей беседе с Кунцем. Думал он и о пропавшей горничной. Ощущение, что эти два события как-то связаны, не покидало полковника.