Сергей Жоголь - Имитатор

Кравец положил Фридману руку на плечо.

— Понял я тебя, Ися. Попробую твоего Лёвчика из неволи вызволить. Заодно и узнаю, кто это из наших и кому такие подарочки покупает. Может, он и не для жены бусики искал, а для любовницы. Всё, милый, ступай, чем смогу — помогу, а ты мне немца моего ищи… Не найдёшь — так я тебя вместе с Лёвчиком и половиной твоей родни в такие казематы упеку! Вот… — Кравец достал из нагрудного кармана пиджака фото Краузе. — Смотри, Ися, на него и помни: не сыщешь мне немца — не будет твоему Лёвчику свободы.

Кравец ухватил пожилого ювелира за шею и с силой толкнул рукой дверь. Маргарита Семёновна, которая всё это время подслушивала за дверью, едва не получила по носу.

— Да чтоб вам этой же дверью, да обратно! — гневно прокричала женщина. — Вы ж едва меня головы не лишили!

Кравец сделал удивлённое лицо.

— Вы что же, подслушивали, Маргарита Семёновна?

— Да полно! Просто мимо проходила и платок обронила. Пыталась поднять, а тут вы со своей дверью! Едва мозги не вылетели, как пробка из шампанского! — Женщина нахохлилась и поправила халатик на груди. — А вы что же, Степан Маркович, теперь у нас немцев ловите? А я-то думала, вы у нас так, больше шпаной промышляете. Вы ж у нас милльционэр.

— Времена нынче такие, Маргарита Семёновна. Мы — милиция — сейчас, помимо воров, ещё и шпионов ловим. — Степан Маркович грозно посмотрел на Фридмана, тот съёжился. — Война идёт, так что не всё нынче кесарю, что не божье.

— А позвольте полюбопытствовать, Степан Маркович, что это за фоточка у вас в руках? Уж не немецкого ли шпиёна? Может, чем смогу вам помочь в ваших поисках — опять же знать буду, кого остерегаться, ежели что.

Кравец ухмыльнулся и протянул фото женщине.

— Хорошо, полюбопытствуйте. Только навряд ли вы видели этого субъекта. Вы же у нас всё больше дома бываете — где ж вам с ним столкнуться? Разве только в ваших мечтах — ведь он такой красавец.

Маргарита Семёновна не меньше минуты разглядывала фото Краузе, потом нехотя вернула его Кравцу, фыркнула и прошла на кухню. Она манерно достала с полки, где хранились крупы и соль, пачку папирос и вальяжно закурила у приоткрытого окошка.

— Вы правы, Стёпочка: мужчина действительно красавец. Я как его увидела — так сразу же и обмерла! Красавец, истинный красавец!

Кравец с Фридманом переглянулись. Ювелир поинтересовался:

— Не понял я вас что-то. Вы имеете сказать, что посчитали его красавцем, когда увидели этого человека на этом самом фото?

Женщина бросила на него взгляд, полный презрения, и фыркнула:

— Если я, любезнейший, и распахнула перед вами дверь своего места проживания, это не даёт вам права делать оттого глупых предположений! Вы же прекрасно поняли, что я видела этого мужчину вживую. Смотрела на него так, как сейчас смотрю на вас. Правда, глядя на него, я получала гораздо больше удовольствия.

Женщина глубоко затянулась, выпустила в форточку дым и мечтательно устремила взор вдаль. Кравец прошёл на кухню, подвинул табурет, опустился на его край и спросил:

— Достопочтеннейшая Риточка Семёновна, не поделитесь ли сведениями, где же это вы видели этого человечка?

Женщина пожала плечами:

— На привозе видела. Я даже разговаривала с ним, так же, как сейчас разговариваю с вами, любезный Стёпочка. Это было, когда я покупала у Полечки хну — ту самую, о которой мы намедни вели диалог.

— А позвольте спросить: вы ничего не путаете, это был именно он — мужчина с этого фото? Может, это был кто-то другой… не этот, а когда вы увидели фото…

— Ах, перестаньте же, Степан Маркович! Не стоит делать из меня дуру — это же не просто неприлично, это и небезопасно! Вчера — это совершенно точно — я ходила на местный базар. Когда я подошла к Полечке, та убедила меня купить эту дорогущую хну. Вы только подумайте: эта дрянь — как вы поняли, я говорю о Полечке — заявила мне, что у меня в волосах появилась лёгкая седина! Она и моложе-то меня лишь на несколько лет, а разговаривает со мной, как будто она невинная девица, а я старая дева. Вы себе представляете такое, Степан Маркович?

— Нет-нет, и в мыслях такого не имею! — деланно возмутился Кравец. — Так что наш немец, вы его-то где умудрились увидеть?

— Когда я отдавала деньги, он к нам и подошёл. Ни в жисть бы не подумала, что это немец. Он разговаривал по-русски, как мы с вами сейчас разговариваем. Он спросил, хороша ли эта хна и есть ли ещё что такое, чем можно было бы перекрасить волосы.

Кравец и Фридман снова переглянулись.

— Значит, он собирался перекрасить волосы, — предположил Кравец.

— Тогда я подумала, что он покупает краску для своей женщины — жены или, скажем, любовницы. А сейчас, когда вы сказали, что он шпиён, мне решительно всё становится ясно.

— А что он говорил ещё?

Маргарита Семёновна снова фыркнула:

— А ничего не говорил, потому что эта дрянь, Полечка, не дала ему сказать ни слова. Она стала так расхваливать свой товар, большая часть которого откровенное… ой… чуть было не сказала непотребное слово!

— Всё ясно. Полечка стала хвалить товар, а наш немец только слушал, а потом… Он что-нибудь купил?

— Говорю ж вам: он не сказал больше ни слова и ничего не купил. Только улыбнулся, приподнял шляпу и пропал в этой убогой толпе, как парусник в тумане. Ах… какой мужчина!

— А во что он был одет? Он был с усами или без? Может быть, прятал лицо, или что ещё? Может, он был в форме?..

Женщина снова выпучила глаза.

— В форме… этот красивый немец? Вы что же, считаете, что на нашем базаре ходят люди в немецкой форме? Вы же сами говорите, что он немец.

Кравец хлопнул себя по колену.

— Я говорю про форму офицера Красной Армии. Может, на нём была форма сотрудника НКВД? Гимнастёрка защитного цвета, синие галифе и васильковая фуражка с красным околышем…

— Уж не думаете ли вы, Степан Маркович, что я морочу вам голову? Для этого таки у вас имеется законная супруга. Я прекрасно знаю, как выглядит энкавэдэшная форма. Этот мужчина с фотокарточки был на рынке в плаще и в шляпе — довольно, кстати, приличных. И без всяких там ваших усов! Вот ещё чего придумали — усы! Когда он ушёл, я спросила у Полечки, не знает ли она этого мужчину. Она сказала, что не знает. Соврала, небось, эдакая дрянь! — Женщина загасила папиросу об алюминиевую пепельницу и вздохнула. — Заболталась я сегодня с вами, а ведь у меня такая куча дел! До свидания, Стёпочка. Кстати, вы тоже, кажется, спешили.

Напевая себе под нос какой-то романс, Маргарита Семёновна покинула кухню и удалилась в свою комнату, оставив обоих мужчин в полнейшем недоумении.

Пока он трясся в трамвае, из головы не выходили слова словоохотливой соседки.