Сергей Жоголь - Имитатор

Железная дверь, потрескавшаяся плитка на стенах и ржавые разводы под потолком не вызывали у Птицына особо неприятных ощущений. Их вызывали шесть металлических каталок на колёсиках, которые стояли вдоль стены. На четырёх из них лежали накрытые окровавленными простынями трупы.

Юрий Владимирович Дымов — главный судмедэксперт Управления, которого за глаза все называли Юрик Жмурик, — был довольно молод, плечист и абсолютно лыс. Сегодня он, как обычно, облачён в застиранный халат, резиновые перчатки и прорезиненный фартук, на котором просматривались бурые пятна.

Запах формалина бил в нос так, что приступы тошноты вызывали лёгкие спазмы в груди, Птицын сразу же встал поближе к окну, но облегчения это не принесло. В морге ему приходилось бывать довольно часто, но он по-прежнему всякий раз ощущал здесь себя неуютно: лоб покрывался влагой, коленки слегка подрагивали. Многие к такому привыкают, но он почему-то так и не смог. Даже Антон Трефилов в морге никогда не тушевался, а Птицын робел, хотя и всячески пытался это скрыть — плохой пример для подчинённых.

— Вот он, красавец. Отбегался, — усмехнулся Дымов, откидывая простыню с трупа, который лежал чуть левее остальных. Взору Птицына открылось посиневшее тело с неестественно выдвинутым вперёд подбородком и уже почерневшими входными отверстиями от пуль.

«Правое подреберье, грудь, шея и плечо, — отметил Птицын про себя. — А он не побежал — встретил, как говорится, опасность грудью. Хотя это и не удивительно».

— Это наган, — продолжал Дымов, указывая на плечо, — а это — автоматной очередью прошило.

Дымов откинул простыни с остальных, однако Птицын посмотрел на другие тела лишь мельком и снова уставился на крупное тело Павла Кастерина.

— Столько за ним гонялся, а радости особой нет. Сам его, суку, пристрелить хотел, а вон оно как вышло, — усмехнулся Птицын.

— Подумаешь: не сам убил, — философски заметил Дымов, — всё равно радоваться должен. Он ведь, помнится, твоего парнишку пристрелил.

Птицын вздохнул. Перед глазами тут же всплыли печальные глаза Ларисы и деревянный пистолет Ванечки. При первом удобном случае нужно будет заскочить к Янчиным — отчитаться.

— Расскажешь, как всё было, а то я как только услышал, так сразу к вам, — сказал Птицын. — Не терпелось поскорее этого субчика увидеть.

Дымов отошёл от кушеток, уселся за стоящий перед окошком стол, на котором были свалены инструменты, подвинул к себе пустую консервную банку, служившую ему пепельницей, и закурил. Запах дыма, к которому Птицын так привык, на этот раз только усилил тошноту.

— Тебе бы лучше, конечно, у Корнилова это узнать, — как бы между прочим заметил Дымов. — Он ведь у нас там был, а я что? Пульки вынул, в теле поковырялся да отчёт состряпал.

— Не хочу я Корнилова дёргать, лучше ты расскажи.

— Злишься на него, а чего? Одно ведь дело делаем. -

Видя, что Птицын начинает заводиться, Дымов замахал руками. — Ладно-ладно, короче… Женщина в дежурку позвонила ночью — сказала, что напротив её дома магазин грабят. Видела она, как грузовичок к заднему входу подкатил и из него народец вывалил. Эти ухари чем-то замки вскрыли — и внутрь. Бабёнка сознательная попалась — сразу к телефону. И тут на тебе — Корнилов наш собственной персоной в дежурке сидел! По своим каким-то делам зашёл. Так вот… Он как услышал про магазин — у дежурного трубку вырывал и сразу за дело. Не будь его у аппарата — пока бы дежурный всё записал, то да сё. А Корнилов сразу приказал дежурный взвод на место направлять, и срочно, а сам с двумя нашими в машину — и туда. Подъехали они к магазину, баба та, что звонила, их у магазина встретила (вот же безбашенная — не побоялась). Показала, что да как.

В общем, я не знаю, как там они управились, но вроде как машину у главного входа поставили — та фарами светила, — а сами с запасного входа да у окон расположились. Корнилов в рупор кричит: ну там, дом окружён и всё такое. Вся округа на ушах. Кругом дома — свет позажигали. Бандюганы переполошились, паника у них случилась. Один из задержанных потом рассказал, что Паша даже в одного из своих пальнул, а ещё один бандит родным убитому оказался. Вон тот. —

Дымов указал на один из трупов. — Бах… и в Кастета стрельнул. Видишь, дырочка от пистолетной пули…

— Вижу-вижу, без подробностей рассказывай. — Птицыну не терпелось узнать финал.

— Одним словом, пошла у них пальба меж собой, потом все к выходам рванули, а там свет, крики да стрельба. В общем, пока суд да дело, взвод автоматчиков прибыл — и тут такое началось!

— Я слышал, что двое всё-таки ушли? — уточнил Птицын.

— Вроде да, говорю же: у Корнилова бы тебе спросить.

— Спрошу… потом. Ты сейчас, что знаешь, говори.

— Получается, что двое ушли, один в камере, а эти четверо туточки, — провёл подсчёт Дымов. — Короче, Корнилов с двумя операми против семерых бодался. Молодцы они, конечно! Промедлили бы хоть чуть- чуть — ушли бы гады, атак…

— Главное, что Кастета грохнули, — подвёл итог Птицын. — Ну-ну. Ладно, ясно тут всё. Пойду я.

Птицын покинул морг и вышел во дворик. В нос ударил долгожданный запах свежести, щёки ласкал падающий снежок. Короче, одна гора с плеч свалилась. Не так он себе это представлял, но всё равно хорошо, что Кастет отбегался.

Птицын дошёл до управления и сразу направился к кабинету Еленина. Когда он вошёл, начальник Управления зависал над какими-то бумагами, которые ему одну за другой подавал Миша Стёпин. Оба встретили Птицына улыбками.

— Слыхал новость? — радостно воскликнул Еленин.

— Про Кастета? Слыхал. Вот только что из дымов- ских подвалов выбрался. — Птицын грузно опустился на стул, налил себе воды.

— Что, Владимир Иванович, старого знакомого навещать ходили? — довольным тоном поинтересовался Стёпин.

— Чего? — Птицын сдвинул брови.

— Ну, вы же говорите, что от Дымова идёте, — значит, на Кастета ходили смотреть. Авы ж с ним за всё время, пока его ловили, уж чуть ли не породнились.

Птицын сжал кулаки и поставил стакан на стол, едва не расплескав воду.

— Григории, заткни свою шавку, не то я сам ему язык вырву!

Стёпин, хмыкнув, отвернулся и сунул Еленину очередную бумагу.

— Когда ж вы прекратите эти свои склоки? Как бабы, ей-богу, — сказал Еленин устало. — Мишка, ну зачем ты его достаёшь?

— А что я? — с деланным удивлением отвечал Стёпин.

— Владимир Иванович наш вон сколько Кастета выслеживал, а Корнилов за пару дней справился. Кстати, вот рапорт на награждение. Корнилову за обезвреживание особо опасной банды — грамота, подчинённым его — благодарности. Может, лучше премии им выписать? Как вы считаете, товарищ майор?