Елена Басманова - Бомбейские чудовища

— Что? — крепкий, мускулистый репортер, раздувая ноздри, поднялся с подоконника. — Да я тебя….

Братыкин выдернул руку из кармана и бросил в лицо Мурину что-то темное.

Оторопев, Мурин воззрился на упавший предмет.

— Поднимите, сейчас же поднимите, негодяй вы этакий! — топнул ногой Братыкин. — Я вызываю вас на дуэль. Вы принимаете вызов или нет? Поднимайте перчатку сейчас же, трус несчастный! За оскорбление женщины вы ответите своей жизнью!

Мурыч побагровел, пнул ботинком перчатку и вцепился в лацканы клетчатого пиджака. Фотограф, зажмурившись, принялся выворачиваться, схватил нападавшего за глотку.

— Они убьют друг друга! — панически заверещала машинистка Ася. — Разнимите их!

— Не надо, пусть, — рыжий Лиркин кинулся из закутка к дерущимся. — Давайте, братцы, давайте, двумя дураками меньше будет!

— А ты, провокатор, не подзуживай, — внезапно разъярился красавец Синеоков и оттолкнул Лиркина.

Музыкальный критик наткнулся на венский стул, свалился вместе с ним на пол, мгновение непонимающе хлопал рыжими ресницами, но с растерянностью справился быстро, вскочил, схватил стул за ножку и занес предмет мебели над театральным обозревателем.

Самсон, Фалалей, Треклесов и Платонов бросились разнимать драчунов.

— Что здесь происходит? — Властный голос перекрыл шум и визг.

На пороге стояла Ольга Леонардовна Май. Рядом с ней возвышалась элегантная фигура господина Либида: тройка из английского трико оливкового цвета в модную крапинку удачно оттеняла его каштановую шевелюру и скрадывала недостатки слегка расплывшейся фигуры.

Ольга Леонардовна имела вид суровый, но была необыкновенно хороша. Высокая, тонкая, в синем английском костюме. Темные волосы причесаны на прямой пробор, скручены на затылке в вольный узел. Одной рукой она прижимала к груди пачку бумаг. Подняв к чуть косящим глазам лорнет, висевший на шелковом шнурке, владычица «Флирта» обвела ледяным взором живописную композицию. Затем опустила лорнет и проследовала к стулу с мягким сиденьем, который успел услужливо предложить ей Треклесов.

Госпожа Май перебирала бумаги и казалась совершенно погруженной в свое занятие. Сотрудники бесшумно шмыгнули по углам. Господин Либид поместился в мягкое кресло для почетных гостей и, полуобернувшись назад, игриво махнул ладонью Самсону Шалопаеву, своему протеже, которого чуть больше месяца назад встретил в поезде «Москва — Санкт-Петербург» и направил в редакцию столичного журнала, где юный провинциал из Казани обрел и работу, и пристанище в виде софы в буфетной. Эдмунд Федорович не скрывал симпатии к юноше, быть может и потому, что Шалопаев был единственным из флиртовцев, кто не испытывал к нему ни зависти, ни презрения.

Наконец госпожа Май оторвалась от бумаг и с минуту внимательно изучала своих сотрудников. Затем разомкнула уста:

— Господа журналисты, — сказала она зловеще, — вы, вероятно, догадываетесь, что вы мне смертельно надоели. Вот мы и размышляли с господином Либидом: что мне делать? То ли вовсе закрыть журнал? То ли последовать совету моего доктора и отправиться на курорт, чтобы от вас отдохнуть?

В сотрудницкой повисла гробовая тишина.

— Среди вас нет никого, кто мог бы стать опорой слабой женщине, — продолжила она с горечью. — Исключая, конечно, Эдмунда Федоровича. Зато проблемы вы подбрасываете мне неукоснительно. Ни одной недели без скандала. Ни одной недели не проходит без того, чтобы я не изворачивалась перед полицией, чтобы кто-нибудь из вас не натворил глупостей. На собрания вовремя не являетесь. Материалы в номер сдаете поздно, манкирует своими обязанностями. И творческих идей у вас нет никаких. Все я должна придумывать.

Сотрудники «Флирта» понурились.

— А между тем у меня и своих проблем хватает, — заявила после паузы госпожа Май, — причем об их сложности вы даже не подозреваете. И возиться мне с вами некогда. Воспитывать и вразумлять вас недосуг. Вы все поняли? Поэтому с сегодняшнего дня утверждаю новые условия контрактов. Кто не согласен, может сию же минуту быть свободен.

Не шевелясь и стараясь не дышать, флиртовцы безмолвствовали.

— Итак, пункт первый. Во время планирования номера говорю только я. Все остальные молчат. Если есть творческие предложения — в письменном виде на стол Антону Викторовичу. Пункт второй — кто в понедельник пропускает собрание, тот автоматически получает расчет. Вопросы есть?

Вопросов ни у кого не было. Самсон метнул взгляд на Фалалея. Тот возвел очи к потолку и дурашливо шевелил губами, молился, что ли?

— Я вижу, у господина Братыкина есть интуиция, — саркастически улыбнулась госпожа Май, — сегодня он на собрание пришел. Очень хорошо. А вот дона Мигеля я не вижу. Где он?

Сотрудники хранили молчание: Ольга Леонардовна сама только что запретила им говорить…

— С сегодняшнего дня господин Сыромясов в журнале «Флирт» более не служит, — госпожа Май сделала властный жест в сторону Треклесова. — Уведомите его об увольнении. Возомнили себя незаменимыми. Обозреватель мод, эка невидаль. Да я хоть завтра найду на его место дюжину желающих. А пока тему мод буду освещать сама. Остальные все в сборе?

— Полная колода, Олюшка, — лениво отозвался господин Либид.

— Итак, — сухо продолжила госпожа Май, — начнем планирование. Падшие мужчины мне уже порядком надоели. Кроме того, надо избегать однообразия. Читатель должен всегда получать что-нибудь неожиданное. Следующий номер будет светлым и невинным, тема номера «Красота спасет мир». Но без всякой достоевщины, ясно?

Все согласно закивали.

— Программную статью напишет господин Черепанов — посетит конкурс красоты, который намечен на среду, подаст его в нужном ракурсе. Я, конечно, понимаю, что Фалалей Аверьяныч специализируется на фельетонах о супружеских изменах. Одно другому не помеха. Если всплывет материал для фельетона, мы найдем ему применение. Господин Братыкин, разумеется, предоставит нам снимки красавиц-конкурсанток. Вам все ясно, господин Братыкин?

Мрачный фотограф, опустив глаза, кивнул.

— Но это не все, господин Братыкин. За вами фотографии брачных игр животных. Сразу же после совещания возьмите у Антона Викторовича адрес ветеринара Тоцкого, он будет вести у нас эту рубрику. К нему и отправитесь.

Братыкин поднял голову и в изумлении уставился на редакторшу, лягушачий рот его раскрылся, но возразить он не осмелился.

— Вместе с вами, господин Братыкин, к Тоцкому пойдет Иван Федорыч Платонов. Загружать новыми сложными переводами господина Платонова пока не стану, а пошлифовать ветеринарский стиль — это почти курорт.

Платонов нервно сдернул с носа пенсне, стал протирать его платком, но скрыть растерянность за привычным занятием ему не удавалось.