Виктор Дан - Легенда о Макаре

В первый день оккупации 8 октября 1941 года части СС-овцев захватили 28 первых граждан, что встретились им, и в центре города во дворе здания бывшего НКВД замучили их.

Им содрали шкуру с рук, отрезали половые органы, уши, носы и наполовину живых замуровали в стенах подвала. Через 13 дней эти трупы раскопали и показывали населению под видом жертв НКВД. Так погибли граждане Л…, К…, А… и другие.

Первые дни фашистской оккупации ознаменовались массовыми расстрелами ни в чем невиновных советских граждан. 10 октября 1941 года в порту были расстреляны 27 работников судостроительного завода. В Ильичевском районе был расстрелян помощник начальника мартеновского цеха завода имени Ильича, депутат Верховного Совета СССР тов. П…. Его после побоев прикладами расстреляли без допроса вместе с двумя дочерями. На заводе имени Ильича были расстреляны старые, известные всем кадровые работники тт. П…, Л…, А… и много других. 19-летний комсомолец К… был повешен в районе завода имени Ильича. Там же был расстрелян 15-летний мальчик Николай Г….

Гражданин В…, который работал при немцах начальником паспортного стола Ильичевского района, был повешен с надписью на груди: «Я выдавал паспорта партизанам». В районе завода Ильича была расстреляна депутат облисполкома тов. Ш…. Всего же в этом районе в первые дни оккупации было расстреляны и повешены только на глазах населения 71 человек.

Замучив и расстреляв сотни украинских граждан: украинцев и русских, немецко-фашистские разбойники в первые дни оккупации уничтожили буквально все еврейское население города. Это было совершено по заранее разработанному плану немецко-фашистских властей. 9 октября всему еврейскому населению было приказано одеть особые знаки, выбрать из своей среды старост и представить списки по районам.

12 октября им было предложено надеть все ценности, в том числе золотые зубы. 16 октября всех евреев города загнали в здание бывшей воинской казармы и 18 октября утром всех их расстреляли на агробазе за городом. Такая же участь постигла все цыганское население города….

В документе было несколько разделов. Михаила интересовал в основном первый раздел акта. Остальные касались разрушений промышленных объектов и угона молодежи в Германию.

В конце акта ответственность за злодеяния возлагалась на Вульфа и Бердичевского.

В документе Михаила насторожила одна странность. Не были указаны адреса членов комиссии. У военных только чин: подполковник, майор. Ни должности, ни номера части, ни рода войск. Не было списков казненных. Ведь у них могли быть родственники или знакомые. Вдруг он вспомнил Катунь и один документ с этим связанный. Не тот ли здесь случай.

Ветерану было за восемьдесят. Высокий костлявый старик был гладко выбрит. Еще густые седые волосы зачесаны на пробор. Было в нем что-то от английского аристократа, как их изображают в наших фильмах: удлиненное лицо, твидовый костюм, хоть и не новый, но еще весьма приличный, массивная трость с резной ручкой, достоинство и самоуважение в фигуре и движениях.

– Чем могу быть полезен? – спросил Панавин после взаимных приветствий и усаживания.

– Владислав Семенович, Вы когда-то подписали вот этот документ, – Михаил показал Панавину копию акта.

– Да! Тогда я возглавил городскую комсомольскую организацию и принял участие в работе комиссии по расследованию злодеяний фашистов в нашем городе.

– У меня есть несколько вопросов.

– Я отвечу на них в меру своей информированности, но сначала ответьте на мой вопрос. В связи с чем прокуратура занялась данным актом?

– Дело не в данном конкретном акте. Мы ищем свидетелей событий с октября 41-го по апрель 42-го года. Поступило заявления, где один из руководителей завода обвиняется в совершении преступлений во время немецкой оккупации. Кто-нибудь еще проживает в городе из тех, кто подписал акт?

– Насколько мне известно, я остался один. Остальные умерли или их следы затерялись почти сразу.

– В списке присутствуют несколько жен офицеров Красной Армии и два военных. Кто эти военные? Здесь только фамилия и чин: Вольфсон Вальдемар Маркович, подполковник, Дудель Савва Осипович, майор.

– Это были представители НКВД. Вальдемар Маркович возглавлял комиссию. Офицерские жены приехали с мужьями, офицерами НКВД, которые были назначены на постоянную работу в городе. Город только освободили, и нужно было срочно создать городскую власть. Собственно городская власть, партийная и комсомольская в том числе, была сформированы за неделю до освобождения города в Харькове.

– Это понятно! Непонятно зачем нужна была такая спешка с актом. Акт составлен на следующий день после освобождения города. Разве такая поспешность не есть профанация самой идеи регистрации преступлений фашистов. Для жертв приводятся только фамилии без имени и отчества, адреса проживания, списков родственников или свидетелей подтверждающих личности и обстоятельства преступления. Говорится о сотнях и тысячах жертв, а в акте всего одиннадцать фамилий. Нет указаний о месте захоронения. В любой момент тот же Бердичевский скажет, что комсомолец расстрелян за мародерство или ношение оружия, то есть грубо нарушил закон военного времени. У него тоже будут свидетели и так далее.

– Так для этого нужно много времени. И вообще я не понял Вашу позицию. Вы что, оправдываете преступления фашистов?

– Глупости! Я доказываю профессиональную несостоятельность тех, кто руководил работой комиссии. С юридической точки зрения документ не выдерживает никакой критики. Любой нормальный суд, даже на Нюрнбергском процессе, не принял бы этот документ в качестве свидетельства преступлений. Зачем он был составлен?

– Как зачем? Разве преступников не нужно было наказать, если бы их поймали. Будущий Нюрнбергский процесс никто не мог даже вообразить тогда.

– У меня есть подозрения, что акт составлен ради первых нескольких абзацев первого раздела. НКВД снимало с себя ответственность за убийство 28 человек без суда и следствия. А мучили их они, чтобы вырвать признание.

– Это клевета на наши органы. Сейчас все языки распустили.

– Я не хочу Вас оскорблять, но все что вы говорите следствие некомпетентности, замешанной на тупом фанатизме. Вы знаете указание наркома Меркулова от 23 июня 1941 года о вывозе арестованных, числящихся за НКГБ, НКВД, судом и прокуратурой. Там предлагается местным органам по их усмотрению расстреливать заключенных, причем с примечанием, что заключенный сознался или нет. Вы бы решились расстрелять человека, вина которого не доказана и он не сознается.

– Грязная клевета.

– Пожалуйста, прочитайте документ, – Михаил передал Панавину копию указания Меркулова.