Наталья Александрова - Печать Иоганна Гутенберга

И теперь в ней можно было узнать Альбину. Она надела темные очки и припустила к выходу, бросив все же взгляд на то, что осталось от Леры. Да, зрелище даже ее впечатлило. Ну что ж, девчонка наказана за глупость и жадность. Надо же, прислала ей сообщение со своего собственного телефона! Забыла, что все номера записаны в тетрадке еще у прошлой хозяйки издательства. Нет, ну надо же быть такой дурой!

Хотя… Альбина должна ей быть благодарной, ведь это она спасла ей жизнь.

Да, вот как с ней поступили. Ну что же, каждому свое, а она еще поборется, неизвестно, кто победит. И тому, кто так с ней поступил, она отомстит по полной программе, уж будьте уверены. Он-то, небось, уверен, что то, что от нее осталось, размазано сейчас по полу в камере хранения на Витебском вокзале, так что не станет больше беспокоиться на ее счет. Это радует…

В квартире Ушакова было пусто и тихо. Жанна Романовна прослушала автоответчик на телефоне, он не сообщил ничего нового.

– На что я рассчитывала… – вздохнула она, – ладно, время дорого, займемся делом.

– Я только переоденусь, – Женя нашла свою одежду и скрылась в гостевой ванной.

Телефон разрядился и был бесполезен, да и кому она собиралась звонить? Родителям? Они не виделись уже несколько лет с тех пор, как она ушла из дома.

Тогда, пять лет назад, в квартире раздался телефонный звонок, и Женя ответила, поскольку родители были на работе, а она валялась дома с тяжелым гриппом. Обладательница незнакомого голоса представилась дальней родственницей отца. Женщина была здорово немолода, говорила с одышкой и просила отца приехать к ней в субботу. Продиктовала адрес и отключилась.

Вечером Жене стало так плохо, что она совершенно забыла про звонок, на следующий день хотела сказать отцу, но не смогла вспомнить имя звонившей. Он наорал на Женю, чтобы вообще не смела выходить из комнаты, а не то они все тут заболеют. В кои-то веки мать была с ним согласна.

До конца недели Женя проболела, а в субботу вспомнила про звонок и представила, как отец снова будет орать, что она клиническая идиотка, что не может даже запомнить самой обычной вещи, просто передать, что просили, и то забывает, и что непонятно, как она все же получила университетский диплом, не иначе как спала со всеми подряд преподавателями. Тут непременно вмешается мать и одернет его в том смысле, что на их доченьку ни один мужик не посмотрит, так чтобы отец уж не говорил, чего не было.

Вот так вот мама за дочку заступится, лучше бы вообще молчала.

После тяжелого гриппа у Жени не было сил слушать такое снова и снова, так что она решила вместо этого куда-нибудь уйти. Но идти было некуда, потому что подруг у нее было мало еще в школе, а потом и вообще все исчезли. Были приятельницы на работе, но в субботний вечер у всех свои планы. И Женя решила поехать по тому адресу, куда приглашали отца.

Телефона родственница не оставила, так что придется объяснить ей лично, чтобы сама связывалась с отцом и про Женю ему ничего не говорила.

Ехать было далеко: ничего, думала Женя, так и время незаметно пройдет.

Дом был относительно новый, вокруг чисто, во дворе имелись детская площадка и аккуратный домик помойки. Ни старых гаражей, ни ржавеющего «запорожца» в углу, даже кошка, попавшаяся навстречу, выглядела вполне ухоженной и довольной жизнью.

Женя приободрилась и нажала нужные кнопки на домофоне. Открыли сразу, ничего не спрашивая, лифт работал, и Женя поднялась на шестой этаж.

За дверью поджидала ее монументальная старуха самого грозного вида.

– Ты кто? – спросила она, и тут же в маленьких глазках сверкнула догадка. – Ага, Валеркина, стало быть, дочка. Ну что ж, похожа вроде на него… Самому, стало быть, лень было тащиться, тебя прислал? Ну, так и быть, проходи.

Женя опасливо ступила в прихожую, которая, и так небольшая, казалась и вовсе крошечной из-за солидных размеров старухи. И тут же скороговоркой рассказала, как обстоит дело – дескать, она забыла передать отцу, а потом уж поздно было, так она и приехала, поскольку телефона не знает, а вдруг что-то важное…

И замолчала, почувствовав, что слова ее неубедительны. И в самом деле, чего потащилась, ну, отругал бы ее отец, впервые что ли, ей не привыкать…

Старуха, судя по ее хмыканью, тоже не поверила. Но посмотрела на Женю очень внимательно и пригласила на кухню выпить чаю. Женя ужасно устала, ее одолевала слабость после болезни, так что она не нашла в себе сил отказаться.

Чай был крепкий и сладкий, еще на столе были домашние пироги и конфеты. Женя съела два неприлично больших куска с капустой и с яблоками и неожиданно разговорилась.

Старуха представилась двоюродной сестрой матери отца, которая давно умерла, и больше ничего про себя не сказала, только умело расспрашивала Женю.

От сытной еды Женя малость расслабилась, и старуха получила некоторое представление о жизни их семьи.

Впрочем, как теперь знает Женя, семьи, как таковой, у них никогда не было, были трое совершенно чужих людей, волею судьбы оказавшиеся в одной квартире.

– Так, – сказала старуха, приходившаяся Жене… двоюродной бабкой, что ли, – стало быть, ничего Валерка не достиг, и денег не заработал. Ну, всегда был с ленцой, да еще и придурок полный. Одна только мать в него и верила. Да зря, конечно. На работе надрывалась, чтобы его на ноги поставить, а он все рассуждал, как бизнес организует да деньги зарабатывать станет.

Один у нее был свет в окошке, отца-то у него, как такового, и не было никогда. То есть не от проезжего молодца родила его, конечно, был у нее кто-то, но не женился. И алиментов никаких от него не было, так что она одна надрывалась, чтобы ребенок, как она говорила, «ущербным себя не чувствовал». Оттого и умерла рано, вовремя болезнь не разглядела, к врачу не пошла. Разбаловала его до предела, я всегда чувствовала, что парень-то никчемный, вот и ты говоришь, что так и оказалось…

Женя почувствовала себя некомфортно – что это она за спиной родителей сплетничает о них с совершенно незнакомой старухой? Записала тетке номер мобильного отца и просила, чтобы тетка звонила ему сама, а она уж пойдет. Но задержалась на пороге, вспомнив про пироги, и спросила неуверенно, может, надо чего? В магазин сходить или еще что…

– Ничего не надо, – ответила старуха, – ходит ко мне одна тут из собеса…

И Женя ушла, благополучно позабыв про старуху, спрашивать у отца, естественно, ничего не стала.

А через несколько месяцев родители встретили ее в прихожей, в руке у отца было официальное письмо из нотариальной конторы. Письмо, естественно, они вскрыли – как же иначе, и теперь отец просто кипел от ярости и негодования, поскольку в письме говорилось, что та самая старуха, приходившаяся отцу двоюродной теткой или кем там еще, оставила свою квартиру Жене.